Страница 7 из 22
Майдан вскоре оказался маленьким раем: каждый мог насладиться телом жаркой революционерки, набить брюхо досыта, накуриться анаши и иди, ори во всю глотку, да кидай коктейли Молотова в безоружных стражей порядка.
Стали появляться назначенные руководители майдана Трупчинов, Яйценюх, Вальцманенко, Клочка, Тянивяму, Грицман, Пару-Убий, поп Говнозар, Филарет. Самым активным всегда был Бакай – Яйценюх, он всегда кричал с трибуны: пущу себе пулю в лоб, если вы, демократы, перестанете кидать коктейли Молотова в толпу агрессивных стражей порядка…демокрахтическим путем.
Безголосая певица Ложечка все грозила облить себя бензином и сгореть во имя демократического развития революции. Правда, ни Ложечка, ни Бакай даже не пытались оторвать хотя бы пуговицу со своего пиджака, поскольку они были рождены во лжи, и суждено им было прожить во лжи.
В американском посольстве приказали фротманам, эдинсонам и прочим прохвостам провести всенародное вече в поддержку демократической революции. И это было тут же исполнено. Все жители трех западных областей: Львовской, Тернопольской, Ивано-Франковской мгновенно оказались в Киеве. Покрутились, покрутились и уехали бесплатно на поездах, оплаченных хунтой.
Там не было ни одного жителя Киева, хотя сами киевляне были убеждены, что в народном вече принимают участие именно киевляне. Таким образом, всенародное умопомрачение, запущенное опытными америкосами из-за океана, их известная логика безумия, а точнее логика мракобесия, несущая в себе закабаление других народов, начала действовать в Киеве как нельзя лучше. Бардак был уверен на сто процентов в успехе этой логики не только на Украине, но и в России. Эта идея прижилась и в Европе. Бардаку удалось одурманить лидеров Евросоюза.
Тут, как нельзя лучше, пригодились бандеровские идеи о чистоте украинской нации, о едином, украинском и только украинском языке, хотя больше половины жителей Украины общалась на русском. Никто не знает, почему сами киевляне уверовали в то, что тот, кто объявляет себя националистом – башковитый мужик, а тот, кто никем себя не объявляет, так себе, серая личность.
Киев ведь – мать городов русских. Как же так? Главный город восточных славян Киев, а не Москва. Отсюда выходит, что только бандеры могли бы исправить эту историческую несправедливость.
Во-вторых, галичане хоть и бедные, живут только за счет восточных регионов, но у них есть идея, как была у Гитлера, Ленина, а раз есть идея, можно многого добиться. А у Януковича не было никакой идеи, он отсиживался, дремал в президентском кресле. Он простой шахтер, случайно оказавшийся на царском троне.
Приблизительно так рассуждали киевляне, пропустив таким образом сущность бандеровских идей, в основе которых лежала гитлеровская идея о чистоте немецкой нации. Немаловажную роль сыграла и такая особенность, как доброта киевских старушек, барский взгляд жителей столицы, их любовь к подушкам, простыням и мягким кроватям под бочком молодой супруги или жаркой любовницы. А что творилось на улице, мало кого волновало. Что-то подобное в свое время было и в столице России Петербурге. Вошла кучка бандитов во главе с Лениным и благополучно захватила власть, а горожане в это время мирно почивали. А когда очнулись, уже было поздно, уже надо было съезжать с уютных квартир, ночевать в подвалах вместе с женами и маленькими детишками и ждать пули в затылок от вчерашних освободителей.
Жители любой столицы ошибочно ставят себя выше любых провинциалов, им кажется, что на провинциала всегда можно прикрикнуть, и он опустит голову, и попросит прощения. Любой житель столицы всегда выглядит презентабельно, у него чистые ногти, белые ручки, отглаженная рубашка с галстуком и соприкасаться с провинциалом, от которого может дурно пахнуть, считает выше своего достоинства.
Конечно, это далеко не все причины того, что киевляне приняли бандитов, грубых, неотесанных, малограмотных, дурно пахнущих пастухов Прикарпатья, как своих родных сыновей, вернувшихся после службы в армии. Бандеровцы отличались щедростью, благо карманы всегда были оттопырены американскими долларами, ведь дядя Сэм выделил на эти цели пять миллиардов долларов.
