Закон бутерброда

– Депрессия – не вполне точный термин, но у тебя действительно присутствует склонность изолироваться от мира, от принципа реальности, создавать себе виртуальный, всецело фантазматический мир.

Мать кивнула и добавила, накладывая ему в тарелку салат:

– Отец хочет сказать, что ты целыми днями ничем не занят. К тому же ты из-за этого такой бледный и тощий, что просто страшно. Чем дальше, тем больше похож на тень.

Поль попытался отодвинуть тарелку, но мать положила ему еще салата.

– Нет, я занят.

– Нет, – отрезала мать, направляя в салатницу струйку оливкового масла. – Сидеть перед компьютером не значит заниматься. Посмотри на свою позу. Ты пассивно сидишь у экрана.

– По-моему, ты путаешь компьютер с телевизором. Информатика – это совсем не то.

Отец Поля, склонившись над тарелкой, насмешливо помахал вилкой.

– А по-моему, сын, главное – чтобы ты понял, от чего пытаешься убежать.

Поль молча посмотрел на него, потом криво усмехнулся:

– Ты правда хочешь, чтобы я сказал?

Деревянная лопатка, которую держала мать, внезапно опустилась ему на руку. Он вскрикнул – от неожиданности и от боли одновременно.

– Поль! Второй раз! Прекрати грубить!

– Блин, мама, ты совсем больная! Крыша съехала! А потом удивляешься, что я хочу от вас сбежать?! Да мне от вас блевать хочется, я вас не переношу, меня все у вас бесит!

Мать снова занесла лопатку, но отец жестом остановил ее и благодушно улыбнулся:

– Прекрасно, Поль. Тебе надо взглянуть в лицо собственному гневу. Дорогая, ты не передашь мне розового?

– Конечно. Не знаю, правда, хорошо ли охладилось, такое впечатление, что холодильник неважно работает. Надо бы вызвать мастера.

Поль оторопело смотрел на них. Он с силой сжал нож; ему стоило огромного усилия не встать, не обойти стол и не зарезать их обоих по очереди. Главное, не промазать, а то с отца станется прохрипеть, булькая хлынувшей из горла кровью: “Прекрасно, Поль, чтобы двигаться вперед, надо убить отца”. Блин, ну зачем он опять согласился ехать с ними на каникулы? В какой момент мозг убедил его в том, что лучше на месяц заточить себя в их ла-рошельской халупе, чем весь август сидеть одному в Париже? Полю девятнадцать, из них добрых десять лет его от них тошнит, так зачем? В сотый раз за эту первую неделю каникул он перебирал в голове причины, заставившие его терпеть эти крестные муки.

У него не было ни гроша.

И эти гниды держали его за бабловые яйца – если, конечно, у бабла есть яйца. Потому что эти уроды не давали ему денег снять квартиру (хотя средств у них было выше крыши), и он жил с ними. И потому, что они, отправляясь в августе, как всегда, в свой гребаный дом в Ла-Рошели, сказали Полю: “Дорогой, поступай как знаешь, ты не обязан с нами ехать. Можешь остаться дома. Но нам хочется немного помочь тебе стать самостоятельным. Поэтому, если ты остаешься, оплати сам счета за электричество, газ и телевидение”. Ну не мегаизвращенцы, а?

Мать положила ему еще изрядную ложку макарон поверх едва початой горы предыдущих, и Поль взглянул на нее так, словно она решила плясать голой посреди улицы. Они ненормальные, другого объяснения он не видел. Отец протянул ему “Монд”.

– Тебе нужно проявлять побольше интереса, знаешь ли, – сказал он, не уточняя, что имеется в виду – бумажная пресса или состояние мира.

– Вот-вот, Поль, папа прав. В Ливане уже месяц война, а тебе, можно сказать, все равно!

– Можно сказать, да, – подтвердил Поль.

– Я понимаю, в молодости не хочется слушать про войну, даже если она уже почти на пороге. Но ты должен прочесть открытое письмо Бернара-Анри Леви к правительствам, очень яркий текст. И потом, в настоящем есть не только негатив. Вот, например, – и отец потыкал пальцем в статью, оставив на ней жирное пятно, – министр экономики заявляет, что в этом году будет создано двести тысяч новых рабочих мест. Потрясающе, правда?

Поль промолчал. Он прекрасно знал, к чему клонит отец, заводя эту вполне невинную на вид беседу об экономической конъюнктуре.

Мать тут же подхватила:

– Может, по такому случаю начать искать работу?

Ну вот, подумал Поль и начал есть.

