Серебряные Нити

Выругавшись сквозь зубы, я попытался отодвинуть пластину пола и удивился той лёгкости, с которой та отошла в сторону. Под нею действительно существовала пустота, но... Не такая, какой она должна была быть - пустота полная страхов, надежд, боли, веры, истины и лжи... Пустота, ударившая в воздух запахом горелого мяса и криками пронзаемых сотнями игл храмовых жриц; шёпотом полумёртвых татуированных девушек, прибиваемых к полу в самой глубокой из пещер; дышащая странным смехом девочек в одеянии Химе-Мико, Принцессы-Жрицы, призванных вбивать в ладони и ступни жертв длинные серебряные колья. Пустота ответила даже на мой испуганный вздох, и в ответе этом сплелись последние секунды перед смертью, перед моментом, когда отражение в сокрытых под татуировками глазах поглотило весь потрясённый мир.

Там, в объятиях этой осязаемой пустоты, лежала толстая пачка бумаги, сцепленная по углу пожелтевшей от времени шёлковой лентой. Бумага выглядела старой и почти рассыпающейся в прах, иероглифы на ней смазались... А кое-где ужасными провалами глазниц таращились на меня следы, оставленные неукротимым пламенем - отчасти почерневшие и съежившиеся страницы.

- Что это? - голос Акане стал глухим и жалким, в нём сейчас было больше страха, чем я мог бы перенести за всю свою жизнь.

- "Серебряные Нити", - только и смог пролепетать я. - Это "Серебряные Нити". Акане... Моя Акане так и не сожгла её...

Трясущимися пальцами я дотронулся до полыхающей аурой злобы и страха рукописи. Это было моё творение, и оно узнало меня, узнало вопреки всему, вопреки даже своей мёртвой сущности. Я почувствовал жар костра, в который бросил эту книгу, почувствовал, впитывая его каждым порезом на окровавленной ладони.

А потом я просто потянул книгу на себя - и встал во весь рост, обрывая её связь с основой этого здания. Множество криков, что жило в моей голове, вдруг почти растворилось, безумная какофония звуков вновь приобрела формы разрозненных, но вполне понятных фраз.

"Больно ли, когда тебя пронзают кольями?"...

"Я хочу, чтобы меня когда-нибудь пронзила Мисао. Мои руки. Мои ноги. Я хочу быть Священной Девой...".

"Я правда не хотела бросать тебя. Прости. Мне... Мне действительно следовало вернуться и закончить ритуал..."

"Во мне больше нет сил... видеть... этот мир!"

- Что это?! - девушка, до последнего мига прятавшаяся за моей спиной, испуганно прижала кулачки к груди. - Я как будто бы слышу голоса...

Не ответив, я оттолкнул Акане со своего пути и спрыгнул в пространство вдруг потерявшего свою простую красочность шкафа, вышел из потемневшей спальни, сытно напитавшейся зловонием смерти. Голоса следовали за мной, следовали даже после того, как я перестал слышать их - они рождались в моей голове, рождались, взлелеянные ужасом и странным, упёртым неверием...

Я спустился на первый этаж и тяжело рухнул на старенький диван, после чего швырнул "Серебряные Нити" на журнальный столик прямо перед собой. Пока у нас было время, у меня и у этой книги, время побыть наедине, как если бы напротив меня находилось вполне живое и осознающее себя существо.

- Почему?! - зло пробормотал я, проклиная себя за извечную слабость. - Почему я не смог сжечь эту... штуку... сам?!

Студентка оказалась рядом почти неожиданно, за последнюю минуту я даже забыл, что она вообще находится в этом доме - шок от найденной рукописи отбросил все остальные проблемы слишком далеко, чтобы на них по-прежнему можно было бы обращать внимание.

- Господин Саюки, - она уселась слева от меня, не сводя взгляда с жуткой бумажной стопки. - Это и есть... та самая книга?..

- Да, похоже на то, - я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза ладонью.

Несколько секунд в зале царила матовая, непрозрачная тишина, в которой плавали следы моих убегающих галлюцинаций. А потом, видимо, прочитав первые страницы "Серебряных Нитей", Акане всё же отважилась снова заговорить вслух:

- Но ведь это не роман и не повествование вообще... Это больше похоже на научное исследование...

