Гремящий порог

— До чего же оголтелый народ пошел, прости господи! И в уме того нет, чтобы старуху уважить! — причитала женщина.— А ты чего не сел?

Вадим только руками развел.

— Из отпуска, что ль, едешь, сынок? — полюбопытствовала старуха.

— Нет, на работу. На строительство,— неохотно ответил Вадим.

— На работу,— нараспев повторила старушка и внимательно оглядела его маленькими, цепкими, глубоко запавшими глазами.— Что ж это никто не встречает? Вербованный али по путевке?

- Не вербованный и не по путевке,— резко ответил Вадим. Его раздражало это назойливое любопытство.

— Самотеком, значит,— вздохнула старушка..— Ну да, тогда понятно.

«Самотеком»… Это избитое слово больно задело Вадима. Настроение опять упало.

Так же и на стройке встретят. Еще спросят: «А где вы раньше были? Есть у нас из вашей области комсомольцы, те по путевкам приехали. А вы раздумывали?» Конечно, сразу поймут: приехал потому, что в институт не попал… И за каким чертом приехал именно сюда? Будто других строек нет… Наташа?.. Очень он ей нужен! Последний разговор был не из приятных. «Болотная романтика!», «Дисциплинированная овечка!» А теперь что же, идти и каяться?..

Наконец подошел автобус.

В автобусе ехала веселая, шумная компания. Прислушиваясь к разговору, Вадим понял: геологи. Вот кому можно позавидовать! Настоящая профессия. Есть где показать себя. Опасно, интересно, почетно!.. Но тут же он понял, что все эти размышления так, для отвода глаз. Никуда он не поедет, кроме как на строительство на Гремящих порогах. Он еще себя покажет. Придет время, посмотрим, кто уж, а кто сокол…

Разговор в отделе кадров был коротким.

— Специальность? — спросила пожилая женщина в очках, инспектор отдела кадров, просмотрев паспорт Вадима.

— Не имею,— твердо ответил Вадим.

— Тяжелой работы не испугаетесь?

— А у вас и легкая есть? — усмехнулся Вадим, но, увидев, что женщина нахмурилась, поспешно сказал: — Согласен на любую работу.

Женщина заполнила узенький бланк и подала Вадиму.

— Пойдете в поликлинику. На медосмотр. Получите справку, придете обратно сюда.

В поликлинике пришлось долго ждать очереди. И в отдел кадров Вадим попал только к вечеру.

На этот раз разговор был еще короче. Собственно, разговора и не было. Женщина-инспектор взяла справку, заполнила личную карточку Вадима Орли-кова и вернула ему паспорт с вложенным в него серым листком.

— На шестой участок. Вадим вышел в коридор и, волнуясь, раскрыл паспорт. В разделе «Особые отметки» стоял продолговатый фиолетовый, штамп: «Принят на Устьгэсстрой»,— и чернилами проставлена дата: «20 октября 195…. года».

Дверь открыта. Можно входить. Вадим торопился сделать первый шаг. Сегодня же определиться на работу. Вот только как же с чемоданом? Пока разыщешь общежитие, кончится рабочий день.

Возле входной двери за небольшим квадратным столом с телефоном на нем сидел старичок вахтер. Вадим попросил его присмотреть за чемоданом. Вахтер разрешил поставить чемодан под стол и объяснил Вадиму, что шестой участок на промбазе. Доехать можно автобусом. Остановка за углом, у продуктового магазина.

Вадиму повезло. Он не прождал на остановке.и пяти минут, как подошел автобус. Вадим проворно вскочил на подножку и тут отпрянул назад.

В проходе между сиденьями стояла Наташа. Она стояла вполоборота к нему, но он узнал ее. На голове у нее была так знакомая ему голубая в белый горошек косынка.

Автобус, дав гудок, тронулся. Вадим еще раз увидел девушку в голубой косынке и понял, что ошибся. Через плечо у девушки висела кожаная сумка и катушки билетов. Он принял за Наташу кондуктора автобуса.

А если даже это была и Наташа!.. Ну и что?.. Не хотелось встречаться?.. Но это еще не значит, что надо шарахаться при встрече и трусливо прятаться… Выше голову! Ты теперь сам строитель величайшей в мире… Документ в кармане…

Вадим сказал, что ему еще надо зайти за чемоданом, оставленным у вахтера

— А что у тебя в чемодане? — грубовато спросил Ляпин.

Это была первая фраза, которую он произнес с тех пор, как вышли из конторки участка.

