Зорькина песня

Девчонки засуетились, начали спешно собирать вещи. Зорька стояла, точно оглушённая.

«С Дашей плохо… и в этом она, Зорька, виновата… Но ведь Даша же сама просила никому не говорить. Как же так?» Внезапно перед нею встало лицо Гриши. Зорька сжала щёки ладонями, затрясла головой. «Нет, нет, с Дашей этого не случится, — лихорадочно думала она. — Даша поправится! Я не виновата… Я слово дала; а может, не надо было слово давать? А если она просила?»

— Зорька, ты чего стоишь, как столб на дороге?

Зорька уставилась на Анку, с трудом соображая, отчего Чистова держит в руках пустой тюфяк, а девчонки с визгом носятся по вагону в клубах пыли и соломенной трухи.

— Что с тобой? — уже участливо спросила Анка.

— Так… ничего, — с трудом разжимая губы, прошептала Зорька и расплакалась.

Анка испуганно бросила тюфяк на пол и прижала Зорьку к своему плечу.

— Перестань… ну, чего ты? Всё будет хорошо, посмотришь!

— Пусть все… все на меня… пусть, если… если я виноватая, — захлёбываясь, бормотала Зорька, уткнувшись носом в Анкино плечо. — Пусть я умру… если плохая, а они хорошие… мне всё равно…

Девчонки обступили их со всех сторон.

— Зорька, тю на тебя! Чего ты? — спросила Галка, прибежавшая позже всех.

— А я знаю, она из-за Даши, — пропищала Нинка. Острое личико её жалостливо перекосилось, казалось, что она тоже вот-вот расплачется.

— Маря! — встревоженно позвала Наташа. — Маря! Да где же она?!!

— Та ось же я, — тяжело дыша, сказала Маря откуда-то снизу. Девчонки расступились. Маря выбралась из-под нар, волоча за собой узлы с бельём.

— Что тут у вас приключилося? — спросила она, поправляя сбившуюся с головы косынку.

— Зорька плачет!

— Крага сказал, что с Дашей плохо!

— Да нет, он сказал, что Зорька виноватая! — перебивая друг друга, закричали девчонки.

— А она не виноватая!

— Нет, виноватая! — сказала Наташа. — Раз молчала.

— Ну и что же, что молчала?

— Не положено про больную молчать!

— Да брось ты! Не положено… А если она слово дала?

— А ну цыть! — резко сказала Маря. Она с силой оторвала Зорьку от Анки и повернула к себе. — Цыть! Кому говорю?! Нашла время нюни распускать!

Зорька перестала плакать и только судорожно вздыхала.

— Дурне дивча, — выговаривала Маря, вытирая фартуком зарёванное Зорькино лицо. — Нехорошо живое раньше времени хоронить… Поправится Даша и приедет к нам.

— И верно, — поддержала Марю Галка, — мало ли что Крага скажет.

— Смотрите, вон пошёл к станции и не хромает вовсе, — простодушно пропищала Нинка.

— А чего ему хромать? Фронт-то во-он где остался! — язвительно заметила Галка.

Наташа возмутилась.

— Как не стыдно! Степан Фёдорович не виноват, что у него нога больная! И ты, Галка, тоже…

— Стыд не дым, глаза не ест! — Галка засмеялась.

— От и погано, шо не ест, — укоризненно сказала Маря, — а ещё хуже, когда дурные слова про человека сыплются с языка, як шелуха от семечек. Не гоже так, Галю.

— А чего? Не правда, что ли?

— Раненный он. Ще в первый месяц, як война началась. Оттого и с палкой ходит, что рана болит. Треба, дивчатки мои милые, справедливыми быть, вот шо я вам скажу.

— Это к Краге-то справедливыми быть?! — возмутилась Галка. — А он справедливый, да? Справедливый?

Маря прижала коленом стопку наволочек на разостланной по полу простыне, связала края узлом и выпрямилась, отирая прилипшие к потному лицу соломины.

— Може, воно и так, Галю, а только и к несправедливому треба отнестись справедливо, а инакше, чем же ты лучше него будешь?

— Ага! А я что говорила? Степан Фёдорович вовсе и не злой. Он нарушителей не любит, вот и всё, — сказала Наташа. — Галка, идём, помоги мне вещи носить.

Галка взглянула на неё из-под чёлки, потом повернулась к Зорьке, хлопнула её по плечу.

