Император Валгаллы

— Если соединить две эти точки линией, — рен указал на Лжевалгаллу и крепость, — то посредине окажутся новые врата. Вы понимаете... Ведь это решение всего. Вся наша агрессивность — это злоба загнанного в угол животного. Когда на зверя нападают, у него два выхода — драться или бежать. Бегство — предпочтительнее. Зверь защищается, когда бежать некуда. Когда его загнали в угол. Теперь не будет угла. Бежать можно теперь куда угодно.

— Здесь брошенная деревня, в которой я уже бывал, и не раз, — отозвался Ланьер. — А что здесь должны находиться новые врата, говорят уже двенадцать лет, да все без толку. Никому не удалось через эту дверку пройти.

— Здесь могут проходить только посвященные.

— Вы хотите сказать, что все пасики из деревни были посвященными и ушли покорять иные миры? — не поверил Виктор.

— Нет, конечно. В тот момент там не было никаких врат. У нас имелись только две сломанные створки. — Рен смутился, какая-то детская улыбка сморщила его губы. — Что-то мне подсказывает, что вы можете уйти в этом году в начале июня. И вывести тех, кто не может, как вы, больше оставаться на этой стороне. Как вы помните, когда врата закрывались, стабилизатор не дал сдвинуться морталам вокруг крепости. Но вокруг скалы морталы поплыли, и это значит...

— Что это значит? — Виктор боялся поверить.

— Что между створками осталась щель.

Рузгин остановил вездеход у въезда в деревню. За двенадцать лет брошенные дома почти полностью разрушились, у многих не хватало не только окон и дверей, но и крыш. Но странно, дома, в которых никто так и не поселился, все еще стояли.

— Вот уж не думал, что деревня все еще существует! — удивился Рузгин. — И яблони тоже, наверное, осенью плодоносят.

— Интересно, а блиндаж цел? — спросил Димаш. — Пойдем посмотрим? Надо поглядеть, грибы на месте или нет?

— Двенадцать лет прошло! — возмутился Рузгин.

Но Димаш не слушал его и хотел уже бежать наверх, к блиндажу.

— Нам не туда, — остановил его Виктор.

И решительно направился к деревне, неся на плече темно-серую трубу «Пастуха». Ему нужна была главная улица. Единственная улица, которая никуда не вела.

Четыре человека следовали за ним: Рузгин, Димаш, Тая и ее восьмилетняя дочь.

— Я бы осталась... — приговаривала Тая. — Нет, честно, я бы осталась. Но девочке будет лучше на той стороне.

— Мы не знаем, какая она теперь — та сторона, — резонно заметил Рузгин и на всякий случай взял девочку на руки.

— Скорее! — закричал Димаш. — Мы можем пройти. Я верю. Виктор Павлович, ведите!

— Мы застрянем, — прошептал Рузгин.

— Не боись! — отозвался Димаш. — У меня все карманы набиты динариями здешнего кесаря. Любую стражу купим.

Виктор поставил «Пастуха» на максимум и нажал на спусковой крючок. Ничего не произошло. Не задрожал воздух, не качнулись деревья. Но на дороге образовалось длинное узкое пятно. Как будто луч синего света высветил перед ними путь.

Ланьер сосредоточенно смотрел прямо перед собой. Очень осторожно он шагнул на островок очерченного синим пространства. Как просто! Он сделал шаг. И увидел, что полоса вытянулась и превратилась в дорогу. Он пошел по ней, мысленно при этом держа идущего за ним Димаша за руку. Он шел, пока полоса не кончилась. Тогда он вытянул левую руку и толкнул невидимую дверь. Тут же спертый затхлый воздух ударил в лицо. Виктор невольно зажмурил глаза.

А когда открыл, увидел, что стоит посреди холла в деревянном старом доме. На полу лежал вытертый поблекший ковер. Наверх, на второй этаж, вела лестница с точеными балясинами.

— Ну ни фига себе! — сказал Димаш. — Ну и куда мы попали?

— Это дом писателя Хомушкина, — сказал Виктор. — Я здесь жил двенадцать лет назад.

