Маски зверя

Лифт гудел, уходя вниз. Я даже думать не стала - помчалась по лестницам. "Что-то не то! Что-то не то!" - стучало сердце в такт шагам.

Когда донизу оставалось добежать две лестницы, я услышала мелодичный звон домофона. Семья приживал уже открыла подъездную дверь. Ничего, до ближайшей остановки - минуты три ходьбы. Почему-то в тот момент я не подумала, что они могли приехать на машине.

Дверь здесь закрывалась медленно - и я бежала к ней так, словно, закройся она, и моя жизнь закончится. Но хлопнула перед моим носом, и я поспешно ткнула в кнопку, слыша за собой сопение двух запыхавшихся мужчин. Господи, как же долго она открывается!.. Мы выскочили на крыльцо подъезда. Сделали пару шагов. Оцепенели... Хотя нет. Михаила пришлось ловить за рукав рубашки и сквозь зубы почти прорычать:

- Стой!

Семья приживал приехала на машине. Мужчина поставил её на приподъездную площадку, благо широкая. Вся семья была внутри, но выехать с площадки не могла. Параллельно дому, закрывая путь пытавшимся удрать приживалам, всё ещё ехали и вставали другие легковушки. Из первых остановившихся уже выходили, небрежно хлопая дверцами, молодые приживалы и лениво направлялись к застрявшей по их милости машине... Я сжала кулаки. Может, сразу бы я их и не узнала. Но этот ряд машин, стоявших плотно одна к другой... Сволочи - среди бела дня?!

Разъярённая донельзя, я бросилась к машине приживал и, вцепившись в дверные ручки, рявкнула:

- Выходите! Быстро!

Первой вылетела Арина - за ней родители.

- Звоните в домофон! - продолжала орать я. - Квартира 168!

Молодые приживалы ускорили шаг, ухмыляясь на попытки семьи приживал спрятаться в подъезде. Михаил насторожённо спросил, не оглядываясь на меня, но жёстко присматриваясь к подходящим:

- Что происходит?!

- Это они! - снова рявкнула я, не в силах удержаться от злобного крика. - Они устроили катастрофу около старого цеха! Я помню эти машины! Все!

- Это абсолютно точно? - сухо переспросил Михаил.

А когда я кивнула, не в силах больше говорить из-за ярости и слёз, он побежал по газону к последней припарковавшейся машине. Молодые приживалы проводили его слегка удивлённым взглядом и снова уставились на меня.

- Арина спряталась, - тихо сказал Димыч и взмахнул неизвестно откуда взявшимся железным прутом, демонстрируя его приближавшимся к нам гиенам.

Те остановились в трёх шагах от нас, и один пренебрежительно спросил:

- Зрячие, что ли?

Он чувствовал себя очень самоуверенным и безнаказанным, как и те, что подходили и вставали за его спиной.

- Да, Зрячие! - с силой сказала я, глядя с ненавистью в его ухмыляющиеся глаза. - Понаехали тут из других миров, гады! Свиньи, блин! Порядки свои пытаетесь навести?! Не будет такого, ясно? Нелегалы чёртовы! Думаете: пробрались украдкой - сумеете здесь устроиться как белые люди? Как были свиньями - так и остались! У вас у всех была возможность стать выше, чище - небесными птицами! Вы же предпочли остаться свиньями! Пачкуны и гиены! Убийцы! Дома, небось, так себя не вели, морды жуткие?! А ну, брысь отсюда, поросята!

Видеть, как ухмыляющиеся морды и в самом деле в продолжение моей ругани превращаются в оскаленные свинячьи, было... брезгливо! Не страшно! Чем больше я выплёвывала всё, что о них придумала раньше и думаю сейчас, тем гиены становились страшней - не для меня. Они скалились, запугивая меня. Носы противно раздувались. Глаза горели грязно- жёлтым огнём. Они уже и сами сжимали кулаки... Но я знала, что не уступлю, что буду драться с ними, шагни только хоть один ко мне с намерением ударить.

Димыч рядом со мной вдруг чуть не простонал сквозь зубы:

- Ну?! Давайте! Давайте - двиньтесь только!

И я, не оборачиваясь, поняла, что он обеими руками прихватил свою палку.

