Путешествие в тайну

– Извините, – остановила его жестом мадам, – а разве эпоха ханских царевичей продолжалась в Звенигороде так долго?

– Астраханский царевич Муртаза Али, крещеный под именем Михаила Кайбуловича, поселился здесь в 1569 году и жил в подмосковной Швейцарии тихо до смерти, – уточнил генерал, не отрывая взгляда от дороги. – А в 1693 году, это уже гораздо позже Смутного времени, здесь жили сибирские царевичи – потомки Кучума, по происхождению прямого чингизида, с которым бились казаки Ермака Тимофеевича при завоевании Сибири.

– Спасибо, Евгений Борисович, я этого не знала. Продолжайте, – женщина повернулась к рассказчику. – Но меня интересует эпизод с проклятием Марины Мнишек. Если он вам известен.

– Начало этой истории произошло не в самом Звенигороде, – сразу же подхватил Пилигрим. – Мы, к сожалению, едем не с той стороны, а вот если бы ехали по Можайскому шоссе или, как его раньше называли, по Большой Смоленской дороге, то проезжали бы село Большие Вяземы. Оно внутри поселка Голицино. Бывший дворец Бориса Годунова. Так вот, это село не обошел своим вниманием и недолго царствовавший самозванец Лжедмитрий I. Весной 1606 года в Вяземах на пять дней останавливалась с двухтысячной свитой Марина Мнишек, которая ехала к царственному жениху Лжедмитрию в Москву. После ее отъезда в Вяземах был большой пожар, обративший в пепел дворец и 30 крестьянских дворов.

– Позвольте, я совсем запуталась. К кому ехала Марина Мнишек на свадьбу? – уточнила мадам.

– Дело в том, что красавица полячка была женой обоих самозванцев. Лжедмитрия I и Лжедмитрия II, так называемого Тушинского вора. И к обеим свадьбам готовилась в Звенигороде. Такой вот злой рок.

– Почему злой?

– Потому что легенда о проклятии Марины Мнишек связана с этим местом. Разрешите, я продолжу? В Больших Вяземах, коротая время в ожидании отправки в Москву, будущая невеста заказала себе набор карточных колод. Людская молва говорит, что она была страстной гадальщицей на картах.

Джип уже въехал в старинный тихий городок и теперь петлял по его улицам и мостам через реку Москву, выискивая дорогу к бывшему Кремлю. Пилигрим продолжил рассказ.

– Верные люди заказали «тайному рисовальщику» в Кракове, известному как чародей и алхимик, 24 колоды гадальных карт, по две на каждый месяц года. Гонец доставил заказ во дворец Годунова. Но когда вскрыли сундучок, в нем оказалось 25 колод. Гордая полячка не обратила на это внимания. Карты помогали скрасить время долгими зимними вечерами.

Прошло три года. Три года войн и переворотов, взлетов и падений. Судьба опять привела ее в эти места. Теперь новый жених Лжедмитрий II отправил ее в Звенигород на богомолье к мощам преподобного Саввы. Как всегда, Марина коротала вечера за гаданием. В это-то время и принес ей гонец письмо от подруги.

Старинная приятельница из древнего шляхетского рода писала, что «тайный рисовальщик» бежал из Кракова, обвиненный в колдовстве. Погоня вскоре нашла его в лесу, повешенным на черной веревке. Следствие, тем не менее, дозналось, писала приятельница, что среди тех колод, которые старый чародей нарисовал для Марины Мнишек, спрятана «селенова карта». По виду она такая же, как все, но не дай бог гадать на ней в полнолуние. Она может менять масть, множиться и показывать будущее. Она принесет богатство и славу, молодость и красоту, но все это может растаять в один миг, как лунная дорожка на пруду. Она станет управлять судьбой того, кто гадает. Карта эта сделает игру смыслом жизни. Она покажет все несчастья и беды и как бы убережет от них. Но на самом деле спрячет их в ларец Селены и выпустит на волю, когда захочет. Она может повторять повороты судьбы, так же как множить карты, и менять судьбу, как меняет свою масть в неверном свете луны.

