Люди войны

Мы с ним подходили к зданию "фермы" на краю яблоневого сада. Он мне показывал, с какой стороны подбирался к этой ферме, меняя "рожок" за "рожком" во время штурма.

Не такой он уж и толстый, когда под пулями перебегает от ямки к ямке.

Хотя он и повторял неоднократно, сравнивая техническое оснащение своей саперной роты в Афганистане со "своей" ротой на позициях у Коминтерново: "У нас ничего нет". Есть там кое-что, и с каждым годом техники становится всё больше. А главное, есть люди, которых он научил "работать", и сам процесс учебный поставлен по-армейски: учебный класс, учебный полигон, занятия теоретические плюс практические - ночью на линии обороны, в километре от учебной "парты" между огневыми точками боевого "соприкосновения" с армией противника.

Это в моей голове не укладывается смысл слова противник, когда речь идет об Украине, о государстве со столь родными городами - Полтава, Харьков, Одесса, Киев. Родной мой Киев - древнерусский град, великий град земли славянской. Я не родился в Киеве и никогда в нем не был, но я был воспитан в детстве так, что этот город стал мне не менее родной и близкий, чем Москва.

Для солдат, что в Коминтерново воюют на стороне Донецка, понятие противник усваивается с первым звуком выстрела с "той стороны". Противник там, откуда прилетела пуля.

Задача офицера - отдавать приказы и не терять солдат. Такая у него работа. Задача Скрипы чуть сложнее: объяснить, какие приказы отдавать не надо. Поэтому он иногда "орет", переходя на неуставные отношения с молодыми капитанами войны, и позволяет себе признаки неподчинения.

Наверное, пройдет еще немного времени, и такие "деды" в армии Донецка будут "капитанам" не нужны. Всё узнали, всему научились. Пенсионеры - марш по домам. Мы, мол, уже сами с усами.

Поэтому я и спрашивал Скрипу, когда мы увидели его саперов в деле на передовой: не пора ли отправляться в родную Тюмень? Ребята дело знают, вон какие Алик и Бульба уже классные саперы, а какой у них командир роты Белый - заботливый, спокойный, грамотный офицер. Скрипа ответил: "Пока рано. Да и хочется увидеть, чем это всё закончится".

Он не о победе говорил, нет. Уж чего-чего, а слов о необходимости проводить фронтовые операции с продвижением "вглубь обороны противника" на сотни километров я от него не слышал. Он политиков имел в виду, которые должны найти решение, как "это всё закончить".

"Долгими зимними вечерами" в двуспальном номере пансионата на берегу Азовского моря он объяснял мне, почему уехать сейчас ему никак нельзя. "Понимаешь, когда я приезжаю к ребятам на передок и помогаю выполнить боевую задачу, им спокойнее работается - все-таки кадровый военный рядом. Как я их брошу, они же на меня надеются?".

Хотя он не предается мечтаниям и грезам о захвате "вражеских городов", в отличие, кстати, от многих людей, не совсем понимающих особенности этой войны, Скрипа всё же один раз признался, что кое-какие небольшие территориальные приобретения надо бы сделать. Не в окрестностях Донецка, мы о Донецке с ним мало говорили, а здесь, неподалеку от Безымянного. "Нам бы там метров на восемьсот продвинуться вперед, лучше на километр. Тогда бы мы видели с холма их движения в лощине, и они не смогли бы выдвигаться на позиции незаметно. Просматривались бы дороги на Водяное и Гнутово, да и железнодорожный узел в Волновахе был бы под контролем".

Военные всегда остаются военными: любой холм - это стратегическая высота.

Что мы там, в начале главы, о везении говорили? Начиналось это везение на командиров так:

Закончил он тюменское училище, поехал служить на Дальний Восток, на родину. Молодой лейтенант, красавчик. На одной из вечеринок понравилась ему девушка, пошел он ее провожать. Идут, идут, лето, ночь, но всё чинно и благородно, кроме одного: идут они не куда-нибудь, а в сторону военного городка. Ты там живешь? - спрашивает девушку. Да, - отвечает она. У тебя папа военный? Да. Генерал? Нет. Витя успокоился. Подходят к многоквартирному дому, где живут старшие офицеры. У тебя папа точно не генерал? - еще раз спрашивает девушку. Точно, не бойся, - успокаивает она его. Витя все же решил близко к дому не приближаться: субординация, только начал службу и уже около командирского дома крутится - некрасиво.

