Величайшая любовь

Он вдруг вскочил на ноги и пробормотал:

– Я… я должен с-сейчас идти. Мне не следует водить компанию со слугами. Прошу м-меня извинить, мне необходимо в-вернуться в дом. Мой гувернер, н-несомненно, уже нервничает.

Юноша ушел, не сказав больше ни слова. Джорджия смотрела ему вслед, в недоумении приподняв брови.

После этого случая она частенько встречала его неподалеку от Рэйвенс Клоуза, на своем любимом месте, которого нисколько не коснулась удушливая атмосфера Рэйвенсволка. В этом тихом уголке стоял давно заброшенный дом, который оставили чахнуть и умирать – словно незаконнорожденного младенца. Может, именно это и влекло туда Сирила – ведь он и сам был брошенным ребенком, к тому же заикающимся, что, несомненно, очень мешало ему в общении с людьми.

Испытывая к нему сочувствие, Джорджия все-таки не могла сказать, что Сирил очень ей нравился – то есть по-настоящему. Слишком уж сложным он был мальчиком, склонным к внезапным переменам настроения. Кроме того, в нем порой просыпалась чрезвычайная властность, что, впрочем, было неудивительно – ведь мальчишка с рождения обладал титулом виконта. Джорджию скорее удивляло то, что он изволил общаться с ней. Более того, казалось даже, что он искал ее общества, хотя, пожалуй, и находил удовольствие в том, чтобы порой напомнить ей, что она, по сути, тоже прислуга. Но ведь она ею и являлась, не так ли?..

У Джорджии сводило пальцы от усталости, но она вновь склонилась над работой и аккуратно проткнула иголкой бархатную ткань, сосредоточившись на том, чтобы закончить подогнанный корсаж. С какой же радостью она воткнула бы эту иглу в глаз леди Рэйвен!

– Сирил, я не потерплю допроса! – резко перебила мальчика Жаклин и в раздражении стукнула его веером по плечу. – У меня нет времени на эту чушь. А сейчас иди! Найди, чем заняться!

– Н-нет, – упрямо заявил Сирил. – Я знаю, что ты з-замышляешь сегодня вечером. Не д-думай, что тебе удалось обвести м-меня вокруг пальца. Это ведь Д-дилан, не так ли? Я видел, как ты однажды за ужином смотрела на него. И он… он ведь не п-первый, не так ли?

– Сирил! Ты несешь чушь! И, пожалуйста, прекрати это нелепое заикание. В обществе тебя примут за идиота. А теперь иди, мне пора. Еще немного, и я опоздаю. Почему бы тебе не взяться за книжки, вместо того чтобы сочинять нелепые сказки? Мистер Ферн не слишком доволен твоими знаниями, и это мне совсем не нравится. Это уже четвертый учитель за два года! И Сирил, имей в виду – последний! – Она направилась к двери.

– Не уходи от ответа. Ты берешь Д-дилана в любовники, – заявил юноша.

Жаклин остановилась и, развернувшись, бросила на него холодный взгляд.

– Собираюсь я взять Дилана в любовники или нет – это тебя не касается. Я не позволю тебе разговаривать со мной в подобном тоне. Мне бы не хотелось тебя наказывать, Сирил, но придется, если ты будешь продолжать в том же духе.

Юноша поник и опустил глаза. А Жаклин добавила:

– Я буду тебе благодарна, Сирил, если ты больше не станешь поднимать этот вопрос. Пойми, мой мальчик, это выглядит довольно глупо. К сожалению, в последнее время я была очень занята – было ужасно много приемов… Поэтому я не могла уделять тебе достаточно времени. Да, понимаю, что у тебя могло возникнуть чувство, что о тебе забыли. Но я все исправлю, обещаю. Поверь, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя одиноким. Может быть, нам с тобой стоит совершить приятную прогулку, провести денек вместе… А теперь будь хорошим мальчиком и позволь мне уйти. Как-нибудь на этой неделе мы найдем время для нашей прогулки. – Жаклин стремительно вышла из комнаты, на ходу приказав слугам подать экипаж.

Сирил же, подойдя к балюстраде второго этажа, долго смотрел ей вслед. Потом вернулся в комнату мачехи и, со вздохом рухнув в кресло у туалетного столика, провел пальцем по рассыпанной пудре. В комнате стоял резкий запах духов, так что у него даже голова немного заболела. Облизав внезапно пересохшие губы, Сирил замер на мгновение. Затем взял маленькие маникюрные ножницы – и резким движением воткнул острия лезвий себе в ладонь. Сразу же потекла кровь, и мальчик какое-то время наблюдал за тонким красным ручейком. Потом мазнул окровавленной рукой по стеклянной столешнице, оставив широкую красную полосу. Достав из кармана носовой платок, он обмотал им руку и посмотрел в зеркало. В его серых глазах не было ни намека на нервный срыв или раздражение.

