Дети и черепаха

- Как хочешь, а я попробую.

Георгиос, в сердцах, развернулся, бросился в воду и поплыл обратно резкими движениями, на ходу натягивая ласты и маску. Доплыв, он долго успокаивал сбитое дыхание. Черепаха лежала среди камней. Он осторожно приблизился к ней, та проводила его немигающим взглядом. Он спустился и замер на расстоянии локтя от сети. Поискал глазами свободный конец, но, видимо, бедная рептилия запутала узлы ещё больше. Он вынырнул и недовольный поплыл к берегу. Брат сидел на песке и весело поглядывал снизу вверх:

- Получилось?

- Отстань!

Георгиос был совсем не в настроении, и терпеть ухмылки брата ему не хотелось. Он сбросил ласты, и, не обсохнув, упаковал все в рюкзак и отправился прочь.

- Постой, ты куда? А как же они? - Димитрос поднял сетку с осьминогами. Георгиос даже не обернулся, а быстрым шагом одолел половину расстояния до городской стены. Димитрос наскоро собрал своё снаряжение и улов, и побежал следом. Он догнал брата только у ворот крепости и схватил его за плечо:

- Погоди.

- Чего тебе? - резко отрезал тот.

Димитрос ещё не совсем отдышался и подстраивался под быстрый шаг брата:

- Уговорил, давай поможем ей.

Георгиос остановился и посмотрел на раскрасневшегося брата.

- А почему раньше не соглашался?

Тот пожал плечами.

Мальчишки шли по старой щербатой брусчатке в тени крепостной башни. Узкая извилистая улица в утренние и полуденные часы была пустынна, а по вечерам её заполняла разноцветная река. Людской водоворот между крепостью и портом, вдоль бесчисленных сувенирных лавок и уютных семейных ресторанов. Заводь, где каждый житель Старого Города раскидывал свои сети в надежде заполучить часть этого бесконечного потока, подобному косяку бестолковой сельди.

- Там все в узел запуталось, не распутать. Надо резать, - на ходу рассуждал Георгиос

- Да уж, - Демитрос прыснул и закашлялся.

- Что смешного-то? - обиделся брат.

- Я представил, - и деланным детским голоском продолжил. - Мама, дай нам острый ножик, мы пойдем купаться.

Они оба захохотали, представив такую картину. Георгиос первым остановился:

- Нет, к маме нельзя. Вопросов много. А если не разрешит? Тогда что?

Демитрос не смог остановится, и весело выпалил:

- Тогда придём завтра и вытащим.

И поняв, что погорячился, чуть прикусил себе язык, а Георгиос нахмурился и зло посмотрел на брата:

- Нет, ну ты все-таки...

Димитрос улыбнулся и махнул рукой:

- Ладно-ладно, пошутил я. Что делать-то будем?

- Давай деду скажем, он волну поднимать не будет.

- Точно!

Парни припустили по нагретым камням к дому. Они незаметно проскользнули под широко распахнутыми окнами кафе, мама из кухни не должна их заметить, с неё станется, загрузит работой, а у них дело важное.

Ставрос сидел в тени веранды и предавался созерцательной неге, свойственной всем пожилым людям средиземноморья. Это был могучего телосложения старик, с открытым обветренным лицом. Клетчатая рубашка с короткими рукавами плохо скрывала потёртые и выцветшие татуировки на руках. Рядом стоял внушительный бокал кофе-фраппе. Он прикладывался к нему, после выпускал кольца сизого дыма из черной трубки и переворачивал страницы свежей газеты. Заслышав двухголосый шёпот, он поднял голову. Над перилами веранды показались курчавые головы близнецов. Старик никогда толком их не мог различить.

- Деда, деда, иди сюда.

Старик улыбнулся: сорванцы.

- Не прячьтесь? Идите ко мне.

- Нет, деда, мама увидит, домой загонит, а у нас дело важное. Выйди на минутку.

- Что за дело-то?

Братья заспорили в полголоса, от старика их скрывал раскидистый жасмин. Ставрос ждал. Наконец, вынырнула голова одного из братьев, он, с видом заговорщика, прошептал:

- Там черепаха в сети попала, мы хотим её спасти, а не знаем как. Ты нам поможешь?

Ставрос молча отложил газету и махнул внукам рукой, понял мол, и те растворились в ближайшем проулке. Он тяжело поднялся. Вот непоседы, но дело задумали доброе. Старик вышел на улицу. Его догнал окрик из кухни.

