Секретарша

– Если идти куда-нибудь еще, то можно просто потерять время, – сказала рассудительная Анна, – там тоже может оказаться «все занято». И что тогда?

– Сколько нам ждать у стойки бара, пока освободится столик? – осведомился Петр у начинающего терять терпение официанта.

– Не знаю, – ответил официант.

– Ну, это уж слишком, – снова сказала жена Андрея.

– А за стойкой бара мы можем заказать что-нибудь поесть? – спросил Петр.

– Все то же, что и за столиком.

– Я бы предложил остаться, – предложил Петр.

– Ладно, я не против, – согласился Андрей, – а то ходить в субботний вечер туда-сюда… Только время потеряем.

– Мы не возражаем, – согласились жены.

Барная стойка оказалась достаточно широкой, а меню интересным.

– Я закажу молочного поросенка с хреном! – сказала Анна. – Вы рекомендуете? – обратилась она к бармену.

– Да, поросенок великолепный. Очень вам рекомендую.

За разговором ни о чем было выпито изрядное количество спиртного на аперитив. В какой-то момент Анна встала и куда-то отошла.

«Куда это она пошла?» – думал Петр.

Во время ее отсутствия произошла странная вещь. Принесли заказанные блюда и среди них молочного поросенка Анны. Было видно, какой это прекрасный поросенок и как он великолепно приготовлен. Вдруг какой-то человек подошел к стойке бара и посмотрел жадным взглядом на поросенка, а потом, вооружившись приборами, к удивлению Петра, начал его жадно поглощать.

– Послушайте, почему Вы едите чужого поросенка? – спросил Петр.

– В каком смысле чужого? – не поворачивая головы, отвечал вопросом на вопрос наглец, продолжая при этом самым возмутительным образом пожирать чужое блюдо.

– Это же не Ваше!

– Не мое? – с удивлением снова отвечал вопросом на вопрос наглец.

– Не Ваше, – краснея от ярости, проговорил Петр.

– А чье же? – продолжал задавать вопросы наглец.

– Это блюдо моей жены!

– А-а-а! Значит и не Ваше тоже! Так причем тут Вы тогда? Может быть, Вашей жене понравится то, что я делаю. Может быть, это именно то, что она хочет? – продолжал вопрошать наглец, втягивая Петра в какую-то нелепую дискуссию, и при этом продолжая с удивительной скоростью работать челюстями.

«Да что же это такое?» – Петр в растерянности оглянулся на своих приятелей, которые о чем-то разговаривали друг с другом и, сидя в ряд за стойкой бара, не могли видеть происходящего безобразия. «Он сказал, моей жене может понравиться то, что он делает, – думал Петр, – на что он намекает, чёрт его подери?»

Когда Петр повернул голову, чтобы посмотреть на наглеца, того уже и след простыл. Подошла его жена и, как ни в чем не бывало, начала есть.

– Что ты делаешь? – спросил ее Петр. – Как ты можешь есть блюдо, которое уже кто-то ел до тебя?

– О чем ты? Кто ел? Какое блюдо? – спросила Анна, и в ее глазах появился столь ненавистный ему оттенок беспокойства за его рассудок.

– Твое блюдо! Только что какой-то тип его ел!

Анна продолжала есть, и теперь уже невозможно было выяснить, сколько съела она и сколько тот тип. Стало быть, доказать, что кто-то ел поросенка до нее, уже было невозможно. И потому Петр благородно предпочел не развивать далее данную тему.

«Но она не могла не заметить этого! – думал он. – Наверное, этот тип и есть ее любовник! Меня просто провоцируют!»

Петр осмотрелся по сторонам, но типа нигде не было видно.

Вскоре принесли счет, по обыкновению снабженный пластинками жевательной резинки «Спеарминт».

– Не могу жевать жвачку, – сказала жена Андрея, – у меня возникает такое чувство, как будто весь рот чем-то заполнен, и я ничего с этим не могу поделать.

«Странно, у меня тоже такое чувство, как если бы вся моя жизнь была заполнена чем-то липким и что мне очень тесно», – подумал Петр. Ему почему-то пришла на память картина Магритта с изображением яблока, помещенного в комнату, и он сказал:

– Кстати, знаете картину Магритта? Сейчас не припоминаю ее названия, но там изображено яблоко, помещенное в комнату, таким образом, что оно эту комнату полностью заполняет. Края яблока даже соприкасаются со стенами. Яблоко непомерно большое для этой комнаты. Либо, напротив, комната чрезмерно мала для яблока. Яблоку тесно в комнате. Создается ощущение невероятной тесноты.

