Страница 67 из 145
Конфликт между душой и разумом крайне портил настроение миссис Тэтчер. Штормовые дебаты в палате общин в четверг, 13 мая, разозлили ее и в конечном счете взбесили, когда ее предшественник, Эдвард Хит, позволил себе серию комплиментов, направленных в адрес Пима эа его усилия на путях достижения мира. Ничто так наглядно не иллюстрирует натянутость взаимоотношений между премьером и министром иностранных дел, как ее сердитая реакция на эти замечания. Пим тем не менее закончил день в еще более растрепанных чувствах, после того как его «изжарили живьем» парламентарии задних скамей на заседании своего Комитета 1922[263] в связи с претворением в жизнь инициативы ООН. Как и нередко в прошлом, контакт миссис Тэтчер с партийными «заднескамеечниками» поддерживался в работоспособном состоянии усилиями незаменимого личного парламентского секретаря, Йэна Гау. Державшиеся жесткого курса члены парламента — тори знали, что их слова придутся по душе премьеру, когда предупреждали Пима о недопустимости возвращения к уступкам вроде предлагаемых Белаунде Терри. Глава британского МИДа вышел из палаты с еще звеневшими у него в ушах криками «Не сдаваться!». Все там, должно быть, походило на совещание военного совета Галтьери месяцем раньше.
Тогда как внутреннее давление вело Британию в направлении все более крайней и жесткой позиции, Аргентина в какое-то время заколебалась, готовая к компромиссу в переговорном процессе. В среду, 12-го числа, нажим со стороны Уолтерза в Буэнос-Айресе и де Куэльяра и Роса в Нью-Йорке выдавил из хунты личную записку с предложением о крупной уступке: четкая временная граница в вопросе передачи суверенитета более не служила непременным условием урегулирования. Аргентина, значилось там, будет только «договариваться в отношении признания ее суверенитета». Аргентинские делегаты в США поняли намек и появились в утренних новостях по телевидению и на пресс-конференциях с известием: «Суверенитет больше не является непременным условием». Трудно сказать, насколько весомы были заявления в действительности. Почти те же уступки аргентинцы предлагали Хэйгу в начале его миссии, но потом дезавуировали их. Кроме того, Аргентина на данном этапе ставила на переходную администрацию, сделавшую бы любое возвращение к британскому правлению немыслимым за счет возможности для Буэнос-Айреса наводнить острова аргентинскими поселенцами. С толку еще больше сбивали публичные клятвы Галтьери о том, что, невзирая ни на какое урегулирование, «аргентинский стяг над Мальвинскими островами никогда не будет спущен». Гигантский по размаху митинг оппозиции в ту же самую неделю предупреждал хунту: «возвращение Мальвинских островов — законно, но осуществлялось правительством грязными методами. Если оно попытается предать народ в вопросе Мальвинских островов, это будет двойным обманом». Никто, кому довелось прочитать данное заявление в Нью-Йорке или в Лондоне, не мог питать никаких иллюзий на успех переговоров.
Баталии четверга в палате общин в конечном счете истощили терпение Тэтчер на путях дипломатии. Парсонз в Нью-Йорке — одна из фигур в Министерстве иностранных дел, с которым премьер, похоже, поладила, — высказывал мнение о своевременности представления позиции Британии когерентно на бумаге. Тэтчер со всей поспешностью вызвала в Лондон его и Хендерсона и созвала военный кабинет для выработки, по ее намерению, последнего предложения Британии. В пятницу адмирал Филдхауз представил военному кабинету диспозицию кораблей и живой силы для операции «Саттон» — высадки десанта в районе Сан-Карлоса, назначенной на выходные 21–22 мая. Миссис Тэтчер твердо осознавала, что не в праве позволить полусонной мирной инициативе ООН шарахаться туда и сюда по Атлантике тогда, когда вот-вот в полный голос заговорят пушки оперативного соединения. Надлежало решить вопрос за несколько дней. Хендерсон и Парсонз отобедали с Аклендом в клубе «Гарик» в субботу, 15-го, дабы подготовить почву для фактического отказа Британии от дипломатии в вопросах Фолклендских островов.