- Папа, ты куда? - Йота вышла на веранду, вытерла руки и перекинула полотенце через плечо.

Тфу ты, он и не подумал, что его видно из кухонного окна.

- Схожу, прогуляюсь к морю, посмотрю как там наши сорвиголовы.

- Хорошо, веди их домой, они там полдня прохлаждаются. Надо столы в зале расставлять, - она как всегда была категорична.

Старик не торопясь шёл вниз по улице. Через квартал его догнали близнецы.

- Рассказывайте.

Братья наперебой загалдели.

- Там черепаха...

- Большая...

- В сети запуталась...

- Выбраться не может...

- А сеть за камни зацепилась...

- Она уплыть не может...

- Надо сеть резать...

- А как мы не знаем...

- Тихо вы, - Ставрос поднял руки к вискам. - Сейчас у меня голова лопнет. Глубоко она?

Близнецы переглянулись, Димитрос пожал плечами:

- Метров семь-восемь...я не сразу донырнул.

- Ясно, - старик повернулся и зашёл в открытую дверь парикмахерской, мальчишки юркнули за ним. В прохладе полумрака, среди зеркал, дремал толстый пожилой цирюльник. На звук шагов он встрепенулся:

- А Ставрос, доброго дня. Не ожидал тебя так скоро. Стрижку? Кофе?

- Нет спасибо, Николас, - они обменялись рукопожатием. - Одолжи мне, ненадолго, ножницы.

- Зачем тебе, - удивился парикмахер, протягивая инструмент.

- Надо одно дело доброе сделать, незаметно.

Ставрос хитро подмигнул внукам и те следом выскочили на улицу.

Набежавший ветер украсил акваторию бухты рябью волн. Ставрос сложил руки козырьком и, широко расставив ноги, следил, как недалеко от берега покачиваются две головы. Мальчишки были смышленые, им не пришлось долго объяснять, что и как делать. Нырять вызвался Георгиос, старик шнурком привязал ему ножницы к запястью, а Димитрос в случае опасности должен был прийти на помощь.

Черепаха на дне едва шевелила ластами, её движения были сильно замедлены. Георгиос погрузился и без резких движений, чтобы не пугать измученное создание, потянул на себя сеть. Отмерив как можно больше, он полоснул податливый нейлон острыми ножницами. Нырок за нырком, минута за минутой, работа шла, обрезки сети медленно кружили вокруг, словно медузы. Вскоре все было закончено, черепаха, почувствовав свободу, резко рванула к поверхности. Разрезанная сеть соскользнула с панциря и едва колыхалась в прозрачной воде призрачной вуалью. Мальчик не сразу заметил свою оплошность. Он заворожено всплывал, любуясь грациозными движениями черепахи. Вдруг что-то цепко схватило его за ногу. Он дёрнулся, но хватка стала сильнее. Он опустил голову, невесомый шлейф, до того беспомощно струящийся в воде, обвил его лодыжку. Чем отчаянней он рвался, тем туже затягивалась петля. Уходили драгоценные секунды, дыхание заканчивалось. Паника и страх захватили его, он пытался руками разорвать рыбацкую снасть. Забытые ножницы беспомощно висели на шнурке. Сердце билось о ребра, и готово было выпрыгнуть наружу. Легкие наполнялись горячим расплавленным свинцом. Один глоток воздуха, всего один. Он приоткрыл рот, и солёная вода опалила гортань. Он забился пойманной рыбой. Мимо, коснувшись щеки, скользнули загорелые руки, они схватили висящие ножницы и, полоснув по низу, разрезали невесомую сеть. Георгиос почувствовал, как кто-то сильно вытолкнул его на поверхность. Он закашлялся, вода пошла носом, он судорожно сорвал маску. Рядом вынырнула голова брата. Ставрос стоял уже по пояс в набегающей волне. Увидев обоих мальчиков, он с облегчением выдохнул.

- Ты как? - Димитрос придерживал его за плечо.

Георгиос не ответил, дыхание не восстановилось, он показал брату, что всё в порядке, тот успокоился:

- Я никогда ещё так не трусил.

Признание насмешника Димитроса было неожиданно серьёзным.

- Я тоже. Спасибо.

- Ерунда, - улыбнулся Димитрос. - Сочтёмся.

Холодный обруч страха разжался под ласковым солнцем и шёпотом волн. В этот момент они чувствовали себя счастливыми, но больше всего ими гордился Ставрос. Он знал, из таких маленьких поступков складывается большая настоящая человеческая жизнь.