Роковое дело (ЛП)

Президент говорил о своей давней дружбе с семьей О’Конноров, что видел, как рос Джон, об испытанной гордости за молодого человека, когда тот приносил присягу, став сенатором. Сойдя с кафедры, президент подошел к плачущим родителям Джона и обнял их.

Распорядитель тронул за плечо Ника. Сжав напоследок руку Сэм, он встал и проследовал к кафедре.

Безотрывно глядя на Ника, пока тот шел к микрофону, Сэм испытывала переполнявшие душу любовь, участие и беспорядочную путаницу других чувств. Мысленно она делилась с ним всей своей силой.

– От имени семьи О’Коннор хочу поблагодарить вас за то, что пришли сюда сегодня, за искреннюю и сильную поддержку в эти трудные дни. Сенатор и миссис О’Коннор также желают выразить любовь и признательность людям из дружественных стран, которые преодолели тысячи километров и простояли в молчании несколько часов, чтобы отдать дань уважения Джону. Он гордился Старым доминионом (прозвище штата Вирджиния – Прим.пер.), и те пять лет, которые представлял его жителей в Сенате, были самым плодотворным, требующим напряжения сил и приносящим удовлетворение периодом его жизни.

Ник красноречиво поведал о скромных начинаниях в однокомнатной квартире в Лоуэлле, штат Массачусетс, о встрече в Гарварде с сыном сенатора, о первом уик-энде в Вашингтоне у О’Конноров и как повлияла эта семья на его жизнь.

Сэм заметила, что супруги О’Конноры вытирают украдкой слезы. Позади них Кристина Биллинг, заместитель Ника и женщина, страдающая от безответной любви к Джону, склонила голову на плечо директора по связям.

Под конец голос Ника сорвался, он опустил взгляд, чтобы собрать себя в кулак.

– Я горжусь, – продолжил он более тихим голосом, – что мне довелось возглавлять предвыборный штаб Джона, а еще больше, что он был моим лучшим другом. И станет делом моей чести обеспечить, чтобы его наследство, касающееся других людей, продолжало жить и дальше.

Как и президент, Ник задержался по пути к своему месту, чтобы обнять Грэхема и Лейн.

Сэм взяла Ника за руку и прижала его голову к своему плечу. И в этот момент ей было наплевать, что кто-то может наблюдать за ними и позже распустить сплетни. Сейчас ее занимал только Ник.

Служба закончилась парящим сопрано, выводившим «Изумительное благоволение», и семья последовала за гробом, который понесли по проходу к выходу из церкви.

Разговаривая полушепотом, высокопоставленная публика бродила по понемногу пустеющей церкви. Наблюдая за людьми, Сэм понимала, что происходившее было в той же мере вашингтонским политическим событием, как и похоронами.

Ник держал ее под локоть, когда они прокладывали дорогу в толпе. Вдруг он остановился, и Сэм повернулась посмотреть, что привлекло его внимание.

– Ты пришел, – сказал Ник явно удивленный появлением смуглого мужчины с карими глазами и каштановыми волосами, которые так напоминали Сэм Ника.

– Конечно. – После долгой паузы тот добавил: – Ты выглядел очень хорошо, Никки. Очень хорошо.

Миновал неловкий момент, и тут Ник, казалось, вспомнил о манерах:

– Это Сэм Холланд. Сэм, это мой отец, Лео Каппуано.

– А. – Сэм посмотрела на Ника, пытаясь прочесть что-нибудь в его бесстрастном лице, потом пожала протянутую руку Лео, который казался слишком молодым, чтобы быть отцом Ника. Но потом вспомнила, что он всего лишь на пятнадцать лет старше сына. – Рада познакомиться.

– Я тоже, – откликнулся Лео. – Читал о вас двоих в газете.

Ник поморщился.

– Я хотел позвонить тебе, но тут был форменный сумасшедший дом…

– Не переживай.

– Признателен, что ты приехал. В самом деле.

– Сожалею, что случилось с твоим другом. Он был хорошим парнем.

– Да, был.

Кажется, они больше не знали, о чем говорить, и у Сэм болело сердце, глядя на них.

– Ладно, – произнес Ник, – семья устраивает поминки в Уилларде. Ты присоединишься?

– Мне нужно возвращаться на работу, – ответил Лео. – Я отпросился лишь на утро.

Ник пожал отцу руку.

– Передавай привет Стейси и детям.