Неожиданный вопрос Ляпина был не совсем понятен, и Вадим даже замялся с ответом.

— Белье… ну, еще книги.

— Книг-то и здесь полно,— сказал Ляпин с пренебрежением.— Хоть бы бутылку спирта догадался привезти из жилухи.

— Неужели здесь нет? — удивился Вадим.

— Сучок. «Московскую» по большим праздникам дают… И закуски нет у тебя?

Он спросил это так, что Вадим остро почувствовал свою вину перед новыми товарищами,

— Нет.

— Здесь и насчет закуски не разойдешься,— хмуро сказал Ляпин.

— Сгущаешь обстановку, Василий Петрович,— возразил Аркадий.— Проблема питания у нас решена.

— Как ты сказал: проблема? Чихать мне на твою проблему! Ты мне дай колбасы хорошей, балыка, икорки…— Ляпин сердито замолчал и вдруг оживился: — Вот я на Чукотке жил! Там закусь! Икру не на граммы, как здесь, развешивают. А лагунок на стол — и ложкой… Ты небось икру тоже ложкой жрешь? — обернулся он к Аркадию.— Твоему бате нет нужды в магазине отираться, с базы берет.

Аркадий вспыхнул.

— Никогда отец этим не занимался!

— Ну не отец, так мать.— Ляпин засмеялся.— Почем я знаю, кто у вас продснабом заведует? А вообще-то ваш брат начальники любят под прилавком шарить. Нелька у меня по торговой части, знает все эти штучки-дрючки,

Несколько минут шли молча. Потом Ляпин подождал, пока Аркадий поравняется с ним, и хлопнул. его по плечу.

— Чего губы надул? Самокритику не принимаешь. Ладно, перекусим это дело и запьем святой водичкой. Двигайте за чемоданом, загляните в магазин, а я пока дома похозяйничаю. Только поживее: одна нога здесь, другая — там.

Вадиму не очень хотелось идти к Ляпину. Но нельзя было обидеть бригадира. Тем более что Ляпин заботливо отнесся к нему, новичку, и сам предложил взять его в свою бригаду. И все-таки было в нем что-то настораживающее, даже отталкивающее.

— Он что, всегда такой? — спросил Вадим, когда Ляпин скрылся за углом дома.

— Мировой мужик! Человек что надо!—убежденно ответил Аркадий.—Ты не гляди, что он грубоват. Его жизнь не баловала. Прошел огонь, воду и медные трубы. Чукотка — это, брат, не сахар!

— Как он туда попал?

— Судьба играет человеком. Мало ли кто где был! Не в том дело: Чукотка или не Чукотка. Ты посмотри его на деле. Свою бригаду в обиду не дает. Тебе здорово повезло. Потом не раз спасибо скажешь.

Горячее заступничество Аркадия почему-то еще больше насторожило.

— Знаешь что,— сказал Вадим, когда они подошли к зданию управления,— я все-таки пойду свое общежитие разыскивать.

Аркадий испуганно замахал руками.

— И не думай! У нас в бригаде так не полагается. Бригадир сказал — порядок! А ты ломаешься. Так нельзя. Сам должен понимать.

Вадим понял одно: Аркадий будет очень обижен, если он разобьет компанию. Надо идти.

Зашли в магазин, и Вадим про себя согласился, что у Ляпина были основания для «самокритики». На полках безраздельно господствовала «Камбала г, томатном соусе», кое-где подцвеченная «Зеленым го-рошком». Аркадий прошел в кондитерский отдел.

— Полкило «Буревестника», девушка.—Заметив недоумение Вадима, пояснил:—Женщинам надо оказывать внимание.

— Он женат?

— Можно сказать, да. Точнее, хорошая знакомая.

Весьма стоящая женщина. Только из-за нее одной и то стоило бы пойти. А ты чего боишься? Не съест, не бойся.

— А чего мне бояться? Что я, баб не видал? — пренебрежительно бросил Вадим и пошел за Аркадием, хотя самого не оставляло ощущение, еще не совсем осознанное, но все усиливающееся, ненужности своего поступка. Непонятным было неожиданное внимание Ляпина. По первому впечатлению трудно было представить его в роли радушного хозяина…

«Да что, на самом деле, съедят меня там? — рассердился Вадим.— Валяться одному на койке в общежитии тоже мало радости».

Конфетам Неля обрадовалась. Сбегала к себе в комнату, принесла вазочку с длинной ножкой, высыпала в нее конфеты и поставила на стол, хотя там среди остальной снеди уже стояла такая же вазочка с конфетами.