Страница 7 из 21
- Однако сегодня я имею счастье видеть вас теперь уже в моем замке! Кстати, есть один нюанс: а почему вы, попросив за какую-то старую клячу, не просите за себя?
Перепуганная девушка быстро опустила голову, избегая его тяжелого взгляда, и быстро прошептала про себя коротенькую молитву.
- Как вы намерены поступить со мной? - тихо спросила она.
- Всё зависит от вас... точнее, от вашей доброй воли!
- Разве я не сдала вам крепость?
- У вас есть ещё одна! Вы отдадите её миром или опять прикажите брать штурмом?
Агнесс стало не по себе: оказывается, этот человек был к тому же безумным! Она смотрела на графа в настоящей панике, не понимая, чего он хочет, когда вернулся оруженосец.
- Фройляйн Лаура, - бесстрастно сообщил он, - ожидает своей участи! Мессир Зигфрид спрашивает, что ему с ней делать?
Граф резко обернулся к облегченно выдохнувшей девушке:
- Что мне делать с вашей тетушкой? Решайте быстрее!
От непонимания происходящего Агнесс стало совсем плохо.
- Что я должна решить? - нервно закричала она.
Глаза фон Геттенберга опасно блеснули.
- Каким образом распорядиться собственной девственностью!
Агнесс отшатнулась от него как от воплощения самого дьявола.
Нельзя сказать, что она не знала об этой стороне жизни мужчин и женщин: кое-что влетало в уши от пересмеивающихся между собой служанок; проскальзывали фривольные темы и в разговорах мужчин. Но значительно больший успех у девицы фон Крайц имела проповедь отца Ансельма, к которому отвела племянницу тетушка, когда у девушки начались месячные недомогания. Сама Луиза имела настолько отдаленное представление о плотской жизни, что была искренне уверена: слово священника, давшего обет безбрачия, заменит осиротевшей девушке наставления матери.
- Девственность - самый главный дар, дарованный Господом женщине. Только сохранившие его девицы имеют возможность попасть в рай. А кто потеряет эту драгоценность в погоне за похотью и распутством обречены вечно гореть в Геене Огненной!
- А если меня выдадут замуж?
- И тогда женщина должна соблюдать целомудрие!
Отец Ансельм, наверное, тоже плохо представлял, о чем говорит, зато смог играючи убедить свою воспитанницу в том, что даже смерть милее, чем потеря невинности.
Вдобавок слова графа шли вразрез со всеми устоявшимися в ту эпоху канонами поведения дворянина по отношению к девицам из знатных семей, пусть даже пленённым.
Фон Геттенберг (нравилось ему это или нет!) был обязан придерживаться чётких правил куртуазного поведения истинного рыцаря. А значит: защищать вдов и сирот (а они с тетушкой хорошо подходили под это определение); не покушаться на чужое сеньориальное владение (Крайцы же были вассалами Вельфов); быть милосердным и для спасения невинных идти на поединок (а он вероломно обобрал малолетних брата и сестру)!
От возмущения Агнесс потеряла и страх, и осторожность.
- Вы, - яростно подскочила она из-за стола, - вы... я не верю собственным ушам! Граф Пауль фон Геттенберг угрожает убить пожилую даму, если её племянница... Это не достойно рыцаря! Вы ведете себя бесчестно!
Оскорбление по тем временам было нешуточным, но на фон Геттенберга её гнев не произвел ни малейшего впечатления. Мало того, судя по скользнувшей по губам улыбке, её горячность его только позабавила.
- Так каково же будет ваше решение?
- Моя невинность - не монета для обмена на жизнь другого человека. Бесчестье гораздо страшнее смерти! Надеюсь, тетя Луиза поймет меня и простит!
Но этот безбожный, невыносимый человек только рассмеялся, как будто она сказала невесть какую глупость:
- Фройляйн, вы опять совершаете одну и ту же ошибку, как и в вопросе сдачи Крайца. Речь идет не о вашем выборе, а лишь о способе, каким вы лишитесь своей драгоценности: добровольно или по принуждению? В первом случае, я оставлю жизнь старой даме, да и ваша участь значительно облегчится, уж не говоря о том, что мы прекрасно проведем эту ночь; во втором же... - он насмешливо поморщился. - Всё будет очень и очень плохо: ваша тетка погибнет, да и... насилие на редкость неприятно и болезненно для девственницы!
