Легкомыслие

– Да, очень много Овидия.

– А что делать. От мифов к реальности. Без эволюции никуда.

– Как только мы надоедим Богу, перестаем меняться, он нас бросит, это и есть сме…

– Смена поколений?

– Спасибо за синоним! И тогда он бросит страну, мы будем называть это экономическим упадком, или цивилизацию назовет варварством, а может быть, даже планету, в этом случае – апокалипсисом.

– А перемены на что?

– Перемены на то, чтобы отдыхать.

– Прямо как в школе, очень хочется перемен.

Эстакада-а-ресибир

Когда, оторвав взгляд от прекрасной герцогини, Тино снова вернулся на арену, третья терция уже началась. Было впечатление, что тореро и бык сцепились на большом борцовском ковре. Только у одного вместо рук была мулета, у другого – рога. И каждый действовал своей головой, бык – как оружием, матадор – как компьтером. Все мелочи были учтены в его обязательной программе, все детали, все нюансы. Но кроме мужества в ней оставалось место и для фантазии. Публика ахнула, когда, разбежавшись, тореро прыгнул на быка и, перелетев его рога, сделал кувырок на нем, оказался за его спиной как ни в чем не бывало.

– Ох, доиграется. Чего он тянет, – переживал отец.

Матадор ждал, когда бык окончательно выдохнется, чтобы нанести ему завершающий удар. «Пора», – дал он знак помощнику, и тот протянул ему шпагу. Матадор вытянулся в струну, чтобы сыграть прощальную эстакаду.

Тино увидел в бинокль, как маленькая герцогиня усиленно замахала веером, будто это и была та самая мулета. «Как она переживает за него». Когда взгляд Тино снова вернулся на арену, все уже было кончено. Скоро на песок под пасадобль выкатила, звеня бубенцами, тройка мулов, чтобы утащить шестьсот килограммов силы и мужества в ближайший бар на стейк.

На следующий день все газеты писали, что юная герцогиня обожает корриду. Этого было достаточно для Тино, чтобы он втайне от родителей поменял гитару на мулету. Когда правда эта открылась, было уже слишком поздно, чтобы убедить вернуться Тино с песочной арены обратно в класс гитары. Отец вышвырнул Тино из своей жизни и долго не разговаривал. «Лучше бы выпорол», – говорила мать. Ей стоило сил, чтобы образумить обоих. Говорят, даже булочки в пекарне после этого стали грубее. На бои своего сына отец никогда не ходил.

Психо 7

– У вас есть время на телевизор?

– Да, иногда я смотрю новости, ну и под настроение один сериал забавный.

– А что за сериал?

– «Амарго», горький значит по-испански.

– Настолько горький?

– Да, не дает забыть, где мы здесь и где мы сейчас. А вы что смотрите?

– ТВ не люблю, но есть один сериал, который я не могу пропустить:

Там история одного малыша, который после сложных родов вышел на свет слепым, а потом, как выяснилось, и глухим. Все из-за ошибки врачей. Хорошо, хоть с матерью ему повезло, она борется за него. Теперь каждый день я читаю сводки о состоянии мальчика. Ну, и счет там есть для помощи. Глаза у него такие большие, никогда не подумаешь, что он ничего не видит, – на глазах ее выступило сострадание, оно тупило, иначе как было заставить умолкнуть все остальные обстоятельства, что сжирают всю нашу человечность живьем.

– Раньше говорили ошибка природы, теперь – ошибка врачей. Надеюсь, что он увидит солнце.

– Я тоже верю. Сколько таких искренних черно-белых фильмов снимается онлайн на очень личных страничках интернета. Теперь хоть можно крикнуть миру SOS. Родители в роли режиссеров или верные друзья, они собирают средства в надежде отснять белую полосу этой жизни. Счастливую.

– Теперь я понимаю, за что я люблю черно-белое кино, сразу две стороны жизни, черная и белая, – Саша убрала сострадание одним движением. – Вы открываете мне глаза.

– Нет, только дверь, – засмеялся Герман.

Актриса смогла искренне улыбнуться и продолжила серьезно:

– Удивительно, ведь мы родились в порядке, и зрение есть, и слух, а потом многие как-то утратили эти органы, теперь не видят и не слышат, только несут пургу с высоты карьеры.