— Айда матрацы стаскивать! — и громко запела:

— Не на нём, а вокруг! — рассмеявшись, поправила Анка.

— Неважно! — весело крикнула Галка наверху, сбрасывая матрацы.

— Зорька, а ну хватай за угол! Так его, фашиста! А пылищи, пылищи-то!

Наташа, точно очнувшись от внезапного оцепенения, закричала на девчонок, то и дело поглядывая вверх, где так же весело, как и пела, работала Галка.

И в это время в вагон влез незнакомый парень. Тонкий чёрный парень в зелёном стёганом халате, стянутом на узких бёдрах кожаным ремнём, в красной железнодорожной фуражке. Он влез в вагон и остановился у двери, щуря узкие длинные глаза.

— Приехали, здрасти, — скаля в улыбке крупные зубы, сказал он и чихнул. — Уй-юй, какой пиль поднял! Давай быстро собирай вещи, вагон надо! Ваш директор арба пригнал…

Маря упёрла руки в бока, тряхнула головой так, что коса раскрутилась, рассыпалась по плечам.

— А ты кто такой? Чего командуешь? — грозно спросила она, наступая на парня.

Парень уставился на Марю восхищённым взглядом, улыбнулся ещё шире и ухватился руками за пояс.

— Начальник я! — гордо сказал он, выставив вперёд ногу в мягком кожаном сапоге.

— Какой ещё начальник?

— Станции начальник! — парень поправил фуражку, отступил от двери и повёл рукой на скученные домики вдали. — Станция Берекельде. Быстро, быстро надо. Вагон надо. Один приехал, другой уехал, что поделаешь, война!

Зорька слезла с нар и с любопытством уставилась на парня.

— Берекельде — это уже эвакуация? — спросила она.

— Уй-юй, какая худая кызымка! — начальник покачал головой. — Совсем худая… Ничего. Кушать будешь бишбармак, лепёшку… живот во-от такой будет! — Он вытянул руки и округлил их. — Как большой арбуз будет. Хорошо?

Девочки рассмеялись. Маря фыркнула, прикрывая ладонью рот.

— Как у буржуя! Во заживём! — крикнула Галка, свешивая голову с нар.

Начальник обиженно поднял брови.

— Зачем буржуй? В Казахстане нет никаких буржуев.

— Зорька, хватит болтать, — сказала Наташа, — кто за тебя работать будет?

— Ладно тебе, — сказала Анка, — уж и поговорить с человеком нельзя. — Она бросила одеяло в кучу на полу и подошла к начальнику.

— А Казахстан большой?

— Очень! — сказал начальник. — Республика! Городов много, людей много, колхозов много, еды много, хорошо жить будем! — и добавил, неуверенно поглядывая на раскрасневшуюся Марю: — В гости ходить будем…

— Ой, не можу! Уже и в гости ходить… — сердито сказала Маря, весело щуря глаза.

Мимо вагона торопливо прошёл Кузьмин. Следом за ним потянулись мальчишки с узлами на плечах.

Прибежала весёлая Вера Ивановна.

— Девочки, милые, давайте быстрее. Мальчики уже начали грузить вещи на подводы.

— А Ко… Николай Иванович приехал? — спросила Анка.

— Приехал, приехал!

— Ура! — закричала Галка.

— Ура-а-а! — возбуждённо подхватили девчонки.

— Всё, всё будет хорошо, — необычно быстро и оживлённо говорила Вера Ивановна, обнимая девочек. — Сейчас в посёлок поедем. Нас уже ждут в колхозе… Наконец-то и у нас с вами начнётся нормальная жизнь!

Часть вторая

Глава 15. Ребята бравые…

Детдомовцы на громадных скрипучих арбах, запряжённых важными верблюдами, добрались наконец до посёлка. Кругом было тихо и пусто: все жители ушли работать в поле. Ребята с любопытством оглядывались по сторонам. Почти все дома здесь были из глины. Вперемежку с русскими белёными домами по четыре окна в ряд и резными ставнями, крашенными в разные цвета, стояли низкие серые мазанки с одним оконцем под плоской крышей. Кое-где за деревьями виднелись войлочные юрты.

В центре посёлка белела церковь с зелёными куполами. Над главным, её входом висела афиша: «Сегодня кино «Трактористы», а от купола к куполу протянулся плакат: «Всё для фронта, всё для победы! Товарищ, помни: хлопок — это наше оружие!»