Страница 4 из 12
– Нравится? – услышал он. Девушка все еще держала его за руку. – Нравится? – с восторгом повторила она.
– Да, – разочарованно пробурчал он. – В таком месте прямо в центре города можно жарить барбекю.
– Какая ерунда! Оглянись по сторонам!
Он обернулся, и голова закружилась вновь. А перед ними открывалась удивительная картина. Если посмотреть вниз, можно было увидеть широкий Кутузовский проспект, по которому мчался шумный поток машин, вдалеке возвышались, подпирая небо, пики небоскребов СИТИ. Они виднелись за Москвой-рекой, черное русло которой спокойно струилось, разрезая город пополам. А над головой висело ослепительное голубое небо. И солнце. Оно так сияло, что снова захотелось зажмуриться. Посмотрел себе под ноги и подумал – если бы он стоял босиком, наверное, обжег бы себе ступни. Крыша на такой жаре казалась раскаленной.
– Ты здесь живешь? – удивился он, крепче вцепившись ей в руку.
– Нравится? – улыбнулась она.
– Не знаю, – пробормотал он.
– Не знаешь? – сейчас она смеялась над ним, и он видел это. – Страшно?
– Немного… С чего ты взяла?
Он снова привлек ее к себе.
– Подожди, – прошептала она.
– Может, все-таки в гостиницу?
– Не спеши.
– Я хочу тебя!
– Ты все испортишь, глупый.
– Почему?
– Я знаю это.
– Снова сказка?
– Да… Взгляни туда! – вдруг воскликнула она, и он перевел взгляд вниз в направлении проспекта.
– Ничего не замечаешь?
– Нет, – воскликнул он. – А что?… Что это такое?
– Ты видишь? – восхищенно прошептала она. – Я знала! Я была уверена, что ты увидишь! – ликовала девушка.
– Что это? – в ужасе закричал он. По проспекту шли люди, только теперь их было во много крат больше. И были они странными, словно вылепленными из прозрачного стекла. Они напоминали воздушные шары, которые легко подскакивали, словно ничего не весили, двигались в разных направлениях, многие шагали прямо по проезжей части. Машины, не замечая их, проскакивали мимо. Нет! Они проезжали сквозь этих людей-теней, не причиняя им вреда, а те все двигались в разных направлениях.
– Я не понимаю! – в ужасе закричал он.
– Я знала, что ты сможешь! Знала, что ты не такой, как все!
Вдруг он в ужасе отшатнулся, услышав чей-то голос:
– Юна, зачем он тебе?
Тут он заметил незнакомца. Казалось – что это мираж, призрак. Человек, словно бесформенная тень, нависал над ними, и только неприятное, презрительно сморщенное лицо выглядело отчетливым. Тот стоял, колыхаясь на легком ветру.
– Ворчун, перестань! Он хороший! Он мне нравится, – воскликнула девушка.
– Пустое, – проворчал незнакомец.
– Он замечательный. Он совсем другой!
– Такой же, как все эти.
– Неправда!
– Зачем ты сюда его притащила?
– Он настоящий! Ворчун, ты не прав!
– Он безнадежен.
– Это не так.
Тут эти двое замолчали, а неподалеку начали появляться люди. Нет, не люди – слепые копии, прозрачные или призрачные очертания, которые двигались по крыше. Они что-то говорили, показывая на него, и тут он закричал:
– Что это? Кто они? Ты куда меня привела?
– Я сейчас все объясню, – в отчаянии воскликнула девушка.
– Не надо ничего объяснять, – проворчал незнакомец.
– Он должен все знать! Я так долго его искала. Наконец нашла.
– Ты ошиблась, – ворчал тот.
– Нет!
– Он ничтожество…
Человек-тень сурово на него посмотрел и бросил:
– Проваливай!
– Прекрати! – закричала девушка.
– Катись в свой убогий мир! – продолжал тот, – и чтобы я тебя здесь не видел.
– Ты не можешь с ним так!
– Могу!
Больше он не мог на это смотреть. В ужасе отскочил в сторону и закричал:
– Идиоты! Кто это? Ты ненормальная! Ты куда меня привела?!
– Вот-вот, катись! – захохотал человек-тень.
– Да, идите вы, – Илья побежал к спасительной двери, которая виднелась неподалеку, а издалека слышался голос незнакомца:
– Пусть проваливает. Не нужен, девочка, он тебе. Пусть катится на свое дно. Забудь о нем.
