Лишний князь

- Изяслав Могутной, старший из Немировичей, - подал голос Видослав. - Тот, что повыше, на гнедом - его брат Гремислав, а на белом - Мстивой, сын последнего, внук Немира.

- Выдастся случай - познакомимся с ними поближе, - с веселой злостью откликнулся Буривой.

- С кем угодно - только не с Изяславом! - возразил воевода. - Посмотри на него, какой бугай! Да его доспехи тараном не прошибешь!

Тем временем вражеские князья закончили объезд поля. Возникла заминка, как всегда перед боем двух больших войск, когда оба уже выстроились, но еще ни та, ни другая сторона не решается пойти в наступление первой.

Тогда Избыгнев, не спрашивая позволенья у своего господина, рванулся вперед, мимо рядов большого полка с их красно-синими и рдяными знаменами, выехал на самую середину поля и заорал во весь голос:

- Эй, навозники! Что пришли к нам? Давно булавой по голове не получали? Сейчас так врежем, что в ушах зазвенит! И в самом деле - головы-то пустые, только звенеть и могут!

Ратники, слышавшие его крик, рассмеялись. С той стороны послышались ответные возгласы - лихославцы что-то ему отвечали, но их слов не было слышно.

А Избыгнев продолжал:

- Что же князь ваш Немир не пришел? Видать, так нас боится, что от дрожи на коня сесть не может.

Это было уже оскорбление, и терпеть его лихославцы не собирались. От их рядов отделилось несколько всадников. Они подскакали поближе и выпустили несколько стрел, но ни одна из них не попала в цель. Тогда со стороны великогородцев тоже начали выезжать и стрелять в ответ. Наконец, несколько всадников сшиблись друг с другом прямо посреди поля, начали бить друг друга мечами и копьями. Несколько человек вылетело из седел, и все это под бурные крики обеих сторон, приветствовавших победы своих и неудачи чужих.

Избыгнев успел вернуться к своим, и вовремя - лихославцы первыми сорвались в нападение. Отчаянно зазвенели бубны, взвыли сопелки и трубы, заколыхались знамена, которые знаменосцы потащили вперед, увлекая воинов за собой. Великогородцы сжались плотнее, загородились щитами и выставили вперед острые рогатины на длинных древках, приготовившись отбиваться. Оба строя сошлись, сдвинулись, столкнулись. Раздались суматошные выкрики, послышался грохот оружия, ударившего по щитам. Началась сеча.

Рассмотреть что-либо было невозможно - люди перемешались. Уже непонятно было, где свои, а где чужие. Избыгнев то и дело приподнимался на стременах, заглядывая вперед.

- Не пора ли нам выезжать, господине? - то и дело выкрикивал он.

Буривой даже не отвечал ему. Он ждал только гонца от великого князя. Между тем вышеславцы начали проседать. Белое с красным знамя князя Ярополка Осмомысловича повалилось где-то в гуще сражения и пропало из вида. Появились первые беглецы - побросав рогатины и щиты, они неслись в тыл, не понимая, что повернутая к противнику спина делает их особенно уязвимыми.

- Дело плохо, - заметил Видослав Рославич. - Левое крыло потерялось.

- Зато на правом и в середине мы их помнем, - возразил ему Буривой.

- Ну это еще как сказать, - с сомнением сказал Видослав. - Кажется, они пускают в дело наемников.

В самом деле, на правом крыле в бой пошли иноземные наемники в тяжелых доспехах, вооруженные самострелами. Под их смертоносными залпами целые ряды Держимирова полка ложились на землю, как скошенные. От них не могли защитить ни щиты, ни кожаные доспехи - других у сельских ополченцев просто не было. Еще несколько залпов, бурный натиск конницы - и правое крыло пустилось в бегство еще пуще левого. Не сходил с места лишь главный полк, в котором бился Всеволод со своей дружиной.

- Пора, господине, пора! - изнывал Избыгнев, подскакивая на коне.

Но Буривой даже не поворачивал голову в его сторону. Чужеземная конница начала охватывать большой полк с боков.

- Если сейчас не ударить, то будет поздно, - преспокойным тоном заметил Видослав.

- Избоша, давай-ка лети быстро к Всеволоду, спроси, не пора ли нам? - с беспокойством выкрикнул Буривой.

