Счастливый брак

— Маргарет? — обратился он к ее лицу, обычно такому живому, но теперь совершенно лишенному выражения. — Маргарет, я собираюсь ввести тебе ативан. Мы ведь так с тобой договаривались, да? Он сразу и полностью тебя усыпит. Ты не сможешь говорить и, наверное, не услышишь, что скажу я. Так что это наш послед… — Энрике запнулся. — Это последний раз, когда мы можем поговорить. — сказал он. — Я люблю тебя. — Его саднящие глаза увлажнились. Он боялся, что разрыдается, если произнесет еще хоть слово. Он сделал глубокий вдох. Маргарет не шелохнулась. Ее голова была повернута к нему, но он не верил, что она его слышит. Она слышала иные голоса. Маргарет протянула руку в пустоту, стараясь ухватить что-то невидимое. Когда он дотянулся до ее ладони, она лишь на секунду коснулась его пальцев, а затем убрала руку, будто его присутствие и прикосновения отвлекали ее от истинной цели.

— Я не знаю, слышишь ли ты меня, Маг, но я хочу сказать тебе, что ты — тот человек, благодаря которому я прожил свою жизнь. Я знаю, что, когда был моложе, когда злился или просто был не в настроении, я говорил вещи, которые тебя ранили. Но правда в том, что ты и мальчики — лучшее, что есть в моей жизни, вы — то, ради чего вообще стоило жить. — Какой кошмар, подумал Энрике. Сухие, лишенные чувства слова. Это казалось особенно странным, учитывая, что его переполняли эмоции. Он не мог выразить вообще ничего. Всю жизнь Энрике только и занимался тем, что складывал из чувств слова, но тут язык его сердца вдруг стал банальным и никуда не годным. — Вот и все, — упавшим голосом добавил он. — Спасибо тебе. Спасибо тебе за все.

Ему хотелось убедить себя, что Маргарет его слышала, но она медленно опустилась на правый бок и вновь начала ползать и извиваться. Энрике нашел трубку от внутривенного входа и присоединил к насосу. Прежде чем включить питание, он попытался обнять Маргарет. На мгновение она затихла, но затем отпихнула его, словно он был просто препятствием, а не живым человеком. Энрике поцеловал ее в губы, но они не отозвались, оставшись безжизненными и холодными.

Встав с кровати, он установил насос на полу и нажал зеленую кнопку пуска. Шкала засветилась и ожила. Он смотрел, как светлая жидкость устремилась наверх, к отверстию в ее груди. Прошло около пяти минут, прежде чем Маргарет прекратила свой змеиный танец.

Он расправил простыню и одеяло, чтобы Маргарет больше не запуталась в них. Поцеловал ее холодный лоб. Еще через десять минут она совсем затихла: лишь грудь мерно поднималась и опускалась. Итак, он сказал свое жалкое «прощай», а она его не услышала.

Он поцеловал ее. Ему вовсе не хотелось вновь столкнуться с катастрофой, к которой приведет поцелуй, но он ничего не мог с собой поделать. Осушив чашку кофе, Маргарет принялась описывать своих подруг:

— Это какое-то Трио Несчастных Дам. Просто до слез смешно, что они так радуются, когда у них что-то не ладится, разве не так? — Она заметила, что на его лице появилось странное выражение — это была смесь страсти и страха, — но неверно его истолковала. — Они ведь нормально себя вели, да? Не достали тебя болтовней о книгах?

Он поцеловал ее. Сперва она удивилась и замерла, но потом ответила на поцелуй и скользнула в его объятия. Ее губы были теплыми, язык — горячим и влажным, ее руки на его шее — нежными и прохладными. Как же сильно ему хотелось оказаться внутри нее. Б какой-то момент она слегка отстранилась и спросила:

— Так все-таки, как они?

— Что они? — пробормотал он, целуя ее хрупкую шею.

— Не разозлили тебя… — слабо простонала она, когда он языком нащупал ямку у нее за ухом. Переведя дух, она шепотом добавила: — Из-за книг?

С детским изумлением Энрике спросил:

— Каких книг?

Он был занят тем, что искал ее рот.

Она потянулась вниз и положила руку на обтянутую джинсами выпуклость у него между ног. Открыв глаза, она заглянула, казалось, прямо ему в душу.

