Принцесса и разбойник

— Я его боюсь, — нехотя призналась Эль, не сказав на эту тему больше ни слова.

***

О своём решении поговорить с Сехуном, Элла пожалела уже через пару часов. Противная, но навязчивая мысль пораньше смотаться с работы и окопаться дома под защитой охранников, посещала всё чаще, но Эль честно пыталась от неё избавиться. Как там сказал философ О? Она взрослая женщина? Отлично, взрослые женщины от проблем не прячут голову в песок. В конце концов, какой бы сумасбродной не была её сестра, Элла должна её защитить от этого странного, не поддающегося никакой логике парня.

Когда в кабинете стало стремительно темнеть, девушка не спешила включать свет. Она задумчиво повертела в руке мобильник и решила всё же побеспокоить Чонина своим звонком. Будет занят — сбросит и перезвонит. А если повезёт, то поговорит с ним прямо сейчас. Почему-то казалось, что лишь бывший муж сможет спасти её от отчаянной паники, поднимавшейся клубом чёрного дыма со дна души.

На удивление, Чонин ответил, хотя на заднем плане и слышались отголоски музыки. Судя по голосу, мужчина пребывал в прекрасном расположении духа и, отдав распоряжение о перерыве, вернулся к беседе.

— Что случилось, жёнушка? Ты просто соскучилась или?..

Эль могла поспорить, что Ким в этот момент играет угольными бровями и нагло посмеивается.

— Я тебя не сильно отвлекаю? — удобно устроившись в кресле, где когда-то восседал Чонин, спросила Элла.

— В Париже ещё утро, мы только что начали репетицию. Как погода в Сеуле? У нас дождливо и одурманивающее пахнет круассанами и «кафе Элен», — с жутким французским акцентом поведал Чонин. — Когда я вернусь в Корею, то обязательно для тебя его приготовлю!

— Что за привычка задавать вопросы, не давая возможности на них ответить, — беззлобно рассмеялась Эль. — Когда ты вернёшься?

— На следующей неделе. У меня будет окно в пять дней. Повидаюсь с семьёй и друзьями. К тебе загляну, — голос Чонина лучился приятным ожиданием скорой встречи. — Как дела в ресторане? Справляешься?

— Кёнсу помогает.

Ким продолжил что-то торопливо рассказывать — о прогулках под ярко-красным зонтом по дождливому Парижу; о своём восхищении городом, в котором побывал уже десяток раз, но продолжал влюбляться всё сильнее; о том, какой ажиотаж вызывают выступления его труппы. Заслушавшись, Элла забыла о своих проблемах и, прикрыв ресницы, с головой погрузилась в воспоминания о том, как они были счастливы и безумно влюблены с Чонином.

Столько времени прошло, а она всё ещё помнила запах его туалетной воды, едва заметный шрам на тыльной стороне ладони, жёсткость слегка отросших волос, горечь губ после выпитого чёрного кофе.

— Чонин, — протяжно позвала Эль, с замиранием сердца ожидая ответа, грубо прерванного на полуслове мужчины.

— Что? — с опозданием отозвался он.

Элла никогда ни о чём таком не спрашивала, но сейчас почему-то захотелось. Именно здесь и сейчас, или вообще никогда. Потому что важно знать, чтобы не тешить себя иллюзиями и не дарить сердцу ложные надежды, оно ведь и так покрыто паутиной рваных шрамов.

— У тебя есть кто-нибудь? — крепко зажмурившись, выдохнула Эль.

На том конце трубки повисло молчание — это значило лишь то, что Чонин лихорадочно ищет слова, врать в таком вопросе он не будет.

— Не то чтобы есть… Так, встречаемся с костюмершей. Ын Ли, ты должна её помнить.

— Давно? — А вот это уже было лишним, но поток слёз поздно останавливать, они прорвали плотину спокойствия, обжигая кожу горячими струйками.

— Элла, — тяжело вздохнул Ким, — зачем ворошить прошлое?

— Так глупо, — фыркнула сквозь слёзы Эль, — я тысячу раз оберегала себя от этого дурацкого вопроса, не верила окружающим, которые твердили об обратном. А сейчас спрашиваю у тебя по телефону, чтобы, наконец, убедиться в своих догадках. Знаешь, я не думала, что это будет так больно.

Чонин пытался сказать ещё что-то, но Элла скомкано попрощалась и бросила трубку. Уткнувшись лицом в сложенные на столе руки, она отчаянно разрыдалась, впервые позволив пожалеть саму себя.

