Страница 2 из 3
Закончив осмотр города, я вернулся на самолет и проверил с помощью своей аптечки, не подцепил ли я какую-нибудь заразу в мертвом городе.
— Об этом следовало подумать прежде, чем соваться туда, — пробурчал генерал.
— К счастью, все обошлось благополучно, и я вернулся на брошенную базу. В принципе ничто не мешало мне возвращаться в Западное полушарие, но я решил установить масштабы катастрофы, постигшей наших врагов.
В последующие дни я совершал дальние полеты в разные части континента. Всюду мне открывалась одна и та же картина: буйство дикой природы, поглощающей руины городов. В некоторых из них я набрал наиболее сохранившихся газет и журналов. Сам я, конечно, не знаю языков Восточного полушария, но думаю, что эти издания прольют свет на обстоятельства катастрофы. В одном из полетов я был атакован: какая-то автоматическая система, не вышедшая из строя окончательно за 3 столетия, выпустила по мне ракету, которая взорвалась, едва оторвавшись от земли. Лишь на пятый день, пролетая над южной частью континента, я заметил людей.
Я увидел столб дыма, поднимавшийся из джунглей, и полетел туда. Внизу оказалось небольшая деревушка, состоящая из крытых пальмовыми листьями хижин. В центре ее горел большой костер, вокруг которого плясали полуголые люди. Когда я прошел над ними на бреющем полете, они сперва окаменели от ужаса, а потом бросились кто куда. Очевидно, они никогда не видели самолета. Еще несколько раз мне встречались подобные поселения в джунглях. Компьютер, анализируя снимки этих людей, прилетел к выводу, что не все они — представители коренной южной расы. Предки многих из них пришли с севера, когда гибель цивилизации сделала жизнь там затруднительной. Впрочем, я видел людей и в умеренных широтах. Здесь сохранился более высокий уровень культуры: дома в деревнях сложены из крепких бревен, жители занимаются земледелием и скотоводством. Впрочем, как и на юге, люди встречаются здесь крайне редко, поселения находятся на больших расстояниях друг от друга и между ними, по-видимому, не существует сообщения. Гораздо чаще я наблюдал брошенные деревни, а несколько раз видел полуразрушенные деревянные крепости, что свидетельствует о том, что и после гибели городов местные жители не прекратили воевать друг с другом.
Во время своих полетов мне приходилось огибать некоторые районы из-за крайне высокой радиоактивности, Должно быть, там находятся разрушенные атомные электростанции или склады ядерного оружия. В основном же природа Восточного полушария залечила некогда нанесенные ей раны. На юге, где растительности развивается особенно бурно, развалины городов почти полностью поглощены джунглями. Плотины на большинстве рек разрушены.
Четыре дня назад, когда память компьютера была уже до отказа забита информацией, а кабина самолета — реликвиями, я в последний раз заправился на базе и взял курс на Западное полушарие. Я беспрепятственно пересек границу — теперь меня не удивляло, что СПК Восточного полушария не действует.
Таким образом, на основании проведенной мной разведки можно однозначно утверждать: нашего врага больше не существует. Агрессивные империи Восточного полушария исчезли с лица земли. С трехсотлетним страхом покончено. Наступила, наконец, эра вечного мира и спокойствия!
Глаза лейтенанта сияли энтузиазмом.
Некоторое время генерал молчал, затем вдруг спросил:
— Лейтенант, вам не приходило в голову, что все, что вы увидели — совершенно естественно? Что ничего иного и быть не могло?
— Не понимаю вас, господин генерал.
— Ведь вам же объясняли в школе политическую и экономическую доктрину Восточного полушария. И, конечно, доказывали полную несостоятельность этой доктрины. И одновременно внушали вам, что Восточное полушарие — грозный и могущественный противник. Вы не видите здесь противоречия?
— Да, но существует теория профессора Тернера, согласно которой нация, сформировавшаяся в условиях крупного унитарного государства т. е. государства имперского типа — обладает повышенной склонностью к диктатуре. Следовательно, подобная нация может существовать в условиях жесткого тоталитаризма неограниченно долго.
— Развивается наука, — усмехнулся генерал. — В наше время это тоже объясняли особенностями национального характера, но не называли это теорией. Однако профессор Тернер ошибся, точнее говоря, он не учел всех факторов. Доктрина Восточного полушария в основе своей противоречит человеческой природе, ибо предполагает общество идеальных винтиков, а не живых людей. Это тупиковый путь. В свое время она завоевала полмира; тем сокрушительнее было крушение. Их экономика катилась под откос с самого начала. Последние двадцать лет перед эпохой изоляционизма они держались в основном за счет продажи нам своих природных ресурсов. Система изоляционизма ускорила их катастрофу. СПК была последним, что они смогли построить. После этого хозяйство Восточного полушария развалилось в несколько лет. Кризис охватил все стороны жизни. Начался голод, вспыхнула гражданская война, анархия охватила все полушарие. Около двух десятилетий свирепствовали войны, голод и эпидемии, дополняя и разжигая друг друга. Сказался также экологический кризис и общее вырождение нации вследствие многолетнего геноцида. Теперь вы знаете, что произошло в Восточном полушарии.