– Ты не прав, Ворчун! Ты ошибаешься! – в отчаянии отвечала Юна.
– Прав… прав…
Их слова таяли вдалеке. Он добежал до двери, заскочил в темный склеп чердака, преодолев еще десяток метров, где уже ничего не слышал. Снова мешки с цементом, строительный мусор. Его одежда уже покрыта слоем пыли. Не помнил, как нашел дорогу назад, потом лифт, подъезд, наконец, выскочил во двор. Он спасен! Кошмар оставался позади!
А привычный мир снова открывался перед глазами. Навстречу шли настоящие люди, по проспекту ехали машины, светило настоящее солнце, а не то, которое было на чертовой крыше, а прямо на него летел… самый настоящий МАЗ. Он не заметил, как выскочил на проезжую часть, оказавшись на его пути. Еще мгновение, и неминуемый удар подбросил его, закружив в стремительном вихре. Потом, как мешок, набитый переломанными костями, он с грохотом повалился на горячий асфальт, застонал и умолк. Ни шевелиться, ни говорить он был не в силах. А еще услышал топот чьих-то ног. Тяжелый топот, который уже слышал раньше. И зловещий хохот.
– Ошиблась адресом, говоришь? Я никогда не ошибаюсь. Теперь не ошибись ты. А за “красавицу” спасибо!
Снова дикий утробный хохот, и шум удаляющихся шагов.
5
Через несколько минут подъехала Скорая помощь. Бездыханное тело подняли с земли, переложили на узкую каталку-кровать, и машина, оглашая проспект громким визгом сирены, сорвалась с места. Он почему-то слышал голоса врачей, все понимал, находился рядом. Он видел самого себя! Но тогда где он сам?! Тело, которое безвольно поникло на белой простыне или тот, который в этот миг за всем наблюдал? – и тут он понял, – проклятый МАЗ не стер его жизнь, сохранил разум, сознание, память. Тогда, что такое – жизнь?!
Дальше, находясь рядом с самим собой, он мог только наблюдать.
– Звони в 15-ю… Занято? В двадцать шестую!… Нет мест? Набери…
Женщина-врач отдавала распоряжения помощнику, ставя телу капельницу.
– Нашел? Ну, наконец! Везем!.. Ну, милый, держись, там хорошая больничка. Залатают, соберут. А какой молодой – лет 35, не больше… Так. Кома. Оно и к лучшему – там выведут, целее довезем, – приговаривала она, – жить будет,… наверное…
Все, ребята, забирайте. Жив. Пока жив, – услышал он ее последние слова в приемном отделении больницы. Потом каталка, длинный, ярко освещенный коридор, и палата. Безвольное тело кладут на операционный стол, к нему подключают провода, вскрывают вену, откуда капает темная кровь, ее аккуратно собирают в пробирку и уносят, потом делают рентген…
– Хорошая больничка, – вспоминает он слова врача Скорой. – Значит, залатают. Значит, соберут. Жить буду.
И снова подумал: – Где тот самый он?
Посмотрел на тело, лежащее на столе. Оно было, словно призрачная тень, похожая на людей, которых он видел на крыше. Потом взглянул на себя. Отчетливо разглядел руки, ноги. Они были реальными, настоящими, ничего не болело, но появилось ощущение легкости и невесомости. А еще понял, что никто из врачей его не видел.
– Эй! – крикнул он. Голос был знакомым, настоящим. Но его возглас словно растворился, ушел сквозь стены в пустоту.
– Эй! – уже громче крикнул он, но никто не обернулся. Два врача, две расплывчатые фигуры возились у операционного стола.
– Сквозь стены! Стоит сделать шаг, и можно оказаться за этой стеной, – сообразил он. Через мгновение уже был в коридоре. Здесь была толчея, сновали люди, не обращая на него внимания. Кто-то сидел, кто-то лежал. Те, кто мог, проходили мимо, проходили сквозь него! Но тогда кто настоящий – он или они? Двинулся по коридору дальше, навстречу шла женщина. Сейчас она тоже просочится сквозь его новое тело, не замечая, – подумал он. Женщина была другой, настоящей, отчетливой, а остальные напоминали призрачные очертания, облака. Их фигуры были размытыми, словно изображения на фотографии, снятыми через специальный объектив. Женщина подошла вплотную, уперлась в него животом и замерла. Вдруг произнесла: