Страница 5 из 145
Отдел спорта магазина «Мюр и Мерилиз» был самым большим в России. В нем можно было купить буквально все. А чего не было на полках – заказать по каталогу, и товар доставят покупателю из самых отдаленных уголков мира. Страницы периодических изданий того времени буквально пестрели рекламой спортивных товаров от «Мюра». Вот, к примеру, текст одного из рекламных объявлений, опубликованного в 1912 году: «К осеннему сезону заготовлено все для футбола. Высшие сорта английских мячей, исполненные по нашему заказу. В 1912 году матчи с Финляндией, Венгрией и Санкт-Петербургом играли нашими мячами. Лучшие отзывы тренеров и игроков!».
Многие служащие Торгового дома (а всего их было более трех тысяч человек!) активно занимались физкультурой и спортом в различных кружках и обществах города. Кружок циклистов «Мюр и Мерилиз» вообще был одним из старейших велосипедных организаций Москвы, а теннисный корт на даче Арчи Арчибальдовича (Архипа Архиповича) Мерилиза долгое время считался лучшим в городе. Кстати, сам А. А. Мерилиз, несмотря на довольно зрелый возраст (в 1904 году ему исполнилось 50 лет) частенько принимал участие в футбольных забавах англичан на даче Торнтона. Футбольный коллектив «ММ» со временем участвовал в городских футбольных турнирах сразу несколькими взрослыми и детскими командами. Самый известный из спортсменов Товарищества – «питомец гнезда казалетовского» Николай Александрович Гюбиев, с которым нам еще предстоит встретиться на страницах этой книги, – был казначеем правления спортивного кружка «ММ», долгие годы являлся одним из виднейших организаторов футбольного хозяйства Москвы.
Московские Казалеты имели непосредственное отношение к производству и собственности в металлургической промышленности, а в вышеупомянутом «Мюре и Мерилизе» занимали почти все руководящие должности – Василий Львович был директором правления Товарищества, а Федор Львович занимал сначала должность кассира, а затем – вице-директора. И это вполне объяснимо – Василий и Федор Казалеты были крепкими узами связаны с семейством Мерилизов, так как их мать, Сара Джейн Мерилиз, была дочерью основателя империи «ММ» Арчибальда Мерилиза.
Было у московских Казалетов и еще четыре родных брата (Arthur Mirrielees, Albert, Lewis Percy и Alexander Paul Lewis), но вряд ли, все они принимали участие в играх на гопперовской площадке. Александр, он был рожден от первого брака Льва Казалета с Натали де Геринг (Heering), жил сначала в Англии, а потом в Южной Родезии, где служил капитаном британской конной полиции. Лейтенант Альберт Казалет служил в Британской Колумбии, а рожденный в Швейцарии Льюис стал горным инженером и почти всю жизнь провел в Южной Африке. Скорее всего, активно занимались физкультурой, в том числе и упражнялись с кожаным мячом, только трое – Василий, Федор и Артур (первые двое абсолютно точно) – почти треть футбольной команды!
Василий и Федор Казалеты вошли в историю московского игрового спорта (прежде всего – в Замоскворечье) и как великолепные организаторы (Федор Львович, в частности, был членом комитета Московского общества любителей лаун-тенниса, одно время входил в состав правления ЗКС, провел большую организационную работу при создании СКЗ), и как меценаты. Кроме того, с их помощью развивался спорт и в подмосковных Химках и Малаховке, где у Казалетов были собственные дачи.
Наибольшую известность из молодых московских Казалетов (а в первой команде ЗКС выступали два представителя этой семьи: Казалет-1 и Казалет-2, как называли их журналисты) получили Клемент (Clement Marshall) и Роланд (Roland De Bode), – сыновья Василия Львовича и химчанки Анастасии Берс. Первый был форвардом, второй – хавбеком. Оба они поочередно избирались капитанами 1-й команды Замоскворецкого клуба спорта, позже играли за БКС и КСО. Летом братья выступали в «дачных» лигах – за команды Сходни и Красково. 8 августа 1915 года, в возрасте 28 лет, Клемент Казалет сложил голову на полях 1-й Мировой войны. Его младший брат, член правления БКС, лейтенант Британской армии Роланд Казалет, не дожил и до своего 30-летия – 8 января 1920 года он погиб под Ростовом в ходе боев, которые вела Добровольческая армия с частями 1-й Конной армии С. М. Буденного. А вот сыновьям Федора Львовича поиграть в Москве не довелось – слишком поздно родились. Кстати, Федор Львович, Василий Львович, Клемент и Роланд Васильевичи Казалеты были действительными членами Замоскворецкого клуба спорта с момента его основания.
