Страница 3 из 10
Когда-то Цицерин был одним из Адептус Механикус, но, попав в плен на далеком мире под названием Гидра Кордатус, он превратился из презренного гибрида человека и машины в нечто несравненно более могущественное. Вирус Облитератора проник в равной степени как в его аугметику, так и в биологическую генную структуру, и, тем самым, вывел его далеко за пределы человеческой эволюции и известных достижений кибернетики.
Техновирус наделил его совершенством, но вместе с тем и надменностью.
Собственные воспоминания Хонсю о кампании на Гидре Кордатус были как будто из другой жизни. С тех пор многое изменилось, и память стерла детали той кровавой осады, смешав все в один бесконечный ураган сражений, который раздул тлевшую в нем обиду во всепоглощающий костер амбиций. Его разум терзали, как стервятники, убийственные прожекты, что вырастали из обрывков информации, добытых из разрозненных воспоминаний его нового телохранителя, и подкреплялись данными из кибернетического мозга Цицерина, по объему превосходившего многие библиотеки. В результате был выработан мстительный курс, которым они и следовали в данный момент…
Многие на борту «Поколения войны» считали полным безумием браться за такой план сразу после кровавой битвы с Бероссом и Торамино, но Хонсю понимал, что не будет знать покоя, пока не доставит максимальное число неприятностей единственному врагу, сумевшему избежать его гнева.
— Хочешь подстрелить лису — сначала целься в ее детенышей, — прошептал он, вновь принимаясь мерить шагами палубу, словно хищник в клетке. В нем боролись предвкушение и досада: что могло быть мучительнее, чем, запустив в действие столь грандиозную интригу, сидеть в ожидании, столкнувшись с рутиной вроде задержек при варп-переходе?
— От того, что ты тут расхаживаешь, быстрее двигаться мы не будем, — заметил Кадарас Грендель, стоявший чуть позади с болтером в одной руке и пропитанной маслом ветошью для полировки в другой.
— Знаю, — ответил Хонсю, — но я не могу просто ждать. Мне надо чем-нибудь заняться.
— Чем-нибудь, кроме тренировок с твоим новым телохранителем?
— Я поручил это Ваанесу, — Хонсю остановился.
— И поэтому-то ты не спускаешься на боевую палубу?
— Ну да. А что здесь такого?
— Это не он, — сказал Грендель после паузы. — Это не Вентрис. Внешне они похожи, но это не он.
— Мне это известно, — огрызнулся Хонсю. — Не считай меня идиотом, Грендель.
— Если ты не хочешь смотреть на него, я ни в коей мере тебя не виню, — заметил Грендель, проводя ветошью по холодным граням оружия. — В конце концов, он отпрыск единственного воина, что сумел тебя побить.
— Вентрис меня не победил! — заорал Хонсю, хватаясь за топор.
Кадарас Грендель, ранее служивший врагу Хонсю, лорду Бероссу, даже не дрогнул, когда голодное смертоносное лезвие нацелилось на его шею.
— Как скажешь, Кузнец Войны, — ответил он и, улыбнувшись, стволом болтера отвел лезвие прочь так, что дуло его оружия прошло прямо перед лицом Хонсю. — Он не победил тебя, но и ты не победил его. К тому же, кажется, именно от твоей крепости камня на камне не оставили.
Хонсю отвернулся, не желая усугублять конфронтацию и досадуя, что Грендель так легко вывел его из себя. С тех пор, как пал Халан-Гол на Медренгарде, характер Хонсю приобрел взрывоопасные свойства. Малейшее пренебрежительное замечание касательно его победы над объединенными армиями Беросса и Торамино моментально провоцировало в нем приступ убийственного бешенства.
Но, как бы то ни было, Грендель был прав.
Каждый раз, глядя в лицо своего нового телохранителя (свежерожденного, как существо требовало себя называть), он видел черты того воина, что посмел бросить ему вызов, нагло отвергнув предложение о сотрудничестве. Уриэль Вентрис и его спутник принадлежали Ордену Ультрамаринов, но за какие преступления их изгнали на один из демонических миров в Глазе Ужаса, Хонсю не знал. Неизвестными путями оказавшись на Медренгарде, они проявили себя как крайне изобретательные противники. Они выжили в Залах Мортициев и освободили Кровавое Сердце — могущественного демона, заточенного в самом центре Халан-Гола.