– Передам. – Улыбнувшись Сэм, Лео добавил: – Привози свою девушку в Балтимор на обед как-нибудь.

– Привезу. Я купил рождественские подарки для мальчиков.

– Они будут рады тебя увидеть. В любое время. Береги себя, Ник. – И улыбнувшись, Лео покинул их.

– Папа? – Тот обернулся. – Еще раз спасибо, что приехал.

Лео кивнул и пошел к выходу.

Ник глубоко выдохнул:

– Вот так сюрприз.

– Хороший?

– Да, конечно.

Однако она могла бы сказать, что его взяла оторопь. Какую же малость ждешь от отца, если появление его на похоронах лучшего друга так потрясает? Сэм не могла себе вообразить.

По дороге из церкви огромное число людей останавливало Ника, чтобы похвалить произнесенную речь, шедшую от чистого сердца. Он принимал каждую реплику с вежливой улыбкой, но по тому, как сжимал ее руку, Сэм ощущала его напряжение. Когда они наконец выбрались наружи, Ник перевел дух.

Их встретил Гонзо.

– Их нигде не видно.

Вытащив из уха наушник, который носила всю церемонию похорон, Сэм осмотрела внимательно толпу.

– Я действительно думала, что они здесь появятся, но это то же самое, что посыпать соль на свежую рану О’Конноров. Она сказала Крузу, что собирается присутствовать.

– Мы продолжим наблюдение, – заверил Гонзо.

– Есть новости по вскрытию Тары или Натали?

– Пока нет.

– Свяжись с Линдси, чтобы ускорила результаты по Таре. А по Натали придется потревожить Александрию. – Сэм увидела, что мысли Ника где-то витают. Понизив голос, она сказала Гонзо: – Мне нужно поболтаться с ним еще немного. Позвони, если что-то наклюнется.

– Понял.

– Спасибо.

Взяв Ника под руку, она повела его к ряду такси, припаркованных у тротуара.

– Хорошо, что ты привлекла полицию к похоронам, – сказал он, когда они сели в такси.

– Хотя знала, что силы безопасности затруднят парковку близко к собору. – Сэм уютно устроилась рядом и обняла его за талию. – Ты в порядке?

– Бывало и лучше.

– Ты выступил великолепно, Ник. Я так тобой гордилась, что сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Ник тесно прижал ее к себе и поцеловал в лоб.

– Спасибо, что пришла. Я знаю, что ты занята…

Сэм наклонилась и поцеловала его в ответ.

– Я была там, где нужно. Где хотела быть. – Подняв голову, Сэм увидела, что он уставился в окно. – Можно тебя спросить? – осторожно спросила она, не зная, уместный ли момент. Но ей нужно было узнать. По какой-то причине она должна была узнать.

– Конечно можно.

– Ты рассказывал, как рос в Лоуэлле с бабушкой…

– И что?

– Если вы жили в однокомнатной квартире, то где ты спал?

– На диване.

Ей вдруг так захотелось заплакать, что она прикусила нижнюю губу. Казалось, все чувства грозили вырваться на поверхность: и немного нужно, чтобы прорвались шлюзы.

– А где ты держал свои вещи?

– Вещей было немного, но то, что имел, держал в шкафу в прихожей.

Сердце лопнуло пополам.

– Так вот почему ты так бережно относишься к вещам сейчас. А я еще смеялась над тобой. Прости меня, Ник.

– Не извиняйся, милая. Ты правильно смеешься надо мной. Ты мне открыла глаза, давно было нужно.

– Я понятия не имела…

– Откуда тебе знать? Впрочем, мне совершенно до лампочки, что ты дразнишь меня чистоплюем. Клянусь, меня не задевает совсем, поэтому будь добра, не прекращай. – Он поднял ее подбородок и ослепил такой улыбкой, что она не смогла сопротивляться. – Ладно?

Сэм в ответ надула губы.

– Если тебе до лампочки, так в чем мне удовольствие?

Ник рассмеялся.

– Как же я люблю тебя, Саманта Холланд, со всей твоей сумасшедшей вывернутой логикой.

Желая наделить его всем, чего он когда-либо был лишен, и испытывая удовлетворение, слыша его смех, Сэм закрыла глаза и прижалась губами к его шее.

– Я тоже тебя люблю.

Глава 36

Такси остановилось перед отелем Willard Intercontinental, за два квартала до Белого дома на Пенсильвания-авеню.