Отец забрал газету и стал читать вслух:

– “Все показатели положительные, уточнил министр, заявив в пятницу, что экономический рост во втором квартале составил от 1,1 до 1,2 %, что значительно выше ожидаемых 0,7 %. Рост позволит увеличить занятость, что, в свою очередь, поддержит потребление; экспорт достиг рекордных значений, предприятия могут и далее расширять свою деятельность”.

– Красота! – воскликнул Поль. – Горю желанием сию минуту бежать в бюро по трудоустройству. Ах ты, черт, нет! – добавил он, хлопнув себя по лбу. – Не могу, вы явно забыли, так я напомню, просто так, к слову, я вообще-то студент.

– Да, – хмуро согласился отец. – Но ведь… Ты изучаешь кино в Жюссьё, курс не то чтобы самый… – Он поискал было прилагательное, точнее всего описывающее то, чем он считал это безделье – фильмы смотреть, но не нашел и умолк.

– Ок, – отрезал Поль. – Не беспокойтесь, в начале учебного года я рассчитываю найти работу и продолжить учебу. Больше не буду вам стоить ни сантима.

– Да? – недоверчиво переспросила мать. Она гоняла вилкой по тарелке четыре несчастных салатных листика, которые положила себе. Поль в очередной раз подумал, что проблемы с едой как раз у нее.

– Поль, так вопрос не стоит, – резко заметил отец. – Нам плевать, сколько мы на тебя тратим. Но меня волнуют твои трудности, ты не можешь найти равновесие, отыскать собственный путь в жизни. Такое впечатление, что твое поколение погрязло в апатии, в отказе от принципа реальности.

– И потом, если ты хочешь когда-нибудь получать достойную пенсию, надо зарабатывать стаж, – подытожила мать.

– Спасибо за заботу, шикарно. Но когда я буду в твоем возрасте, пенсии вообще отменят. А пока позволь спросить: тебя волнует моя пенсия или то, что я не хочу работать, чтобы оплачивать вашу? – Он говорил и легонько постукивал вилкой о край стакана, зная, что эти повторяющиеся звуки бесят мать.

– Поль, прекрати!

Он пожал плечами и встал из-за стола.

– Пойду поучусь немножко, – беспечно бросил он, направляясь к дому.

Оказавшись внутри, вдали от их взглядов, он закатил глаза к потолку, раскинул руки и испустил хриплое “а-а-а-а”, за которым последовало “заколебали, сдохнуть можно на хрен”. В гостиной, освещенной слабым закатным солнцем, было тихо. Прихотливо расставленная нормандская мебель напоминала ему о детстве. Несколько секунд он чувствовал себя в гармонии с окружающим миром. Потом услышал, как родители смеются, наверняка над ним, и снова забормотал “нет, это невозможно, что за говнюки, не могут люди быть такими говнюками”; пошел и заперся в своей комнате. Дабы четко обозначить, что это неприкосновенная территория, его личное логово, Поль вывернул чемодан прямо на пол, устроив ковер из своих шмоток. На полке над письменным столом еще стояло несколько “лего” ограниченной серии, он методично выстраивал их в ряд и пересчитывал. В этой комнате, в этом доме он торчал в детстве. Его единственным окном в реальный мир был компьютер, который он в данную минуту включал. Ему хотелось поболтать с ХО, одной из suicide girls[5], которая ему очень нравилась, но ее не было в сети. Он прошелся по всем форумам, где был зарегистрирован, – никого. Не вечер, а какое-то хреново проклятие.

К счастью, оставалось его ежедневное маленькое развлечение.

Поль был любителем “лулзов”, темной стороны “лола”. Слово lol в интернете означало форму милого мягкого юмора. Видео котенка, который неуклюже гоняется за собственной тенью, – это “лол”. В варианте lulz на пути этого котенка была бы незаметно натянута леска.

Но Поль занимался хитрым “лулзом”. Ему нравилось нападать, приноравливаясь к жертве – как охотник выбирает ружье в зависимости от дичи. Последний месяц он держал на мушке Алена Минка[6], про которого не знал ничего, кроме того, что морда у него просит кирпича, а его папаша полагает, что у него “блестящий интеллект”. Атаковать Алена Минка фразами типа “вали к ебеням” было бессмысленно – отклика никакого, к тому же его коммент цензурируют. Поэтому он разработал куда более изящную стратегию: заваливал мыслителя преувеличенными славословиями, в которых сквозил жесточайший стеб. Последние два месяца Поль, под разными именами, немедленно комментировал каждый пост или статью Алена Минка или об Алене Минке. То он был голландцем по имени Норберт и писал:

5

Молодые женщины с татуировкой, позирующие обнаженными на сайте suicidegirls.com.

6

Ален Минк (р. 1949) – французский экономист и публицист.