- Можно сказать и так, - безразлично отозвался я.

- Значит, сестра работала над этим...

- Сестра?..

- Вы, наверное, не помните её. Она была в той группе, которая сопровождала вас, ну, во время ваших поездок по горным деревням... Её звали Коджи Натсуме. И она не вернулась. Нам сказали, что она пропала в горах, сказали, что был несчастный случай... Я посвятила много времени тому, чтобы узнать о произошедшем как можно больше. Наверное, поэтому я начала интересоваться вашим творчеством вообще и вами в частности. Сестра много писала мне. О вас и о "Серебряных Нитях", писала о том, что виденное вашей экспедицией настолько ужасно, что для описания этого недостаточно человеческих слов... А в последнем письме она сообщила, что видела девушку, полностью покрытую тёмно-синими татуировками... Видела её как будто бы во сне...

- Всё здесь! - я озлобленно положил ладонь на "Серебряные Нити". - Здесь - результат моих исследований. Здесь - всё, что не должно было покидать тех горных деревень, где оно родилось. Здесь тайны пропажи нескольких человек из моей экспедиции... Тогда Акане - моей Акане - не было со мной, она не видела всего того, что видел я, и... И она не захотела сжечь эту книгу.

- Но зачем вы вообще работали над ней?! - девушка почти обвиняла меня за то зло, которое я переписывал своими собственными руками, за дотошно изложенные в рукописи ритуалы, за каждую мельчайшую подробность.

- Я не знаю, - ответ высушил моё горло, я хотел сглотнуть - но не смог. - Акане попросила меня провести исследования фольклора тех поселений, которые до сих пор живут в среде наших предков. Ей нужно было для работы, а я... Я неожиданно для себя самого увлёкся этим делом, но... В конечном итоге... потерял троих, троих друзей. И... Да, я помню Натсуме...

- Что с ней стало? - жалобно спросила девушка.

- Здесь, - я снова, не опасаясь повториться, хлопнул по стопке пожелтевшей бумаги.

- Вы не расскажете?.. Значит, мне нужно прочесть?..

- Нет! - возглас разорвал моё горло прежде, чем успел возникнуть в сознании. - Я... Я запрещаю тебе!..

- Н-но... В этом же нет никакой логики!.. И... Вы точно так же запрещали своей невесте сохранить эту книгу?! - проклятая девчонка раз за разом уязвляла меня всё больнее, всё опаснее - и я уступил, отвлёкся, позволил ей вырвать рукопись из-под моей ладони и скрыться в полумраке прихожей.

И только после всего этого я понял, что же только что произошло...

Издав что-то вроде бессвязного ругательства, я упёр кулаки в поверхность журнального стола и хотел было броситься за наглой и бесцеремонной гостьей, когда увидел прямо напротив себя, за огромным окном, изуродованную полумраком и странным вечерним воздухом тень. И это не была тень уже виденной мною девушки в чёрном кимоно... Нет. Это была женщина, женщина средних лет, облачённая в широкие штаны храмовой жрицы. А выше пояса... Выше пояса, от живота до горла, всё её тело было пронзено десятками, сотнями длинных - в ладонь взрослого человека - чёрных игл, пугающе подрагивающих при каждом сокращении изувеченных мускулов. Полуприкрытые чёрной ширмой волос глаза женщины скрывались под плотными грязными бинтами, из-под которых, как могло показаться, в тот же миг пробивались капли густой чёрной крови... Эти кошмарные тёмные пятна становились всё больше, приковывая к себе взгляд и заставляя отвлечься от кривой усмешки, что вдруг обезобразила тонкие кривые губы ночной посетительницы.

Я закричал и рефлекторно отпрыгнул в сторону, переворачивая стол и опрокидывая диван назад. Покатился по полу... И понял, что мгновенное видение ушло столь же быстро, как и появилось.

- Акане, - тихо позвал я, вслушиваясь в звенящую пустоту, пугаясь даже звука собственного голоса. - Акане, ты слышишь? Ты ведь ещё здесь, да?! Проклятая девчонка, верни эту чёртову книгу!

Вспылив, я бросился в коридор, но там меня встретила только пустая и мрачная тишина.