Но время далеко за полночь, уже девушка позвонила и сказала маме, что ее провожает парень из "наших", из городка. И уже мама сказала дочери, чтобы парень обязательно зашел и представился. Сбежать от её мамы - стыдно, что она подумает о нем? Хорошо, говорит девушке, я покажусь твоей маме. Заходят в квартиру, мама зовет на кухню, мама говорит, что не отпустит на ночь глядя и постелит ему в гостиной. Он, понятное дело, наотрез отказывается. Тут появляется папа в домашних тапочках. Это не генерал, это - полковник. Девушка не обманула. Ну-ка иди сюда, говорит папа и показывает на дверь своего кабинета. Зашли. Ну-ка садись, - показывает на стул. Сел. Папа достал бутылку и два стакана. Себе - полный и ему - полный. Делай, как я, - приказал и ух стакан к губам. Он тоже - ух. Теперь иди и ложись, где постелили, - такой был приказ, который он незамедлительно исполнил.

Папа - заместитель командующего дальневосточной группой войск (назовем его должность чуть проще, чем положено по-армейски).

Девушка впоследствии стала супругой Виктора, а "папа" - вторым отцом.

Приехал однажды в расположение нашей группы войск в Афганистане высокопоставленный генерал. Как водится, работал в штабе. А потом спрашивает, где тут у вас Скрипченко служит? Назвал номер полка, посмотрели, полк далеко, а батальон вообще на перевале задачу выполняет боевую. Хочу увидеть, он мой знакомый, - настаивал генерал. Повезли со всеми предосторожностями. С трудом добрались до батальона. Позвали капитана Скрипченко. Генерал взглянул на капитана и говорит: или тут люди меняются до неузнаваемости, или вы его подменили.

Как подменили, что за ерунду говорит московский генерал. Но быстро разобрались: оказывается, в батальоне в тот момент было два капитана с фамилией Скрипченко, и оба - Викторы.

Сапер Скрипченко, конечно, офицер был заслуженный и уже награжден орденом, но известность его никак не могла быть настолько широкой, чтобы генерал для встречи с ним полез на передовую. Когда гость уехал, командиры к Виктору с вопросами:

- Кто он тебе?

- Друг отца жены, - ответил товарищам по оружию.

- Молодец, храбрый генерал! А чего ты раньше не говорил о своем знакомом генерале?

- Так он не приезжал раньше никогда.

Недавно Александр Захарченко в поселок Безыменный приезжал. Захотел встретиться с бойцами на передке. "Мы ему говорим: там есть реальная опасность обстрела, вам находиться на позициях нельзя, - рассказывал мне об этом визите Скрипа. - Захар нам отвечает: я глава республики, мне можно".

- Встретился с бойцами? - спросил, потому что Виктор частенько не заканчивал свои рассказы о начальстве.

- Встретился. Он вообще-то, смелый мужик. Многого не понимает в армейском "образе жизни", сам из гражданских, но быстро учится. И не трус, это точно.

С главой республики у Виктора сложились вполне рабочие отношения. Приятельскими их не назовешь, они люди разных поколений и различных дорог судьбы. "Но фамилии у нас одинаковые, обе на - о", - смеялся Скрипа, когда рассказывал о своей встрече с генералом.

На этот раз - с генералом вооруженных сил, в которых служит последние три года. Возникновение этой военной силы он не мог предугадать или спланировать, потому как он сапер, а не политик, но в становлении этой силы он принимал и принимает личное участие.

Не он один.

- Витя, скажи по-честному, как ты здесь оказался? - я в первые дни не знал, что подобные вопросы нет смысла задавать: глубинный мотив принятия решения не откроет никто и никому.