На Майдане, огороженном металлическим забором, колючей проволокой, матрасами, старыми диванами, мешками с песком, было всегда не меньше пятисот человек, а то доходило до десятков тысяч. Киевские старушки, да и представители прекрасного пола, вообще вереницей тянулись на майдан, несли яйца, сало, хлеб, колбасы и любимые галушки.
Бандеры, не скупясь, награждали их долларами.
По выходным дням и мужское население Киева посещало Майдан ради интереса и в этих ребятах в масках, уже взрослых, оставивших свои семьи в Галичине, было что-то необычное и романтическое, загадочное и мужественное, пахнущее овечьим сыром и дохлой кониной. Далеко не всякий киевлянин, ни с того, ни с сего, оставит семью дома и пойдет на Майдан. Это практически вызов государству. А они пошли, рискуя жизнью.
Потом бросилась в глаза не только романтика, но и некий шик вместе с революционной романтикой: революционеры ни в чем себе не отказывали, значит, они получали зарплату и немалую, каждый день. Потом просочилась информация, что на эту революцию, а точнее путч, Америка бросила пять миллиардов долларов, в два раза больше, чем на Оранжевую революцию 2004 года. Значит, эти мужья-галичане, не просто так приехали сюда с палками и заточенной арматурой, да коктейлями Молотова. Кроме того, они необыкновенно собраны, дисциплинированы, мобильны. Это единый кулак – мощный кулак, способный нокаутировать и москалей, если понадобится. Отрежь ему левую ногу, он начнет передвигаться на правой.
Словом, галичанские бандеровцы поневоле сроднились с киевлянами. Если киевляне не выходили на улицы с флагами и транспарантами в поддержку бандеровцев, то в этом не было необходимости. Стоило майдановцам бросить клич, и уже через двенадцать – пятнадцать часов вся Галичина была в Киеве. Центральные улицы и площади заполнялись народом – дышать нечем. Много раз собиралось так называемое Всенародное Вече. Шизонутая, замбированная толпа была слишком агрессивна и трудно управляема.
О киевлянах никто не вспоминал, их никто не приглашал: бал правила Галичина. И тут жители Киева уступили, а когда галичане вернулись домой, оставив революционеров одних, тут – то столичные жители ринулись в бой. На Майдан стали прибывать обученные молодчики из Польши, Волыни, Тернополя и даже из Черновцов. Майдан разросся. Стало холодать, усилились морозы, потребовались дрова. Киевляне взяли топоры в руки, взгромоздили электропилы на столичные плечи и ринулись пилить деревья. Киевтранс с радостью выделил шестьдесят КамАЗов, заправленных топливом. Жители столицы быстро освоили секреты заготовки дров. Повалив дерево, в том числе и в парке (когда Украина станет полностью независимой от давления москалей, вернее, когда отряды имени Степана Бандеры будут шествовать по Красной площади в Москве), деревья в парках вырастут снова. Поваленные деревья освобождали от веток, пилили бревна по восемьдесят сантиметров длиной, раскалывали на четыре, на восемь, на двенадцать частей, а потом грузили на КамАЗы. Груз беспрепятственно прибывал на главную площадь страны и там разгружался.
Если бы потребовалось спилить все деревья вокруг Киева в радиусе сто километров, они были бы спилены и сожжены на Майдане. Это ли не сдача столицы кучке революционеров?!!
В Киеве, такого не было ни в одной столице мира, врачи, грубо поправ клятву Гиппократа, оставляли умирать молодых ребят, одетых в милицейскую форму, не оказывая им никакой медицинской помощи. Они лечили только раненых бандитов. Если на улице Грушевского умирал раненый боец, одетый форму Беркута, а кто-то из живых вызывал Скорую, эта Скорая не приезжала. Тот, кто вызывал врача, не зная ситуации, на вопрос: откуда звонят, отвечал: боец Беркута. Хорошо, ждите. И можно было ждать неделю. Зато бандитов, если даже на руке была царапина, скорая с воем летела на Майдан, грузила раненого и увозила в больницу.