Страница 2 из 5
― Как мне к вам обращаться, сударь? ― спросил Наполеон, усаживаясь на широкую лавку. Казак сел напротив.
― Можете называть меня пока... Ну, скажем, граф Монтекристо, ― усмехнулся казак.
― "Граф" подходит вам много больше, чем "казак", ― отозвался Император, еще раз окидывая взглядом мужественное и одухотворенное лицо собеседника. Он был молод, но это вовсе не воспринималось, как недостаток. ― Вы что же, были так уверены в моем пленении, что приготовили все это? ― кивнул он на стол. ― О моем выезде из Москвы для инспекторской проверки мало кто знал.
― У меня были к тому некоторые основания, ― туманно ответил граф. ― Немного вина? Есть хорошие французские сорта. После осенней прогулки не помешает.
― Не возражаю.
Они молча и не чокаясь выпили, после чего некоторое время отдавали должное представленным деликатесам.
― Поход в Россию был стратегической ошибкой с вашей стороны, Ваше Величество. Этот кусок слишком велик даже для вас, ― внезапно прервал молчание странный граф. ― Как, впрочем, и испанский поход. Испанцы ― очень гордая и сильная нация. Недаром они в недавнем прошлом завоевали половину Америки. Нельзя их было доводить до крайности. Нужно было сосредоточиться на главном противнике ― Англии, а Испанию и Португалию сделать союзниками в этом вопросе. Ведь не так уж давно Великая Армада чуть было не похоронила Англию.
Наполеон поморщился, как от зубной боли, налил себе еще полбокала вина и тут же выпил.
― Это стало очевидным слишком поздно. Эти англичане... Они как кость в горле. Их никак не достать на их чертовом острове. У них слишком сильный флот. А что касается России, то я ведь и не хотел с ней воевать всерьез, граф. Я хотел лишь попугать Александра. Мне важно было добиться, чтобы он не ударил в спину, когда я буду разбираться с англичанами. Он никак не хотел понять, что нам выгоднее сотрудничество, а не война. Возможно, потому, что Александр слишком хорошо помнит, кому он обязан приходом к власти. Вы понимаете, о чем я?
― О деньгах, которые передавал на подготовку переворота и свержение Павла английский посол лорд Уитворт через свою любовницу светскую львицу Жеребцову?
― Именно. Жеребцова была родственницей Зубовых, которые были среди заговорщиков. А Павел не хотел проводить проанглийскую политику. Наша разведка обнаружила кое-какие документы, подтверждающие эти факты.
― Вы хотите сказать, что Александр оплачивает старые долги?
― Не только это, не настолько он сентиментален. Все гораздо прозаичнее: Англия очень хорошо платит ему за выступления против нас, благо денег у нее, наворованных в колониях, предостаточно. Англичане очень испуганы, оставшись один на один с нами. Поэтому денег не жалеют. Слабая экономика крепостной России не смогла бы вынести такую войну, если бы не английская помощь. Вы даже не представляете, о каких суммах идет речь, граф.
― Отчего же, представляю. Англия списала России все кредиты, включая огромный голландский в 87 миллионов гульденов, поставила в прошлом году тысячу тонн свинца, тысячу сто тонн пороха и сто пятьдесят тысяч ружей, которых русская промышленность производит мало. Оплачивает по восемь миллионов рублей за каждые сто тысяч солдат русской континентальной армии.
― А вы хорошо осведомлены, ― с уважением посмотрел на собеседника Наполеон. ― Все верно. Александр играет в войну, потому что получает за это весьма неплохие деньги. И ради этих денег порой действует вопреки интересам страны. Кроме того, он очень двуличен. В Тильзите заверял меня в вечной любви и дружбе, и в то же время писал матери Марии Федоровне, что Тильзит ― лишь временная передышка, чтобы собрать еще более многочисленную армию и вновь начать войну. Мы знаем об этом. И все же вы правы: вводить армию в Россию было нельзя. Нужно было ждать на границе. Александр не решился бы на активные действия, и на этом бы все закончилось.
― На какое-то время ― да. Но пока англичане не повержены, они постоянно будут подталкивать Александра выступать против вас. Поэтому у меня вопрос: что вы планируете делать в ближайшее время, сир?