Звон стекла - я машинально взглянула в сторону. Как и молодые гиены. Михаил, леденяще жуткий в своём гневе, как и внешне страшный - испятнанный пластырями и распухший от побоев, разбил заднее стекло последней остановившейся машины, после чего, как будто ничего не произошло, как будто не замечая выскочивших из салона, вопящих на него молодых гиен, двинулся вдоль ряда машин с блокнотиком в руках, останавливаясь возле каждой и записывая номера.

А потом запел домофон.

И на крыльцо вышли небесные птицы. Лелль и Лена держали за руки Эрика.

Молодые гиены сразу узнали всех троих и сразу забыли о странном мужике, бившем стёкла, а теперь старательно записывающем номера их машин.

- Мы знали! - заорал тот, что стоял передо мной. - Мы знали, что они приведут нас к ним! Сами вышли! Хватай их!

Что-то не больно-то каждый из гиен торопился выполнять его заполошный приказ!

Димка, бледный от переживаний, поднял палку. Я развернулась и рванула было к Лене. Ну зачем? Зачем они вышли?! Они же не умеют драться! Не умеют защищаться!..

Но дверь подъезда всё не закрывалась. И я разревелась от облегчения, когда из-за спин небесных птиц появились высоченные фигуры широкоплечих мужчин с тату на скулах и с тесёмками на лбах. Небесные птицы отошли в сторону, потеснились на подъездном крылечке, пропуская их мимо себя. Здесь нет ни Аскольда, ни Ингольфа! Но этих - гораздо больше!

Как будто замороженные одним только видом решительных мужчин, молодые гиены остались на месте, покорно позволяя каждому из миротворцев спокойно зайти себе за спину, чтобы скрутить им руки за спину.

Девятнадцатая глава

При миротворцах молодые гиены так скуксились, что я заподозрила "индейцев" в каких-то необычных способностях, которые помогают легко утихомиривать приживал.

И эту способность буквально через минуту испытала на себе.

Время-то послеобеденное, и во дворе дома - народу: и дети гуляют, и взрослые - кто гуляет, кто с работы, а кто - из магазина. И все неторопливо начали подходить к дороге, где в странном порядке остановились шикарные (что-что, а пыль в глаза пустить приживалы-нелегалы умеют!) машины. От соседнего подъезда один невысокий мужичонка, плешивый и, судя по виду, уже поддавший хорошенько, вообще подошёл к первой машине и начал ругательски ругаться чернейшим матом. Тема: какого... тут стоят всякие машины, не пуская хороших людей в дом?! Тему подхватила и начала умело развивать толстая дама с короткими кудряшками, державшая, прислонив к боку, таз с бельём. Она даже не кричала, но её голос был так пронзителен, что его слышали даже от последнего подъезда. Если учесть, что в доме двенадцать подъездов с аркой посередине, то неудивительно, что народ, любопытствуя, в достаточно большом количестве двинулся ближе к машинам. Семья Арины уже встревоженно выглядывала из открытой двери подъезда, а небесные птицы негромко утешали и напуганную девочку, и её родителей... Я напряглась, понимая, что миротворцам движение жителей дома, подтягивающихся к дороге, вряд ли придётся по нутру. Не сделали бы и те, и другие чего непоправимого и непозволительного...

Ко мне подошёл один из "индейцев". Поскольку он встал чуть ближе к подъезду, я и увидела, и испытала то, что он сделал. Миротворец просто-напросто обвёл внимательным взглядом всех и всё, что было доступно его глазам. Мимо меня он скользнул взглядом, как мимо столба. И это скольжение отозвалось во всём теле, как, бывает, резкое и сильное покалывание в ногах, после того как пересидишь на одном месте и ноги сильно затекут. Оглянувшись на брата, я успела заметить, что Димыча, попавшего под воздействие этого взгляда, аж передёрнуло.

И тут же я поняла, почему миротворцы сразу поняли, что перед ними гиены. Нелегалы разом сели в свои машины. А жители "нашего" дома и прилегающих спокойно отправились по своим делам. Кажется, сначала миротворцы узнали гиен по номерным знакам машин, а затем, пустив в ход свой взгляд, удостоверились в том, что перед ними именно нелегалы.

- Вы Зрячие? - повелительно и несколько холодно спросил у нас "индеец", который только что всех утихомирил.