За задней партой

— Здесь можно посидеть в тишине и одиночестве, — улыбнулся Бэк, внимательно рассматривая книги на одной из полок.

— Я не люблю читать, но здесь мне нравится, — честно призналась я.

Взяв по книге, мы прошли в читальный зал, сейчас совершенно пустой, и сели напротив окна. Бэкхён зажёг лампу, чтобы было лучше видно, и погрузился в чтение. Я же открыла первую попавшуюся страницу, скользнула взглядом по ровно напечатанным строчкам и глубоко вздохнула, отодвигая книгу подальше и растекаясь по поверхности стола.

В окно бились ветки деревьев, мутные дорожки дождя размывали силуэты за стеклом, и было так щемяще печально в этой тишине, разбавленной лишь шорохом капель по карнизу, и так мучительно хотелось чьего-то тепла и присутствия. Сложив голову на руки, я повернулась к Бэкхёну и задумчиво улыбнулась — он был сосредоточен на сюжете книги, от чего его брови то взмывали вверх, то напряжённо хмурились. Эта книга действительно такая интересная? Как вообще может быть интересна выдуманная кем-то история? Она никогда не случалась в реальной жизни, и её герои не жили на самом деле. Так зачем страдать, волноваться и тратить своё время на ожидание финала?

— Ты пришла сюда читать или на меня глазеть? — беззлобно фыркнул Бэк, переворачивая очередную страницу.

— Я читаю… тебя, — улыбнулась я, принимая сидячее положение.

— И много прочитала? — усмехнулся он.

— Не очень. Ты написан на иностранном языке, а у меня с ним дела обстоят ещё хуже, чем с математикой, — я почесала затылок и тихо рассмеялась. — Мне хорошо с тобой, Бэкхён.

Он не ответил, лишь отвёл глаза и вернулся к чтению, но я заметила румянец на его щеках.

— Такой милый, — выдохнула я, сложив свою голову на его плечо. — Бэкки, я не хочу, чтобы ты уходил.

— Ты о больнице? — уточнил он. — Это ненадолго, я же говорил.

— Но туда так просто не ложатся! — возмутилась я, ещё крепче цепляясь за чужую руку. — Я обязательно буду приходить и звонить тебе каждый день!

Бэк вздрогнул, когда мои губы ласково коснулись его щеки, но в этот момент в кармане завибрировал телефон, возвещая о приезде отца.

Уже в машине я вспомнила, что так и не рассказала Бэкхёну о Чонине. Хотя, ему сейчас ни к чему лишние волнения, так что расскажу потом, когда из больницы выйдет. Прижимаясь лбом к ледяному стеклу, я думала о поступке Чонина и мотивах, которые подтолкнули его написать Чанёлю. Не солгу, если скажу, что сегодня едва удержалась, чтобы не подойти к нему и не вытрясти всю правду. Вот только парень держался от меня на расстоянии, заговорить не спешил, как и дать объяснение вчерашнему событию. Наверное, я погорячилась, когда вылила воду ему в лицо до того, как во всём разобралась. Но как бы то ни было, мотивы мне неизвестны, а Чанни так и не связался со мной до сих пор.

Дома меня уже ждала О Хе Соль. Заниматься не было никакого желания, но я покорно решала предложенные примеры, старательно сдерживая раздражение, когда женщина перечёркивала неправильное решение и заставляла пересчитывать заново.

— Ну же, А Сон, соберись. Мы проходили эти формулы на прошлой неделе, — строго заявила Хе Соль, когда я, психанув, сложила руки на груди и отвернулась в сторону. — У тебя что-то случилось? Ты слишком напряжена.

Неожиданная мысль промелькнула в голове, и я поспешно за неё ухватилась, медленно поворачиваясь к репетиторше.

— Помните, вы говорили, что раньше работали в семье Ким? — начала я издалека.

— Да, — недоумённо подтвердила Хе Соль.

— А вы, случаем, не помните, болел ли в детстве чем-то серьёзным Бэк? — даже сердце замерло в ожидании ответа.

Женщина нахмурила лоб и задумчиво постучала пальцем по губе.

— Лет в одиннадцать он заболел воспалением лёгких, долгое время лежал в больнице. Я не была в курсе его заболевания, но, кажется, у мальчика были какие-то осложнения. После этого он каждый год наблюдался у лечащего врача. Если не ошибаюсь, то основные опасения были связаны с мозгом… А почему ты спрашиваешь?

— Так… просто… — мертвенно побледнев, выдохнула я.

— У многих детишек бывают осложнения после простуды. Возможно, Бэкхён уже совершенно здоров!