Вошел в историю мирового спорта и еще один дальний родственник наших Казалетов, тоже правнук Ноя – теннисист Клемент Казалет (Clement Haughton Langston Cazalet), который в составе команды Великобритании стал бронзовым призером Олимпийских игр 1908 года. А дети родившегося в Санкт-Петербурге мультимиллионера Уильяма Маршалла Казалета (с 1912 года к нему перешли все акции пивоваренной компании, и даже после революции, которая разорила все иностранные капиталовложения в России, он продолжал иметь достаточно средств, чтобы содержать богатый дом в Кенте, заниматься разведением скакунов и поставлять их на лошадиные бега), выросшие в Англии праправнуки Ноя – Виктор (Victor Alexander) и Тельма (Thelma Cazalet-Keir) стали значимыми фигурами мировой политики.
Виктор часто приезжал в Россию, неплохо говорил по-русски, отлично играл в теннис и футбол (о его разносторонних спортивных увлечениях упоминал в свой книге «Моя Европа» сэр Брюс Роберт Локхарт, с которым позже мы еще встретимся). Виктор был участником 1-й Мировой войны, в 1917 году награжден Военным крестом. С 1924 года он член парламента от Консервативной партии. В годы 2-й Мировой войны – полковник, один из советников Уинстона Черчилля.
Виктор Казалет погиб в 1943 году, когда самолет, на котором он вместе с премьером польского правительства в изгнании генералом Владиславом Сикорским (Казалет состоял при нем офицером связи по политическим вопросам) летел из Гибралтара в Англию, разбился через несколько секунд после взлета. Виктор Казалет – крестный отец легендарной актрисы Элизабет Тейлор. Член Консервативной партии Тельма Казалет стала известной феминисткой, влиятельным политическим деятелем. Она – командор Ордена Британской Империи.
Про богатейшую историю семьи Казалетов можно рассказывать долго, но вернемся непосредственно к футболу. Мы прервали наше повествование на том, что в 1913 году Федор Львович Казалет (среди прочего, он еще был старостой Великобританской Англиканской церкви) произносил речь на открытии кружка СКЗ. Вот, что он, в частности, сказал тогда: «В 1891 году жившие в Москве британские колонисты, большинство которых работало на заводе Гоппера и соседних с ним предприятиях Замоскворечья, организовали нечто вроде атлетического клуба и начали играть в регби. Примерно в 1893 году на смену регби пришло увлечение «ножным мячом», т. е. футболом, а к англичанам и шотландцам (среди них были и мы с братом) позже присоединились и другие иностранцы, в том числе Фульда и Вашке (когда конкретно наступило это «позже» Казалет не уточняет – А. С.). Игры проходили на зеленой лужайке, примыкавшей к высокой кирпичной стене, огораживающей территорию завода».
Забавы англичан с мячом на гопперовской площадке – это первое достоверное упоминание о футболе в Москве. Это подтверждает и пресса тех лет, писавшая, что в 1895 году «англичане, работавшие на заводе Гоппера, затеяли играть в футбол на местной зеленой площадке. Москвичи проявляют к этой новой для них забаве великий интерес. Смотреть, как гоняют мяч, собираются двести-триста человек. Случается, что кто-либо из толпы присоединяется впоследствии к играющим». Патриархальная Москва выход на люди взрослых мужчин в трусах и майках, их увлечение «гонять мяч» приняла не сразу. Пришлось первым футболистам пережить и насмешки, и освистывание, и нападки прессы. Но, так, или иначе, первые семена «футбольной заразы» на московскую землю были брошены, а британцы – народ уравновешенный и педантичный – упорно продолжали свое любимое занятие.
Ежегодник Всероссийского футбольного союза за 1912 год писал по этому поводу: «Точно установить, когда и как начался футбол в Москве чрезвычайно трудно или даже, из-за разноречивости рассказов невозможно. Нечего и говорить о том, что в период занесения этой игры на московскую почву не существовало здесь сколько-нибудь организованных обществ и потому о каких-либо записях, календарях и протоколах и говорить нечего.