ЭПИЛОГ

Они появились на мостике через ручей. Он сразу узнал их. Женщина лет тридцати и с ней мальчуган лет четырех. Женщина вела ребенка за руку. На ней были белая куртка и рыжие брюки из искусственной кожи. Она мало изменилась, почти не постарела и не пополнела. Только сделалась взрослой, серьезной. Может быть, даже скучной? Виктор перевел взгляд на мальчугана. Круглая мордочка (впрочем, кто в его возрасте не круглолиц?), щечки, как у хомячка, темно-серые глаза с длиннющими ресницами. На мальчике вязаные брючки и вязаная курточка с капюшоном. Синее с зеленым. Ему понравилось, что на малыше вещи ручной работы, что мать все вязала для Жанно на спицах. Сентиментально. В глубине души он всегда был немного сентиментален.

Виктор поднялся и ждал, пока они подойдут.

— Виктор... — Алена улыбнулась. Она старалась не смотреть на его лицо, испещренное мелкими шрамами. Почему-то он не захотел их удалить. Или еще не успел?

— Привет! — Виктор изобразил улыбку. — А это Жанно?

— Он самый. Такой большой, правда?

Виктор присел на корточки, протянул малышу руку.

— Ну что, будем знакомиться?

Жанно молчал.

— У меня для тебя подарок. — Виктор протянул малышку котенка. Котенок был из настоящего меха. Почти как живой.

Жанно помедлил и взял.

— Что надо сказать? — спросила Алена.

— Спасибо, — буркнул Жанно и вытащил котенка из пакета. — Бж-ж... — затарахтел малыш и изобразил, что котенок летит, как глайдер, набирающий высоту.

— Здесь посидим или зайдем в кафе? — спросил Виктор.

— Давай здесь. — Алена опустилась на скамью. Беседа в парке выглядела чуть более официальной, чем беседа в кафе. Встреча в парке абсолютно ни к чему не обязывала. Ну, совершенно ни к чему. Она не хотела, чтобы Виктор на что-то претендовал.

— Хорошо, здесь. — Он сел рядом. Так, чтобы не касаться ее.

— Как ты? — спросила Алена.

— Я? Отлично. Просто замечательно — по сравнению с тем, что было. С июня как уже живу.

— Здорово, — сказала она. Ей было немного неловко. Как бывает неловко здоровому слышать о чужих болячках.

— Я снова поселился в своем старом доме. Мама умерла за две недели до моего возвращения, так что дом не успели продать.

— Да, я знаю, сочувствую... то есть это насчет твоей мамы, — Алена смутилась — не умела она высказывать слова для соболезнований. — Где ты работаешь? Опять в портале? В каком? В «Глобал»? Тебя просто обязаны были взять в «Глобал» после твоего возвращения. — Она выпалила эту фразу с фальшивым воодушевлением.

И еще она знала, что портал «Дельта-ньюз» больше не существует.

Виктор отрицательно покачал головой:

— За двенадцать лет порталы стали другими. Мне приходится учиться заново. Пока Боря Рузгин пристроил меня к себе в фирму. Работаю понемногу. Кажется, втянулся даже.

— Я слышала, ты сразу подключился к этой кампании против вживления коммиков?

— Именно так.

— Может быть, поэтому тебя не берут на работу в портал? Зачем тебе это нужно, не понимаю.

— Ответить правду или солгать?

— Мне все равно.

— Тогда правду. Не хочу, чтобы этот мир превратился в Валгаллу.

— Не понимаю.

— Объяснить?

— Нет. Не надо, не хочу. Твои объяснения — я как будто теряю себя, все время повторяю твои слова. Не хочу. Больше не хочу.

Он пожал плечами, давая понять, что и это возможно.

— Как там, на той стороне? Там ведь не так и плохо? — продолжала допытываться Алена.

— Не так плохо? Если ты прошел врата, то попал в Валгаллу. Пока жив, еще есть шанс вернуться. Умрешь — навсегда станешь ее пленником. Будешь воевать вновь и вновь. Это ли не ад?

У Жанно тем временем началась пальба. Он издавал ртом совершенно уникальные по звучанию звуки. При каждом своем «пш-пш» Жанно жмурил глаза. Он был самым настоящим стреляющим роботом новой модели. Котенок, только что подаренный, тоже участвовал в стрельбе. Когда было нужно, Жанно поднимал руку и издавал уже совершенно другие по тональности «пх-пых-пах...х-х», изображая атаку противника.

— Это у тебя скорострел? «Цезарь»? — спросил Виктор.

Жанно не ответил. «Пх-пх» сделалось чуть тише.