Слова Хе Соль не то что меня не успокоили, а наоборот повергли в смятение. Что, если с ним действительно всё плохо? Или это плановое обследование нужно специально для того, чтобы убедиться, что всё в порядке?

Кое-как отзанимавшись, я уже хотела попрощаться с Хе Соль, как заглянувшая к нам мама настояла, чтобы она поужинала с нами. Аппетита не было совершенно, поэтому я вяло ковырялась в тарелке, пока взрослые обсуждали мои успехи и дальнейшие перспективы. Они с лёгкостью решали, куда лучше поступить с моим уровнем интеллекта, а мне даже возражать ничего не хотелось — лишь бы оказаться поскорее в своей комнате, наедине с тяжёлыми мыслями.

— Позвольте, я вызову такси, а то сегодня без машины, — извинилась Хе Соль, схватившись за телефон, но отец тут же замахал руками.

— Не стоит! Я сам вас подвезу!

— Нет, что вы! — возразила женщина.

— Вы очень многое сделали для нашей семьи. Пусть это будет маленькой благодарностью, — мама поддержала папу, а я лишь горестно вздохнула, ища момент, чтобы поскорее смыться.

Когда за Хе Соль и отцом закрылась дверь, мама заставила меня помыть посуду и убрать со стола. Пока я намыливала тарелки, она крутилась рядом и явно хотела о чём-то меня спросить.

— Дочка, — наконец, решилась она. — Ты подумала по поводу нашего предложения съездить на каникулах к Чанёлю?

— Нужно сначала сдать экзамены, — отрезала я.

— Вы поссорились?

— Ма! Мы сами разберёмся!

Я торопливо домыла посуду и заперлась в своей комнате, не желая ни с кем разговаривать. Забралась под одеяло и долго смотрела в потолок, после чего переложила на колени ноутбук и включила первый попавшийся фильм, лишь бы отвлечься. Кажется, я задремала, потому что когда телефон коротко просигналил, резко дёрнулась, вырываясь из лап сна, и жадно глотнула воздух.

Потянувшись к мобильнику, увидела значок входящего сообщения и тут же открыла его.

«Прости, я погорячился. Ты вправе встречаться с кем захочешь. И, кстати, я получил твоё видео. Я тоже тебя люблю, А Сон~~~».

========== Глава 21 ==========

К утру непогода не отступила: дождь всё так же бил в стекло и завывал отнюдь не весенний промозглый ветер. Мало того, с кухни доносились непонятные крики и ругательства. Удивлённо оторвав голову от подушки, я осторожно выбралась в коридор и прислушалась. Сомнений не осталось — это были родители. Они ссорились очень редко, а тут едва ли не посылали друг друга куда подальше. Отчего-то стало боязно, и, вместо того, чтобы вмешаться в разбор полётов, я торопливо собралась и покинула квартиру.

По дороге до школы мой зонт, как и вчера, нещадно трепало, но я старалась твёрдо стоять на ногах, и по возможности ещё и уворачиваться от брызг, вылетавших из-под колёс автомобилей. В класс я вошла изрядно подмёрзшая и промокшая насквозь. Прошла за заднюю парту, посмотрела на пустующее место по соседству и с глухим стуком приложилась лбом о деревянную столешницу.

Уроки проходили как в бреду. Я не слушала учителей, не записывала домашнее задание, не отзывалась, если меня кто-то звал по имени. Всего лишь смотрела в залитое дождём окно и грустила. Причин было слишком много, так отчего же не погрузиться в пьянящую депрессию и чуток не порефлексировать? Говорят, что когда подолгу жалеешь себя, невольно просыпается желание жить. В моём случае всё было с точностью до наоборот — с каждой каплей печали в моей душе, всё больше хотелось свернуться калачиком, уснуть и больше никогда не просыпаться.

Один положительный момент всё же был — Бэкхён ответил на моё сообщение и указал адрес клиники, в которую его положили. Я решила заглянуть к нему сразу после уроков, благо с последнего занятия нас обещали отпустить из-за болезни учителя.

На одной из перемен я сходила в столовую, чтобы купить булочку и сок. Кушать в обществе шумящих одноклассников желания не было, поэтому я выбрала для обеда угловую лестницу, которой почти никто не пользовался, кроме уединяющихся парочек и гоняющих их учителей. На этот раз она оказалась совершенно пуста, и я с чистой совестью уселась на ступеньки. Вскоре раздались чьи-то торопливые шаги, и мне, чертыхаясь, пришлось спрятаться под лестницу.