Принцип Солнца

(А в это время в Москве)

Ольгины родители решили пожить с детьми на даче. Вася возражать не стал. – И правильно, и поезжайте. Я к вам в выходные тоже приеду… Владимир Иванович, ну хоть вы мне объясните, как так можно? Бросить детей, работу, мужа и улететь к любовнику в Тибет на неопределенное время?!

– Вась, ты не волнуйся… Все будет хорошо. (Влад. Иван.)

– Когда, Владимир Иванович? Когда она думает возвращаться?! (Василий.)

Через несколько дней Василий заявился на дачу и был очень удивлен, обнаружив там родителей Дмитрия.

– Владимир Николаевич?! Может быть, хоть вы мне объясните, зачем моя жена полетела в Тибет? Что она делает у вашего сына?

– Объясню, только один на один, без свидетелей. (Влад. Ник.)

– A-а… Ну, тогда пойдемте в машину. (Василий.)

…

– Ты, Василий Андреевич – умный мужик… Так что ж ты такие дурацкие вопросы задаешь?! Сын мой – без сознания, так что вреда тебе от него не будет никакого… (Влад. Ник.)

– Ваш сын – Ольгин любовник? (Василий.)

– Нет. Ольга его первая любовь, еще школьная. Когда он в армию ушел – она замуж вышла. Больше они не встречались: Дмитрий ее видеть не хотел. А с нами она всю жизнь дружит… (Влад. Ник.)

– Почему моя жена поехала его спасать? У него же своя жена есть. Почему вы сами не поехали? (Василий.)

– С женой он развелся недавно. Мать Дмитрия в плохом состоянии, сердце у нее прихватывает, и я оставить ее одну не могу. Ольга поехала в Тибет, потому что мы ее попросили: Дмитрию помощь нужна… (Влад. Ник.)

– Какая? (Василий.)

– Надо организовать врачей, лекарства, уход… (Влад. Ник.)

– Я вам сочувствую. Но, я не верю, что Ольгу с вашим сыном ничего не связывает! И я это выясню, Владимир Николаевич! (Василий.)

– Это твое право. (Влад. Ник.)

…

Через несколько дней, Василий опять приехал на дачу.

– Что-то удалось выяснить? – поинтересовался Владимир Николаевич.

Василий кивнул.

– Ну, замечательно. Тогда поделись со мной информацией, мне ведь Дмитрий ничего не докладывает… (Влад. Ник.)

– Ваш сын не замечен в отношениях с моей женой. Все их общие знакомые, в один голос, твердят, что, после того, как Дмитрий вернулся из армии, а Ольга замуж вышла, они, действительно, не встречались. Правда любовь у них сильная была, она к нему в армию ездила… Сотрудники вашей фирмы тоже Ольгу знают. Они подтвердили, что Дмитрий ее за версту обходит. Только есть один момент… Даже не знаю, как вам сказать, Владимир Николаевич. Говорят, что Алексей – копия вашего Дмитрия. Вы это отрицать не будете? (Василий.)

– Не буду. Но Дмитрий сына никогда не видел, и знать о нем ничего не хочет. Это тебе тоже должны были сказать. (Влад. Ник.)

– Сказали… Владимир Николаевич, вы меня не обманули, что они в последние годы не встречались, но они связаны – раз у них общий сын! Теперь мне понятно, почему она полетела в Тибет! (Василий.)

– Ну, Василий, то моя головная боль, не твоя. У вас с Ольгой – дочь, а прошлое – оно у всех есть. Ты поменьше распространяйся на эту тему – тогда и сплетен не будет. Ведь Алексей ничего не знает, он считает отцом Александра. Ольга язык за зубами крепко держит. Чего ты расстроился? (Влад. Ник.)

– А вдруг я еще чего не знаю? (Василий.)

– Всего знать нельзя. Да и не нужно… Вот ты узнал, легче тебе стало? (Влад. Ник.)

– Только хуже… (Василий.)

– Семейная жизнь – это не бизнес. Здесь точно, меньше знаешь – лучше спишь. Пойдем за стол, там Татьяна волнуется, что ты голодный… (Влад. Ник.)