— Мы будем?.. — пробормотала она с вопросительной интонацией.

— Все равно ничего не получится.

— Почему? Мне кажется, ты меня хочешь, — заметила она с игривой улыбкой.

— Я боюсь.

— Чего? — Она погладила выпуклость, словно хотела его успокоить.

— Я не знаю! — в отчаянии вскричал он.

Маргарет вскочила на ноги с присущей ей энергией.

— Не думай об этом. Просто трахни меня, — сказала она и, потянув за собой, повела в постель, как заблудившегося ребенка. Сев на край кровати, она расстегнула его ремень. Энрике начал снимать водолазку, но она остановила его: — Нет. Просто трахни меня. Не занимайся со мной любовью. Трахни меня.

Она спустила его джинсы и трусы до колен, потом расстегнула свои джинсы, стянула их вместе с трусами и отшвырнула в сторону, сверкнув черно-белым пятном между ног. Энрике осторожно сел на кровать. Его член стоял, покачиваясь, словно хотел оторваться от тела. Казалось, что все так правильно, просто идеально: внизу они оба обнажены, сверху полностью одеты, шерстяной свитер и хлопковая водолазка, пенис и вагина, вот он уже лежит на ней, их рты жадно раскрываются навстречу друг другу. Раздвинув бедра, Маргарет опустила руку и направила его в себя. Ему казалось, что он был твердым в ее руке, когда она поднесла его к самому входу, но нет. Его сознание отделилось от физических ощущений: он уже не чувствовал, как приятно колется ее грубый свитер, как сильно она сжимает его горячими бедрами. Какая-то часть его предала их обоих, и он подумал: «Ничего не получится. Я не могу».

Она притянула его и попыталась затолкнуть в себя. Он повиновался, но все было тщетно: его член окончательно обмяк.

— Я не могу! — закричал он и чуть не расплакался. Он был так близок. Так близок к тому, чтобы отыскать недостающий элемент Вселенной. Сокровище было совсем рядом, в нескольких дюймах, в его руках, в его сердце, но его тело не позволило ему овладеть им. Ему хотелось убить себя.

— Тс-с-с, — прошептала она. — Расслабься. — Она заставила его лечь на бок рядом с собой. — У тебя получится. Все будет хорошо. Нам некуда торопиться. — пообещала она и поцеловала Энрике. — У нас впереди вечность.

Когда ее стоны вновь разбудили его, он увидел свет, который пробивался по краям жалюзи. Энрике посмотрел на часы. В июне рано светает, было всего около половины шестого утра. Он взглянул на кровать. Маргарет снова ползала. Простыня и одеяло были сброшены, и он сразу же увидел зеленовато-коричневую массу: она просачивалась из-под ее трусов и расползалась по ногам. Это случилось в третий раз за последние восемь часов.

— Не-е-ет! — вслух запротестовал он, словно тот, кто все это устроил, мог его услышать. — Уже ничего не осталось, — пробормотал он, имея в виду, что у нее уже ничего нет в кишечнике и что она вообще не должна двигаться, учитывая количество полученных ею седативных препаратов. Несмотря на сильный запах и дискомфорт, она уже ничего не должна была чувствовать. — Это невозможно, — простонал он.

Маргарет откликнулась. Она доползла до стены и ухитрилась сесть. Что было еще более удивительным, ее глаза были открыты — она протягивала руки к Энрике. Он был потрясен и напуган этим невероятным проявлением силы и желания жить. Может, это сон, подумал Энрике.

— Маргарет, — позвал он, не садясь на кровать. Ее стул был почти жидким, и он с тревогой заметил, что она перепачкала все простыни и одеяло. В запасе оставался только один комплект постельного белья и ни одного одеяла. Ему нужно срочно разбудить Ребекку. Слишком трезвая мысль, подумал он. Это точно был не сон.

С глазами Маргарет творилось что-то странное. Казалось, она различала предметы, но не могла сфокусировать взгляд на Энрике, хотя он стоял прямо перед ней. Она издала звук, испугавший его: не слова, но довольно осмысленное мычание — то ли просьба, то вопрос. Она пыталась что-то сказать.

— Что? — тупо спросил он.

Она сделала движение правой рукой, вслепую, не сводя глаз с какой-то точки перед собой. Потом дотронулась рукой до губ.