Избыгнев поднял коня на дыбы, но покидать своего хозяина ему не пришлось. Со стороны большого полка прискакал запыхавшийся Гостибор и отчаянно выкрикнул:

- Буривой Прибыславич! Князь велит тебе выезжать!

- Ну что, слышали? Все вперед! - громовым голосом заорал Буривой, обращаясь к своему табуну, сгорающему от нетерпения.

Избыгнев поднял высоко его знамя - красное с черным, с золотым змеем - и понесся вслед за своим господином. А Буривой уже скакал во весь дух, увлекая людей за собой. Однако он правил коня совсем не к большому полку, как все думали поначалу. Даже воевода Видослав не понял, куда гнет его начальник. Буривой повел свое войско в обход - через то место, где еще недавно стоял полк Держимира, теперь окончательно рассеявшийся по полю.

От стройности вражеских рядов уже давно ничего не осталось. Лихославцы бросились вперед, почувствовав, что берут верх. Сейчас все они пытались окружить большой полк и добить его, после чего можно было начать преследование бегущих, их избиение, грабеж обоза и захват пленных холопов. И эту суматошную кутерьму Буривой уверенно обходил сбоку, чтобы зайти ей в тыл и ударить нападающим в спины.

Как только его конный полк оказался за спинами лихославцев, они впали в панику. Никакого сопротивления оказать они в этот миг не могли. Всадники Буривоя налетели на них и принялись громить булавами и кистенями, рубить мечами и саблями, колоть копьями и добивать сулицами.

Великокняжескому полку приходилось совсем туго. Ратники дрались в окружении, сбившись в кучу и потеряв боевые порядки. Они пытались загородиться щитами и выставить вперед частокол рогатин, но враги обступили их со всех сторон и напирали, заставляя отступать шаг за шагом. Вскоре окруженные превратились в беспорядочную толпу, и началось избиение. Воины десятками падали на мятую траву, а лихославцы все наседали и наседали, не глядя под ноги и наступая павшим то на руку, то на голову. Сквозь плотные ряды южан прорвался вперед всадник огромного роста в окружении целого отряда боевых слуг. Это был старший сын лихославского князя Изяслав Могутной со своей личной дружиной. Он был таким тяжелым, что даже богатырский конь с трудом нес его в битву. Дружинники его были под стать своему вождю - закованные с ног до головы в железные доспехи, они пробивали путь длинными копьями, и казалось, что не было на всем поле силы, способной остановить их.

Мечущихся по полю великогородских ремесленников и купчишек попросту затоптали. Дружина великого князя оказалась покрепче и выстроилась перед Всеволодом стеной, однако лихославцы пробили в ней брешь всего несколькими ударами. Изяслав Могутной ворвался в образовавшийся проход и налетел на Всеволода. Его вороной конь двинул белую княжескую кобылу грудью, и та завалилась набок, придавливая седока. Всеволод закричал от боли и принялся судорожно выкарабкиваться из-под лошади, но у него ничего не получалось, и он только беспомощно бил по траве ладонями и изо всех сил пытался оттолкнуть от себя седло.

Его ближний слуга Гостибор тут же пришел на помощь своему господину, но в руках Гостибора был не меч, а тяжелое древко темно-красного знамени с золотым соколом - в этом бою князь доверил ему быть знаменосцем. Изяславу пришлось отвлечься на слугу, и пока он пытался пробить его шлем булавой, Всеволод все-таки выбрался из-под кобылы и, петляя зайцем и припадая на ушибленную ногу, бросился наутек. Шагах в двадцати, в самой гуще сражения, его уже поджидали городские сторожа во главе с его шурином Мечиславом. До них оставалось рукой подать, но доспехи на князе были слишком тяжелыми, а сам он хромал так сильно, что больно было смотреть.

Изяслав тем временем уже успел расправиться с Гостибором. Знамя выпало из рук княжеского оруженосца и примяло траву. Железные рыцари Лихославля принялись топтать багряное полотнище с соколом конскими копытами.

А на другом конце поля сеча шла совершенно иначе. Как только конный полк Буривоя оказался за спинами лихославцев, они впали в панику. Никакого сопротивления оказать они в этот миг не могли. Столичные всадники налетели на них и принялись громить булавами и кистенями, рубить мечами и саблями, колоть копьями и добивать сулицами. Некоторые уже начинали бросать драку и накидываться на обоз, чтобы первыми разграбить чужое добро.