За столом Василий все на Алексея смотрел. Потом уехал…

Через несколько дней он позвонил Владимиру Николаевичу и сказал, что летит отдыхать на острова, “потому что работать в таких условиях не может!” Попросил поставить его в известность, когда Ольга соберется возвращаться, чтобы он лично встретил ее в аэропорту. Владимир Николаевич пообещал…

(Тибет, горный монастырь)

Почти все время Оля проводила около Дмитрия. Она протирала его тело спиртом, делала ему перевязки, смазывала раны и ушибы тибетскими мазями, которые приносил Ганс, и давала лекарства, которые купил в Лхасе Александр Ильгизирович. Ночью, если он стонал, она вздрагивала, просыпалась, подходила к нему, успокаивала, поила, даже пела ему песни. Потом подолгу сидела рядом и держала его за руку… Она забыла обо всем на свете. В монастыре было тихо, связи с внешним миром не было.

Днем Оля ухаживала за больным, разговаривала с ним или читала книги, которые привезла с собой. “Мой мужчина из гонимого ветром тумана, ты – чистый освежающий дождь, наполняющий горную реку, ты – спутник темной ночи. Когда в небеса посмотрит мое лицо, ты будешь моим мужчиной…” – Ничего не меняется на земле, – Оля закрыла “Мифы и легенды австралийских аборигенов”, – как древние женщины ждали своих мужчин, так и я жду… Когда подступали слезы к горлу, она уходила молиться в горную пещеру, которую показал ей Ганс.

Немец-монах старался не нарушать ее покой. Когда он был нужен, она всегда могла найти его хлопочущим по хозяйству. Когда с Дмитрием случилась беда, и монахи вытащили его тело из автомобиля, Ганс подумал: “не жилец”. Но когда в их тихий горный монастырь ворвалась эта любящая горлица, светлая Ольга, он сразу понял: “не даст она ему умереть” А с тех пор, как Ганс услышал ее диалоги с Аполлоном, он при встрече всегда склонял перед ней голову. Оля смущалась, просила не делать этого, а монах целовал ее руку и кланялся ей до земли. И всегда уходил, когда она приходила к Дмитрию, чтобы не мешать: мало ли, какие дела у молодых, и Сашку уводил.

– Чем я им помешаю, если он без сознания? (Саша.)

– Не мешай, я тебе сказал. Лучше за ячьими лепешками сходи. (Ганс.)

– Ага, то за гавном, то за водой. Зачем монастырь на горе построили, олухи царя небесного?! (Саша.)

Хотя монастырь располагался всего на трехсотметровой высоте, учитывая горную болезнь и одышку, ходить туда-сюда-обратно было занятием не из легких, даже для Сашки, который в Москве два раза в неделю регулярно посещал спортзал, правда, по выходным, так же регулярно пил пиво. И не только пиво…

“Блин, как жаль, что я засветился, что знаю немецкий”, – думал Саша, когда тащил очередную партию ячьих лепешек или пластиковую канистру с водой на гору.

Вместе с монахами он ходил пешком или ездил на яках в ближайшие населенные пункты, и еще несколько раз добирался до Саги на джипе, который присылал Макс, чтобы “оборудовать” келью Дмитрия “на уровне мировых стандартов”.

– Я даже не могу представить себе, чем ты будешь со мной расплачиваться за этот многоразовый трекинг, – сказал Саша. – Трехлетний сексуальный абонемент, новенькая BMW, пожизненная пенсия за подорванное здоровье – это минимум, на который я рассчитываю… Что ты на меня смотришь? У меня все признаки горной болезни на лицо, а она, я слышал, не лечится!

– Что ты выдумываешь?! – возмутилась Оля. – Какие признаки?

– Когда я бегаю по горам с баллонами воды, у меня появляется одышка и учащенное сердцебиение… (Саша.)

– Так ты ходи, не бегай! (Оля.)

– И еще у меня повышенное давление… (Саша.)

– Откуда ты знаешь, если ты его не измеряешь? (Оля.)

– Оно должно быть повышенным, раз у меня горная болезнь. (Саша.)

– Саш, перестань валять дурака! (Оля.)

– По ночам меня мучает головная боль, бессонница, сексуальное воздержание, головокружение, слабость, тошнота и даже… отсутствие аппетита! (Саша.)

– Отсутствие чего?! Ты сожрал все запасы монахов на много лет вперед. (Оля.)

– Он опять выставляет тебе счета за бескорыстную дружескую помощь? (Алекс. Ильг.)

– Он утверждает, что у него горная болезнь! (Оля.)

– Саша, горная болезнь не является болезнью. Это здоровая реакция адаптации любого организма к изменению высоты. И как только организм адаптировался, симптомы уходят сами собой. По-моему, ты уже давно адаптировался… (Алекс. Ильг.)