Состоявшееся на следующий день в Чекерсе совещание военного кабинета памятно его участникам по-разному — то как «ровно в полдень миссис Тэтчер с МИДом»[264], то как «ужасающая коррида». Премьер-министр сделала первый выпад в обращении к шотландским тори в Перте в пятницу: «Я бы не исполнила своего долга, как подобает, если бы не предупредила вас в простых и ясных выражениях, что… договорное урегулирование может оказаться недостижимым». В самом начале заседания Парсонзу пришлось приложить усилия, дабы заострить внимание премьер-министра на необходимости по крайней мере очистить палубы перед боем с максимальной пользой для себя. Бесспорно, тот час стал для Парсонза лучшим. Словоохотливый, прямой и лишенной той мягкости, так ненавистной миссис Тэтчер в дипломатах, он позволил себе вести с ней спарринг на условиях, на которые мало кто отваживался. «Премьер-министр, — осмеливался Парсонз прервать ее, — если мне будет позволено довести мою мысль до конца, вы, вероятно, согласитесь со мной». Он старательно обходил опасные фразы вроде «будущие добрые взаимоотношения Британии требуют…», используя такие любимые Тэтчер обороты, как «в интересах Британии было бы…».
Речь его так поразила миссис Тэтчер, что та позднее попросила Парсонза присоединиться к ее штабу на Даунинг-стрит, чтобы присматривать за его бывшим ведомством, несмотря на давние и прочные симпатии этого дипломата к партии лейбористов.
Задача Парсонза в Чекерсе состояла в создании такого пакета вариантов, который бы посеял в сознании де Куэльяра убежденность в наличии по-прежнему серьезного настроя у Британии относительно достижения мирного урегулирования. Варианта, который бы не стал катастрофическим для правительства с политической точки зрения, если вдруг Аргентина примет его, но и не казался заведомо бескомпромиссным в случае если, как и ожидалось, Буэнос-Айрес отвергнет его. Иначе говоря, это был последний раунд в дипломатической игре, которую вела миссис Тэтчер в тандеме с игрой военной. Предложения едва ли содержали меньше уступок, чем перуанский план, хотя в данной редакции особый упор делался на механизмы обеспечения гарантий британским интересам, отчего схема выглядела более жесткой. Присутствовало тут и предложение о взаимном отводе войск, временные графики и контроль за которым излагались скрупулезно в мелких подробностях. Вместо возвращения британского губернатора предполагалось поставить администратора ООН с его персоналом. Более строгий момент — управление Фолклендскими островами в переходный период должно осуществляться «в соответствии с традиционно действующими законами и практикой». Предлагались всего три наблюдателя от Британии и три от Аргентины. Дальнейшие переговоры рекомендовалось вести «без предрассудков» и завершить «в атмосфере безотлагательности» к концу года. Южная Георгия из списка исключалась. В основном программа предполагала «узнаваемое британское управление» и подразумевала крупный компромисс со стороны Буэнос-Айреса. С другой стороны, Британия передавала формальный суверенитет ООН и в долгосрочной перспективе соглашалась на «ползучую утрату суверенитета». Буэнос-Айрес, безусловно, получал некую награду за свою агрессию.
Вряд ли стоило ожидать от аргентинских вождей принятия такого пакета на данной стадии. Нападение, которое пока дало им известный выигрыш, связывало их и заставляло требовать большего. Парсонз положил план себе в портфель и отвез в Нью-Йорк, где вручил де Куэльяру с просьбой обеспечить как можно более быстрый ответ из Аргентины. Хунта очутилась в роли заложницы собственной пропаганды и решила отходить на жесткие позиции. Рос известил де Куэльяра о желании своего правительства отвода всех войск на их «обычные базы»; и пусть ООН распоряжается единолично без участия местных или британцев; на протяжении переходного периода на острова смогут приезжать аргентинские граждане; переговоры по суверенитету должно завершить к концу года, а иначе пусть вопрос передается на рассмотрение всей Генеральной Ассамблеи ООН, где Аргентина имела все шансы заручиться поддержкой большинства.
263
Имеется в виду британский парламентский орган, в котором состояли рядовые депутаты нижней палаты от партии консерваторов; созданный в 1923 г., он был назван Комитетом 1922 в честь всеобщих выборов предшествующего года. — Прим. ред.
264
«Ровно в полдень миссис Тэтчер с МИДом» — очевидно, аллюзия с американским фильмом 1952 года High Noon («Ровно в полдень») — классическим вестерном режиссера Фреда Циннемана с Гэри Купером и Грейс Келли в главных ролях. — Прим. пер.