Страница 21 из 59
- Бёрк, мы понятия не имеем, кто… - начал было Остин, но я уже затолкала его внутрь.
- Кейтс, не надо! – попыталась остановить меня Надин. – Остин прав.
- Я могу сама о себе позаботиться, - сообщила я, практически ничего не видя перед собой из-за вспышек камер. – Хватит управлять моей жизнью.
Я управляю своей жизнью или моя жизнь управляет мной?
Моя жизнь управляет мной.
Это вопрос на миллион долларов, а не просто тема для эссе. Во всяком случае, я знаю, как бы я ответила на этот вопрос прямо сейчас. И знаете что? Я собираюсь ответить на него прямо сейчас.
- Я вообще не контролирую то, как живу, потому что все постоянно говорят мне, что делать. Все! Моя мать следит за тем, как я дышу, словно я какая-то асана из йоги, а не живой человек. Лейни хочет, чтобы я была на обложках всех журналов и чтобы обо мне говорили всегда и везде. Причем только хорошее, разумеется. Надин хочет, чтобы я поступила в колледж, хотя у меня нет даже времени в туалет сходить, не говоря уж об изучении психологии. Отец хочет работать над каждым моим проектом. Мэтти хочет, чтобы во всех моих фильмах было место для него. Ава с Лорен хотят разрушить мою карьеру. Алексис Холден практически разрушила ее. Скай хочет быть на первом месте, поэтому готова смешать меня с грязью при первой возможности.
- Давай, девочка! – расхохотался кто-то из толпы.
- Кейтс, хватит, - произнесла Надин сквозь сжатые зубы. Но я не могла остановиться.
- Остин – единственный человек, который заботится обо мне. КАЖДОМУ нужно высказать свое мнение насчет моей жизни, начиная от цвета ногтей и заканчивая шампунем. Все, что касается меня, вы рассматриваете под микроскопом и крутите-вертите как хотите, не спрашивая моего мнения! И меня это достало!
- Бёрк, - осторожно позвал Остин.
- А теперь я задумалась об этом, - громко продолжала я, - и поняла – я ненавижу этот контроль! Мне всего восемнадцать! Во что все это превратится в двадцать пять? Или в тридцать? Мама все еще будет заставлять меня надевать туфли от Фреда Сегала на красную дорожку? Будет заставлять меня пропускать встречи с друзьями, чтобы пойти на какое-то дурацкое интервью? С каких пор это называется «жизнью»? – я начала задыхаться.
- Кейтс, - донесся до меня голос Лиз.
- У нее нервный срыв! – радостно крикнул кто-то из папарацци. – КРУТО!
ЩЕЛК! ЩЕЛК! ЩЕЛК!
- Я вас ненавижу! Чтоб вы сдохли! – выкрикнула я в сторону фотографов. Никогда в жизни я не бросала таких слов кому-то. Обычно я гораздо спокойнее.
Один из парней с камерами буркнул себе под нос кое-что, что я не буду повторять для вас, и я не выдержала. Я сказала ему то же самое!
- Кейтс! – вскрикнула Надин, но я прыгнула в машину.
- ПОЕХАЛИ!
И машина сорвалась с места, оставляя толпу фотографов и моих обескураженных бывших друзей позади.
- Эти ребята – настоящие звери, - покачал головой водитель. – Стервятники, ты права, - он резко выкрутил руль, и я завалилась на Остина.
- Ты как? – он пристегнул свой ремень безопасности, когда крутой вираж был окончен. Я сделала то же самое.
- Плохо, - коротко буркнула я, а по щекам медленно потекли слезы. – Я уже представляю, на что будет похоже мое будущее, и мне это не нравится, - я взглянула на Остина. – Интервью за интервью, проект за проектом, я буду раздавлена всем этим. У меня не будет времени ни на себя, ни на тебя, ни на друзей. Почему я вообще решила быть актрисой?
- Кейтс, тебе просто грустно сейчас, но мне нравится то, что ты делаешь, поэтому даже не думай сдаваться, - Остин сжал мою руку. Теперь, когда мы сидели спокойно, я вдруг осознала скорость, с которой машина мчалась по улице.
- Вы не могли бы ехать помедленнее? – попросила я водителя.
- Не мог бы. Смотри, сзади! - не оборачиваясь, откликнулся он. – Эти гиены нас преследуют. Но не переживай, мы оторвемся.