— И все это… давно известно?!
— Ну, не слишком давно. Надо отдать должное нашим врагам — их СПК проработала еще несколько десятилетий после того, как сами они исчезли. Ну и, разумеется, сначала брешей было немного, так что вероятность случайно наткнуться на них была слишком мала… Впервые о положении дел в Восточном полушарии мы узнали полтора столетия назад.
— Но почему же тогда… зачем все? Зачем нужна военная промышленность, постоянная боевая готовность… зачем мы? Почему все держится в секрете?
— Вы, должно быть, уже решили, что военное командование в собственных корыстных интересах держит в тайне факт отсутствия противника? Об этом действительно знают немногие, но все руководство полушария в курсе. И, уверяю вас, все, что делается, делается в интересах большинства.
— Но как же так? Огромные военные бюджеты расходуются впустую, целые отрасли занимаются бесполезным трудом, лучшие ученые отвлечены на решение никому не нужных задач! Ресурсы Восточного полушария пропадают зря, а наши граждане испытывают страх перед несуществующей угрозой!
— Что ж, я все объясню вам. Начнем с простой истины: наше общество — благополучное общество. Его вполне можно назвать обществом всеобщего процветания. Наш промышленный потенциал уже превышает средние потребности граждан и продолжают возрастать. Куда девать эти излишки? Если не нейтрализовать их, у нас произойдет глобальный кризис перепроизводства по всем отраслям. Мы не можем производить товары и тут же уничтожать их — это вызовет общественное возмущение. Мы не можем искусственно сдерживать расширение производства это торможение развития, это стагнация, а стагнация есть путь к регрессу, вырождению и гибели цивилизации. Наиболее приемлемый выход — направить эти излишки в некую бездонную бочку, не оказывающую влияния на обычный рынок, причем делать это так, чтобы население не сомневалось в необходимости этой «бочки». Такой «бочкой» и являются военные отрасли. Здесь находят применение излишние не только промышленные, но и людские ресурсы. Ведь при нынешнем уровне автоматизации значительная часть людей вообще никому не нужна. Но если их интеллектуальный уровень не позволяет им заниматься исследовательской работой, это не лишает их права на жизнь и труд, не так ли? Часть этих людей занята в военной промышленности, часть служит в армии. Я не имею в виду вас, лейтенант: речь в основном о рядовом и сержантском составе. Далее. Бюджет. Производству дотации не нужны — оно и так развивается слишком активно. В науку мы вложили все, что можно — теперь результаты зависят уже не от средств, а от таланта ученых, который за деньги не купишь. Увеличивать социальные ассигнования также бессмысленно, иначе граждане будут иметь все, практически не затрачивая труда. Это — развращение нации, потеря интереса, стагнация и гибель. Таким образом, военный бюджет также отсасывает излишки, поддерживая, образно говоря, общество в хорошей спортивной форме и не давая ему умереть от ожирения. Ученые, занятые в военных отраслях, вовсе не теряют времени зря. Большинство открытий, используемых сейчас в мирных целях, было сделано за последние столетия при решении военных задач. Просто то обстоятельство, что ученый работает на оборону своей страны, создает ему дополнительный стимул. Кроме того, это оправдывает фундаментальную, не приносящую немедленных благ, науку в глазах обывателя. Ресурсы Восточного полушария — наш неприкосновенный запас на будущее. То, что пока мы обходимся лишь собственными природными ресурсами, учит нас использовать их экономно, а не хищнически, разрабатывать новые прогрессивные технологии. Кроме того, если люди узнают о существовании почти незаселенного полушария, полетит к чертям вся наша демографическая политика. Ведь сбалансировать естественный прирост удалось в основном благодаря угрозе перенаселения. А демографическая стабильность — необходимое условие всеобщего процветания. Ну и, наконец, психологический аспект. С первобытных времен, когда опасность была естественным состоянием, в человеке живет потребность в риске. В полной и абсолютной безопасности человек рано или поздно начнет скучать и тосковать. Угроза войны недостаточно сильна, чтобы вызвать панику — все-таки наша СПК надежно защищает нас от всех известных видов оружия. В то же время уберите эту угрозу — и потребность в риске начнет проявляться в извращенных формах. Начнутся сытые бунты, всплеск преступности, всякие мании и фобии. Угроза, пусть и небольшая, сплачивает людей, поддерживает в них здоровый патриотизм, предотвращает возможные раздоры между странами Западного полушария. Таким образом, нам со всех точек зрения необходимо готовиться к войне, которой никогда не будет.