— Клянусь всеми двенадцатью печатями Губительных Сил, — сказал Хонсю, глубоко вздохнув, — из-за тебя я почти что жалею, что Форрикс и Кроагер погибли.
— Кто это?
— Капитаны, когда-то командовавшие частями великой роты Кузнеца Войны на Гидре Кордатус, — пояснил Хонсю, а потом многозначительно добавил: — Они умерли.
— Ты их убил?
— Нет, — Хонсю отрицательно качнул головой, — но, если бы они сами не постарались, мне бы пришлось это сделать.
— А что с ними случилось?
— Форрикс попробовал сразиться с титаном. Титан выиграл. — Хонсю рассмеялся, чувствуя, как настроение немедленно улучшается при одном только воспоминании о плачевной кончине соперника под огнем пушек гигантской машины войны.
— А Кроагер? Во что он ввязался?
— Не знаю, — признался Хонсю. — Форрикс рассказал, что он исчез в чем-то вроде разлома в варпе, но когда мы разбирали осадные сооружения, мы нашли труп в его блиндаже.
— Его труп?
Хонсю пожал плечами.
— Возможно. Меня это не слишком интересовало. Кроагер исчез, и какая мне разница, куда? Когда эти двое погибли, армия Кузнеца Войны и его крепость стали моими.
— Да — пока Торамино не взорвал ее прямо у тебя под ногами, — напомнил Грендель с ядовитой улыбкой.
— Точно, — Хонсю мрачно улыбнулся в ответ, — но он не справился с Кровавым Сердцем.
— Никто не справился. Включая и тебя, — сказал Грендель, и его обычно грубый голос зазвучал тише при упоминании о древнем демоне.
Хонсю прекрасно понимал перемену в тоне Гренделя: он сам содрогался, вспоминая, как, разгневанный побегом Вентриса, пробудил демона, наградив его пинком по рогатому черепу.
— Никто, — признал он. — Даже я.
К счастью, тогда демон учуял, что плоть Хонсю когда-то на краткий миг была вместилищем для существа из варпа, и не удостоил его своей ярости, обратив ее вместо этого на армию Торамино у стен крепости. Масштабы кровопролития и разрушений, учиненных демоном, не шли ни в какое сравнение со всем, что Хонсю видел раньше, и веками копившийся гнев существа был чернее, чем самая бездонная пропасть в логове Пертурабо. Все, что вставало на пути демона, обращалось в прах, и черное солнце Медренгарда вдоволь попировало душами, отлетевшими в тот день к мертвому небу.
— Что ж, будем надеяться, на этот раз ты все учел, — высказал пожелание Грендель.
— Уж будь уверен, — пообещал Хонсю.
— Посмотрим.
— В один прекрасный день я убью тебя за такую наглость, и ты это знаешь.
— Знаю, что попробуешь, — ответил Грендель. — А вот получится ли у тебя… В любом случае, этот день будет интересным.
Хонсю проигнорировал вызов в словах Гренделя и вместо этого спросил:
— Так что со свежерожденным? Ты сказал, он с Ваанесом?
Грендель кивнул.
— Так точно. Он и его неудачники занимаются с ним на боевой палубе.
— Хорошо.
— Ну уж нет, — хихикнул Грендель. — Нет в этом ничего хорошего.
Три воина с оружием наизготовку окружили фигуру, припавшую к полу в центре зала. Даже если их жертва и чувствовала свою уязвимость, то никак этого не показывала, держась спокойно и не проявляя ни малейшей тревоги по поводу готовящегося нападения. Трое атакующих носили силовые доспехи, хотя броня каждого разительно отличалась расцветкой и исправностью. Доспехи одного были грязно-серого цвета, у другого — выцветшего белого, а третий был облачен в сверкающую черную броню. Единственной деталью, которая объединяла всех троих в некое подобие отряда, были красные кресты, нарисованные на наплечниках, но и эта эмблема была практически незаметна из-за отслаивающейся краски и царапин, полученных в боях. Хотя ни один из них не носил знаков различия, не было сомнений, что лидером в тройке был высокий воин в черных доспехах: Ардарик Ваанес, бывший десантник Гвардии Ворона. Высокий, стройный Ваанес показался бы гигантом по сравнению с простым смертным, но на фоне других Астартес выглядел слишком худощавым. Достаточно сильный, чтобы гнуть сталь и одним ударом крошить кости, он был также быстрым и обладал великолепной координацией, что делало его чем-то большим, чем просто орудие грубой силы.