Мне было безразлично. Что будет дальше с моей жизнью, которая разваливается на кусочки у меня на глазах – вот это волновало меня больше всего. Остин прав: я тоже люблю то, чем занимаюсь, но сейчас все зашло слишком далеко. Мне хочется жить двумя жизнями, но я не знаю, как снова вернуть равновесие.
- Мне нравится быть актрисой, но Голливуд!.. – я покачала головой, а нас с Остином в очередной раз тряхнуло на каком-то лежачем полицейском. – Моя жизнь управляет мной, а не я ею. Все решения принимаются за меня, я не хочу, чтобы дальше так продолжалось Кто вообще захочет, чтобы его преследовали папарацци и снимали, как человек ест чипсы, хотя надо пропадать в зале, чтобы влезть в костюм? Я ненавижу все это! Наверное, мне нужно уйти из кино.
- Кейтс, ты не понимаешь, что говоришь, - спокойно заметил Остин, не сводя глаз с водителя.
- Понимаю, - заверила его я. – Если жизнь в Голливуде такова – я не хочу больше так жить.
Раздался резкий визг шин по асфальту, и мы с Остином вздрогнули.
- Приятель, притормози, - настойчиво сказал мой друг водителю.
- Это они! – крикнул водитель. – Они прижимают нас к обочине.
Я выглянула в окно. Папарацци действительно поравнялись с нами и теперь пытались заставить съехать на обочину. Кто-то продолжал фотографировать, высунувшись в окно. Боже, они никогда со мной так не обходились.
- Вот видишь? – я кивнула на окно. – Потому я и хочу завязать с Голливудом. Мне нужно покончить с этим безумием!
- Я тебя услышал! Не переживай, сейчас оторвемся, - пообещал водитель, решивший, что я обращалась к нему.
Машина разогналась еще сильнее, и нас буквально вдавило в кресла. Папарацци, пытавшиеся устроить аварию, остались позади и едва не врезались в ограждение. Ничего себе! Тем временем наш водитель гнал все быстрее, а в зеркале заднего вида спустя какое-то время снова замаячил автомобиль фотографов. Теперь мне стало страшно.
- Остановитесь, - попросила я. – Все в порядке. Я возьму это на себя. Пусть сделают пару снимков.
- Ни за что, - уверенно сказал он. – Ты была права в том, что сейчас говорила про Голливуд. Это система, из нее надо вырваться. Они не получат ни одного снимка, я все для этого сделаю, - пламенно пообещал он.
Красный свет! Мы только что пролетели на красный свет, подрезав несколько автомобилей на перекрестке! Я схватила Остина за руку. Сердце заколотилось в груди, как ненормальное. Я хотела перемен в жизни, но не таких.
- Все равно, - мой голос дрожал. – Остановитесь. Они не стоят того, чтобы попасть в аварию.
Да этот парень сумасшедший!
- Вы слышали ее? Остановите машину! – закричал Остин, стуча в спинку кресла водителя.
Человек за рулем не обращал на нас никакого внимания. В окно было страшно смотреть – дома пролетали мимо нас с ужасающей скоростью, мы неслись мимо перекрестков, людей, светофоров и предупреждающих знаков. Мы же разобьемся!
Я завизжала, Остин с силой стукнул в кресло водителя, свободной рукой выхватил телефон и стал набирать 911. Мы оба кричали, и автомобиль, казалось, готов был взорваться от наших криков и просьб остановиться.
И тут я поняла, что произойдет, пусть даже и не была настоящим водителем в полном смысле этого слова. Водитель резко повернул, и мы снова оказались на перекрестке.
- ОСТОРОЖНЕЕ! – заорала я.
Но было слишком поздно.
Знаете, как бывает в фильмах – когда случается что-то очень значительное, вы видите действие в замедленной съемке? Обычно так делается в фильмах о войне, когда пуля медленно рассекает воздух, неумолимо приближаясь к своей цели. Автомобильная авария выглядит точно так же. Время как будто бы замедляет свой ход, и вы наблюдаете за происходящим словно со стороны, сидя в гостиной на диване, будучи в полной безопасности. Я повернула голову направо, и увидела, как другой автомобиль летит прямо на нас. Остин дернулся в сторону, затем в сторону качнуло меня, стекло начало разбиваться медленно и красиво, осколки прорезали воздух, и салон наполнялся визгом тормозов и пронзительным гудком. А затем картинка начала сыпаться на части, и я услышала собственный крик, звучащий будто бы откуда-то издалека. Вдруг все остановилось, звуки стихли, цвета поблекли, и мир погрузился в темноту.