Письмо подруги не испугало смелую авантюристку. Она уже давно жила такой жизнью и шла этой дорогой. Марина с нетерпением ждала полнолуния. Что открылось Мнишек в ту лунную ночь? Об этом знала только она. Лишь на рассвете вошли в ее горницу верные слуги. Вошли и замерли от страха и удивления. Ничего до сего дня не могло сломить или опечалить польскую красавицу, ни смерть Лжедмитрия I, ни крах первого похода на Москву, ни неудачное ее коронование на московский престол. После же этой звенигородской ночи она ужасно постарела. Лицо покрыла сеть морщин, оно стало пепельного цвета, в волосах мелким серебром рассыпалась седина, гордая шея, кажется, пригнулась к земле. Молча накинула Марина на голову прозрачное покрывало и призвала к себе свою ведунью, хранившую ее с детских лет. Что ей нашептала бабка, тоже осталось тайной, но приказала гордячка принести ей серебряный ларец. Положила она в него колдовские колоды и в безлунную ночь приказала зарыть ларец под хлевом, где только что народился невинный агнец. Но и это не уберегло ее от проклятия Луны.

Джип с ревом начал подъем к Городку по дороге, ведущей вдоль Москвы-реки от центра города в сторону Савво-Сторожевского монастыря. Взяв подъем, он подкатил к белокаменному собору, там, где виднелись остатки валов.

– Ну, вот и звенигородский кремль, – объявил Пилигрим. – Где-то здесь и дворец ханский стоял, и хлев с ягненком, и под ним ларец серебряный. Давай, командир, к стоянке рули, – он показал на стоянку у Успенского собора.

– А разве Мария Мнишек жила здесь, а не в обители? – легко выпрыгивая из машины, уточнила мадам.

– Нет, герцогиня, – успевая подать ей руку, вступил в разговор генерал. – В обитель ее монахи не пустили. Так что жила она здесь. Что ж, время сказок закончилось, пора заняться делом. Где, говорите, назначена встреча?

– В храме Рождества у мощей преподобного Саввы Звенигородского.

– Это не здесь, – подал голос Пилигрим. – Это в монастыре в соборе Рождества Богородицы. Поехали!

Через десять минут они вышли из машины на территории монастыря. В цветнике стояла уютная белокаменная церквушка. Именно в ней и хранились мощи святого Саввы. Краем глаза Борисыч отметил, что их ненавязчиво сопровождали три машины. Похоже, то самое силовое прикрытие, которое им обещали. Прогуливаясь по монастырю и рассматривая восстановленные кельи и церкви, он также отметил, что ребята из сопровождения рассыпались по территории, практически контролируя все входы в монастырь и незаметные закоулки обители. Про себя отметил, что работают хорошо и незаметно.

Пилигрим, аккуратно поддерживая гостью под руку, что-то увлеченно рассказывал ей из жизни православного монашества. Со стороны они очень напоминали богатую иностранную туристку и частного гида, отрабатывающего гонорар.

«А на кого со стороны похожу я? – подумал генерал. – Скорее всего, на дипломатического работника, выслужившего срок и теперь добирающегося до пенсии сопровождением скучающих дам высшего света, наезжающих в нашу страну по дипломатическим каналам».

Удовлетворенно хмыкнул и пошел следом, помахивая свернутой в трубку газетой. Таким же прогулочным шагом дама и ее гид вошли под своды собора Рождества. Борисыч нырнул в полумрак храма вслед за ними и встал у иконостаса, взяв в сектор обзора раку с мощами, стоящую рядом пару и выход из церкви. В тишине гулко раздавались шаги посетителей, словно отскакивая от массивных стен и устремляясь под высокий купол. Хотя время приближалось к полудню, туристов и богомольцев было мало – человек шесть. Борисыч сразу исключил из зоны своего внимания понурого мужчину в пиджаке – своих он узнавал сразу. Осталась старушка у иконы Богоматери и девчушка лет семнадцати крутящая головой направо-налево. Неожиданно к Пилигриму подошел монах и шепнул что-то на ухо.

В наушнике громко прозвучало:

– Вы паломники из Франции? Вам просили передать, что вас ждут в ските святого Саввы.

Монах быстро удалился. Пилигрим взял даму под локоток, и они, осенив себя крестным знамением, направились к выходу. Генерал последовал за ними. Скит преподобного Саввы и монастырская купальня расположены примерно в 20 минутах ходьбы от монастыря, на холме за густым старым лесом, и Пилигрим предложил мадам пройтись пешком. Этим он давал возможность сопровождению сменить позицию.