– Я бы сказал карьера, – добавил я.

– А внизу пропасть.

– Если вы про пасть, Саша, то она ненасытна, сколько туда ни кидай. Откуда в вас столько сострадания?

– От противного, столько противного в жизни встречаешь, что просто не можешь с этим мириться, может быть, еще и от бабушки, которая меня учила любить жизнь. «Не надо каждый день жить, как последний. Не надо. Проживи лучше жизнь, как один день, красивый незабываемый день, Нет, лучше как один день и одну ночь, красивую незабываемую ночь». Последнее предложение она добавила, когда я уже повзрослела.

Психо 7

– Странно…

– Что странно?

– Мы уже столько времени наедине, а вам никто не звонит, даже не пишет, – взял я в руку бокал с коньяком.

– Я выключила звук. Если это имеет отношение к делу, – потянулась она, подняла со стола клатч и достала оттуда свой телефон: пять непринятых вызовов, сто двадцать три сообщения.

– Красивым тяжело – их все хотят. Поклонники?

– Я бы сказала, противники. Вы думаете, я сразу к психологу пошла? Сначала захотелось узнать, что думают по этому другие. Я же изучала эту тему, торчала в одном форуме «Любовница». Вызывая огонь на себя, я прикинулась любовницей, интересно было услышать мнения других людей на этот счет, женщин, мужчин.

– Женщины, наверное, в основном?

– Женщины всегда в основном.

– А почему противники?

– Столько на меня было вылито противного. Надо почитать, чтобы понять. Но там не для слабонервных, иногда женщины голые пробегают.

– Куда бегут?

– За мужчинами. Мужчин мало, искренних, открытых, либо играющие в циников, либо интроверты, либо трезвенники. А разговаривать о здоровом образе жизни надоело, хочется здорово жить.

– То есть в основном осуждают?

– Ага, инквизиции на меня нет. Вызываю огонь на себя. Пока не погаснет. Потому что каждый интересный разговор где-то к двум часам ночи скатывается к теме одиночества.

– За тех, кто в чате!

Герман сделал чересчур большой глоток коньяка, и лицо его стало горьким.

– Я смотрю, доктор любит выпить. Уже третий стакан. Может, стоит закусить?

– После третьей не закусываю. После третьей я отливаю, так сказал бы мой пес. Извините, – поднялся с кресла и поставил стакан на стол Герман.

– Смешно. Представила ваш туалет, а внутри столб или дерево. У вас есть собака?

– Есть.

– А вы молчите.

– А что мне – лаять, что ли?

– Лайте.

Германа вдруг лизнул в щеку лабрадор, которого на время переезда он отдал родителям, услышал его лай и понял, что соскучился. Вспомнил, как недавно жарким летним днем тот весело гонялся за желто-розовой бабочкой. Стоило мне крикнуть, как он остановился, глянул на меня как на обстоятельство: «Неужели и тебе, старик, тоже захотелось побегать за кем-нибудь?» и поскакал дальше за бабочкой. «Нет», – я стоял и продолжал наблюдать. «Может, старость? Зрелость? Мудрость? Все равно не догонишь. Как ему не лень в такую жару? Да, дело не в жаре и даже не в бабочке, дело в голове. Откроешь в голове собственное дело, и пропал – на жизнь времени не хватает. Одни живут, другие наблюдают». Пес продолжал лаять и дурачиться. Уши его вздымались, когда он кидался на бабочку, словно огромный бык на мулету. Снова промах. Чем не коррида? Добрее не придумаешь.

– Давайте Луну. Буду лаять.

– Кстати, вчера должна была выступить самая большая луна за шестьдесят восемь лет. Я вышла на улицу. Подняла голову на сцену. Облака, как занавес. Больше ничего не видно. Хоть бы кто месяц к небу прибил.

– Медведицы испугалась. Спряталась. Вы тоже с собакой гуляли?

– Нет, у меня нет собаки. Сбежала как-то на прогулке, так и не нашли.

– Грустно.

– Цена свободы, – паутинка печали на мгновение затянула ее лицо.

– Мы оба циники.

– Я от вас заразилась.