― Стойко переносить тяготы плена, ― ответил Наполеон, окидывая вожделенным взглядом еще не отведанные деликатесы.
― Отличный план на ближайшую перспективу. Но вопрос с пленом пока окончательно не решен, ― с усмешкой отозвался граф Монтекристо.
― Как это понимать? ― удивленно спросил Наполеон.
― Решение этого вопроса будет зависеть от исхода нашего разговора. Вариантов может быть два: я сопровождаю вас в ставку Кутузова или же провожаю до места дислокации одной из французских частей, после чего освобождаю.
― Поясните, граф. Вы говорите загадками. ― Наполеон на какое-то время даже забыл про деликатесы.
― Извольте. Этот вопрос решится в зависимости от того, что вы хотите делать дальше. Поэтому повторяю: какие ваши планы? Понятно, что вы вернетесь в Париж и начнете восстанавливать армию. А потом? Пойдете ли вы снова на Россию?
― Нет уж, увольте. Я не из тех, кто любит повторно наступать на одни и те же грабли, как говорят в России. Мне достаточно было одного раза. Я выведу войска из Испании, поставив на Пиренеях заслон, и вплотную займусь Европой и англичанами.
― Вот это я и хотел услышать от вас. В таком случае, у меня есть к вам предложение. Вы наблюдали сегодня за ходом боя?
― Да. Я все видел.
― Тогда, очевидно, обратили внимание на мою винтовку?
Наполеон бросил взгляд на стоящее в углу оружие.
― Конечно. Что это за чудо-ружье?
― Новое оружие. Называется "зверобой". Существует пока в одном экземпляре. Пятнадцатизарядное. Скорострельность вы могли наблюдать сами. Я мог бы передать вам его чертежи. С таким оружием ваши гренадеры будут непобедимы. Кроме того, я могу помочь вам победить англичан на море.
Наполеон изучающее посмотрел на сидящего напротив него... кого?
― Кто вы? Кто стоит за вами? Почему вы делаете мне столь щедрое предложение? ― Император никак не мог "раскусить" этого человека, хотя обычно это получалось у него почти моментально.
― Я представляю силы в России, которым не нравится, что английское золото оплачивается русской кровью. И которым также не нравится, что англичане суют свой длинный нос туда, куда их не просят. Между Россией и Францией не существует каких-либо противоречий, которые были бы настолько серьезны, чтобы послужить поводом к войне. Ни экономических, ни геополитических, ни военных ― никаких.
― Абсолютно с этим согласен.
― Поэтому, коли вы признаете вторжение в Россию ошибкой, мы готовы с вами сотрудничать, чтобы одолеть общего врага. Но за ошибки приходится платить. Теперь будет очень непросто добиться того, чтобы обозленные вторжением русские полки не последовали за вами до Парижа. Но шанс все же есть.
Наполеона все больше увлекал этот разговор. Правитель, удел которого ― вечное одиночество, давно не разговаривал с кем-либо, кого он мог бы признать за равного себе. В сидящем напротив человеке он чувствовал сильную личность. Настолько сильную, что, по крайней мере, не уступала его собственной.
― Какой?
― Нужно написать Александру письмо...
― Я уже писал. Он не ответил.
― Знаю. Не ответил, потому что содержание его не заинтересовало. Нужно бросить ему такую кость, от которой бы он не смог отказаться. Иначе с русскими полками на хвосте вы ничего не успеете ― не подготовить новую армию, не запастись новым оружием.
― У вас есть какая-то конкретная идея?
― Есть. Восточная Пруссия с Кенигсбергом. Как вы знаете, после смерти Елизаветы в 1761 году новый государь и ярый почитатель Бисмарка Петр III возжелал вернуть ему этот регион, присоединенный к России в результате семилетней войны. Если вы предложите Александру эту кость, он вцепится в нее. Ему ведь тоже нужно основание, чтобы остановить полки на границе и не преследовать агрессора дальше. Иначе его не поймут ни в армии, ни в народе. Восточная Пруссия ― очень серьезное основание. Для вас же этот регион не слишком важен. Тем более, что немцы не очень рады присутствию у них ваших войск.