Агнесс задумалась, но не о предложенном выборе. Понятно, теперь она умрёт, но что хуже для Божьего суда: самоубийство или бесчестье, если и в том, и в другом случае её ждёт ад?!
Племянница позавидовала тетке Луизе: старая дева уже скоро предстанет перед Создателем и будет жить в раю.
- Не думаю, что адское пекло для меня предпочтительнее мученической смерти!
- Помилуйте, фройляйн! Вы не умрете... наоборот, такая красавица непреодолимо побуждает мужчину к созданию новой жизни! Это желание не оставляет меня с того мига, как я увидел вас на крепостной стене!
- Но подобного желания не испытываю я, - язвительно отчеканила девушка,- и если моя тетушка для вас старая кляча, то вы для меня - седой стервятник, продавший душу дьяволу!
Глаза фон Геттенберга так сверкнули, что Агнесс моментально прикусила язык, горько пожалев о своей выходке, но было уже поздно.
- Взять её!
Оба пажа с такой стремительностью скрутили девушки руки, что она и вздохнуть не успела, широко распахнутыми глазами глядя на подходящего к ней графа.
- Значит, я для тебя стар и не достаточно хорош! - больно и презрительно сжал он ей щеки грубыми пальцами. - Что же... сейчас ты получишь молодых! Много молодых...
Неизвестно, что ждет человека за последней чертой: рай или ад, а может и просто небытие, но если существует пекло, то не где-то за гранью жизни, а в реальности. По крайней мере то, что происходило во дворе Крайца во многом превосходило муки, которые расписывал для грешников отец Ансельм. Победители праздновали победу: кто-то из пленников корчился в огне, оглашая все вокруг жуткими криками нестерпимой боли и страшным запахом горящей плоти; на импровизированных виселицах болтались тела нескольких человек; мерзкий хохот сопровождал невыносимо жуткие сцены насилия над распятыми на земле женщинами.
Шокированная Агнесс почувствовала, что её сейчас вырвет, и она действительно умрет от ужаса и отчаяния, потому что ничем не может помешать этому дикому разнузданному глумлению над беззащитными людьми, когда-то доверившимся их семье.
- Посмотрите, кого я к вам привел, мои верные слуги! - голос графа заставил всех обернуться в сторону вновь прибывших. - Это она - Агнесс фон Крайц! Такая гордая и спесивая девка, что не смогла привлечь к себе женихов, даже несмотря на красоту! Она так кичится своей девственностью, что отказалась с ней расстаться даже ради вашего господина... но, может, вы ей больше придетесь по нраву?! Я отдаю её вам, мои храбрые воины!
И он с силой толкнул девушку в круг распаленных вином и вседозволенностью людей.
"Это - кошмарный сон! Такого со мной просто не может произойти!" - мелькнуло в её голове при взгляде на искаженные хмелем и похотью оскалы насильников.
Но чьи-то грубые руки уже потянулись к ней. С треском порвалась ткань материи, жуткий смрад чьего-то дыхания, жесткость земли, боль от многочисленных похотливых ощупываний...
- ...ты погляди, какие у этой девки титьки....,
- ... какая нежная кожа, словно сливки...
- ... я буду первый...
- ... куда ты лезешь: все знают, у тебя дурная болезнь!
- ... враки, я здоров...
- ... ей со мной понравится...
Голоса врывались в меркнущее от дикого животного страха сознание, и брезгливо сопротивляющееся тело напряглось в ожидании чего-то более жуткого, чем даже смерть.
- Пресвятая дева, - со всей страстью души, на какую только она была способна, воззвала к заступнице Агнесс, - даруй мне смерть!
И видно сила молитвы отчаявшейся девушки была настолько велика, что внезапно пришло избавление.
- Всё, всё, - ворвался в сознание знакомый голос, - пошутили и хватит! Не про вас эта девушка!
- Но мессир...
- Граф был раздражен, но скоро одумается, и мне ли вам рассказывать, что он сделает с тем, кто испортит его добычу? Будете потом как мерины бегать без яиц!