– Да, да, как же, припоминаю, – сказал Андрей с интересом.

– Ты просто устал, – сказала Анна, с заботой глядя на Петра. – Нам пора.

– Пожалуй, – неожиданно для себя самого согласился Петр, и они откланялись. Но перед пожатием рук Петр отозвал Андрея в сторону и с надеждой в голосе спросил:

– Послушай, а ты заметил того типа, который пожирал молочного поросенка?

– Какого еще типа? – буднично спросил Андрей.

– Ну, тот, что пожирал поросенка Анны.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Андрей.

– Помнишь, сразу после того как принесли блюда, Анна отошла в туалет, и какой-то тип уселся на ее место и начинал пожирать ее поросенка?

– Ты что, бредишь? И что же ты сделал?

– Я ничего не успел сделать. Он нес какой-то бред. Потом я посмотрел в вашу сторону, а когда повернул голову назад, его и след простыл!

– По-моему, у тебя жар, старина. Мы все сегодня изрядно выпили, но ты, похоже, в особенности. Ну давай, не расстраивайся, – и Андрей пожал ему руку, похлопав по плечу.

«Видно, дела мои совсем дрянь», думал Петр по дороге домой. Тогда он решил раз и навсегда закрыть тему ревности к жене. И твердо сказал себе об этом.

Сказать, как известно, проще, чем сделать. Тем не менее с тех пор Петр не реагировал на голоса и вздохи, порой будившие его по ночам.

Но однажды, в очередной раз проснувшись под утро от звуков голосов, он все же решил еще раз проверить, так ли уж он безумен. Жены, как обычно, не было рядом.

Петр Сергеевич помнил, что обычно голоса, вздохи и звуки любовной возни прекращались, стоило ему резко распахнуть дверь спальни. В этот раз он был предусмотрительней. Петр Сергеевич бесшумно встал с кровати и потихоньку открыл дверь спальни. Он шел на звуки по длинному коридору крадучись, как если бы не он, а кто-то другой являлся хозяином квартиры. Наконец, достигнув кухни, Петр Сергеевич потихоньку открыл дверь.

В предутренних сумерках какой-то мужчина, стоя перед полуобнаженной Анной, что-то возбужденно бормотал ей на ухо.

В ожидании зеленого сигнала светофора

Ожидая зеленый сигнал светофора, Алена посмотрела в зеркало заднего вида и подвела губы изумительной помадой цвета спелой вишни.

«Я – вамп», – глядя на себя в зеркало, думала Алена.

Она водила машину второй год. И ей это очень нравилось.

Ее голова покачивалась в такт какой-то популярной мелодии. Было свежее июньское утро. На небе ни облачка. Казалось, все люди вокруг: пешеходы, спешащие на зеленый сигнал, люди, сидящие в рядом стоящих автомобилях, улыбались Алене. Она улыбалась им в ответ. Алена с удовольствием закурила тонкую сигарету. Она явственно ощущала, как это стильно: в начале задумчиво достать из портсигара сигарету, потом без излишней суеты ее прикурить такой же красивой и утонченной зажигалкой, как и сама сигарета. Алена знала: на нее смотрят с восхищением. И было от чего. Безупречный маникюр. До блеска надраенная спортивная БМВ красного цвета. Сама красавица. Да… Алена элегантно затянулась.

Ее рассеянный взгляд случайно остановился на каком-то человеке. Даже мельком не взглянув на Алену, он деловито вышел из своей машины и направился к машине впереди стоящей. Человек не понравился Алене. Люди, которые не обращали на нее внимания, никогда ей не нравились. Алена уже хотела также элегантно выпустить сигаретный дым, но от увиденного у нее перехватило дыхание.

Неприятный человек неожиданно достал бейсбольную биту и изо всех своих недюжинных сил стал методично бить по впереди стоящему автомобилю. В разные стороны полетели стекла. Еще мгновение, и машина превратилась в груду мятого металла и стеклянной крошки. Человек с битой так же деловито сел в свой автомобиль. От физической нагрузки лицо его раскраснелось.