Дрожащими пальцами Сирил пригладил темные завитки волос, затем порывисто встав, вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь.

Услышав стук в дверь, Джорджия отложила шитье и пошла открывать. Она надеялась, что это горничная, наконец, принесла ей новые свечи.

– Сирил! – воскликнула она с удивлением и настороженностью, увидев у порога долговязую фигуру юноши. – Сирил, что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, что тебе не подобает заходить в мою спальню. Да еще в такой час!

– Я это з-знаю. Не беспокойся. Меня н-никто не видел.

– Слава богу… Меня бы тотчас уволили, если бы кто-нибудь тебя увидел.

– Моя ма… мачеха уехала, а большинство слуг уже в постели. Ничего страшного не случится.

– Сирил, в чем дело? Ты, похоже, чем-то очень расстроен.

Парень вошел в комнату и с невозмутимым видом осмотрелся – словно наносить модистке полуночные визиты было для него самым обычным делом.

– Я н-нисколько не расстроен. Я в п-полном порядке. Просто не мог заснуть. А ты не покидала свою комнату последние две н-недели… Вот я и подумал, что компания тебе не п-помешает. Я же знаю, как тебе здесь одиноко.

– О, огромное спасибо за внимание. Но Сирил, ты же знаешь, что я занята гардеробом твоей мачехи.

Джорджия не знала, как выставить юного виконта за дверь, не обидев парнишку. Сирил и без того был чрезвычайно чувствительным, а сейчас… Сейчас он был явно не в себе. Без сомнения, парня что-то тревожило.

Тихо вздохнув, Джорджия сказала:

– Хорошо, проходи, но только ненадолго, мне действительно необходимо закончить работу.

Сирил развернул к себе полукресло и почти упал на него.

– Господи, что ты с собой сделал?.. – пробормотала Джорджия, заметив окровавленную повязку на руке мальчика.

– Ничего. Всего лишь… осколок стекла. Р-раскажи мне о своей жизни до Р-Рэйвенсволка.

Джорджия в недоумении вскинула брови, силясь понять, отчего это вдруг у виконта возник такой интерес к ее прошлой жизни.

– Что ж, слушай… – начала она, откашлявшись. – Я выросла в маленькой деревне графства Камберленд. Мой отец умер, когда я была совсем маленькой, и мы с матерью жили одни до самой ее смерти.

– У нее был л-любовник? – дерзко спросил Сирил.

– Любовник?.. – Джорджия покраснела от смущения. – Какой странный вопрос, Сирил. Не думаю, что тебе подобает…

– Я только спросил. Б-большинство женщин заводит л-любовников – независимо от того, живы их мужья или умерли. – Юноша сильно сжал пораненную руку, и на повязке появилось свежее красное пятно. Опустив глаза, он смотрел на повязку как зачарованный.

– Боюсь, Сирил, что у меня, простой деревенской девчонки, нет опыта в подобных делах, – сухо проговорила Джорджия и, нахмурившись, посмотрела на его руку.

Он поерзал в своем кресле.

– Ну, я подумал, что, м-может, ты что-то знаешь… Ведь ты была з-замужем. Что ж, значит, это относится только к аристократам. Ведь среди них никто не женится и не выходит з-замуж по любви – они все делают только по расчету. А изменять сейчас м-модно, ты разве не з-знала?

– Интересно, с кем ты разговаривал о таких вещах? – Чтобы скрыть свое смущение, Джорджия склонилась над шитьем. – Думаю, вряд ли мистер Ферн беседовал с тобой на подобные темы.

Сирил поджал губы.

– Мистер Ферн? Конечно, нет. Кроме т-тебя, Джорджия, мне не с кем п-поговорить об этом.

– А я, Сирил, не стану вести с тобой подобные разговоры, – заявила Джорджия.

– Очень жаль. А я надеялся, что ты будешь откровенной. – Мальчик пожал плечами. – Я не н-незрелый юнец, как ты могла бы подумать, Джорджия. Мне отчего-то показалось, что мы могли бы стать близкими друзьями. В этом не было бы ничего предосудительного.