Вот тебе и королева танцпола! Любимица тысяч мужчин! Объект страстной охоты озабоченных самцов! А её собственный муж на гастролях трахал костюмершу. И, скорее всего, не только её.

Вся нежность, накапливаемая в душе долгие годы, оказалась омрачена болью предательства. Одно дело догадываться, совсем другое — получать неоспоримые доказательства. Ещё обиднее осознавать то, что сама Эль Чонину ни разу не изменила. Ни когда они только встречались, ни во время замужества. Хотя от поклонников не было отбоя, она хранила ненужную верность и коротала вечера в трепетном ожидании любимого мужа с гастролей.

— Дура! Какая же я была дура! — сорванным голосом просипела Элла, растирая по лицу потёкшую тушь.

Пока она умывалась и приводила себя в порядок перед широким зеркалом служебного туалета, в голову, не хуже крепкого вина, ударило осознание, что теперь её воспоминания не кажутся светлыми и пропитанными нежностью и любовью. Они словно окунулись в грязь, оказались изрядно измятыми и порванными в клочья. Яркие картинки померкли на глазах, оставив после себя лишь непередаваемую горечь и бесконечное одиночество.

— Элла, ты здесь? — тактично постучал в дверь Кёнсу. — Прости, что беспокою, но там твой птенчик прилетел и требует позвать тебя.

— Иду, — хрипло отозвалась девушка, стерев салфеткой остатки макияжа с лица. — Кёнсу!

Уже отошедший на приличное расстояние зам, резко обернулся, глядя на выглянувшую из туалета Эль.

— Пусть он поднимется в кабинет, я не хочу в таком виде показаться перед посетителями.

До внимательно посмотрел в заплаканные глаза начальницы, о чём-то подумал и, наконец, нерешительно кивнув, скрылся на лестнице.

Сехун примчался уже через минуту. Вежливо поклонившись, будто это не он сегодня утром одним ударом выбил дверь, прошёл к мягкому креслу для посетителей и сел на самый краешек. Эль, закрытая от него копной тёмных волос, нервно теребила край ярко-жёлтой папки и думала над тем, что неплохо было бы уехать куда-нибудь подальше отсюда, оставив позади всех этих людей, с которыми её решительно ничего не связывает.

— Так о чём ты хотел поговорить? — устало прикрыв глаза, спросила Элла.

— Я? — встрепенулся Сехун, всё это время следивший за секундной стрелкой настенных часов. — Хотел извиниться за вчерашнее и утреннее. Я обычно не такой. Сам не знаю, что на меня нашло…

— Скажи, тебе хоть чуточку нравится Сэ Рон?

— Конечно!

— Ты тоже ей очень нравишься. Ты имеешь над ней огромную власть, и именно это меня пугает, — откровенно призналась Эль, задвинув на время собственные невзгоды и решив заняться судьбой сестры. — Сехун, если ты хочешь быть рядом с Сэ Рон, то должен научиться контролировать себя. Я готова закрыть глаза на вчерашнее, но если подобное повторится — клянусь, сделаю всё возможное, чтобы разлучить тебя с сестрой!

— Ты сейчас о неудавшемся сексе с Сэ Рон или с тобой?

Элла приоткрыла рот от наглости парня, и тому, наконец, удалось увидеть её лицо.

— Ты плакала? — заглядывая ей в глаза, тихо спросил Сехун.

— Не из-за тебя!

— Да я и не надеялся.

Уловив, что разговор съезжает совершенно в ненужное русло, Элла звонко ударила ладошками по столу и постаралась придать своему голосу как можно больше твёрдости.

— Если ты хочешь и дальше встречаться с Сэ Рон, то должен запретить ей курить и помочь взяться за ум. Присматривай за ней, заботься. Но в случае, если моя сестрёнка залетит от тебя, — Эль со свистом выпустила воздух из лёгких и не нашлась, чем закончить фразу. — Ну, и больше близко ко мне не приближайся. Договорились?

— А если я хочу немного иных условий?

— Либо так, либо никак.

— По рукам, — неожиданно легко согласился О. — Тебя отвезти домой?

— Не надо, я доберусь на такси, а завтра у меня собеседование с новым водителем, — отказалась Элла.

— Тогда я могу взять Сэ Рон погулять? Она весь телефон мне оборвала звонками и сообщениями.