Широки врата

Эти героические люди зависели от денег Ланни. Он знал достаточно о левых движениях, чтобы понять, что они не смогли получить деньги в другом месте, и зависели от его средств. Теперь их источник питания иссякнет. И у него не было никакой возможности уведомить их, чтобы они больше не ждали. Но они будут ждать и продолжать дальше ждать, в таком же несчастном состоянии души, которое он узнал в Берлине, ожидая вести от Труди. Подпольная радиостанция смолкнет, потому что у них не будет денег на новые батареи или бензин для автомобиля. Листовки больше не будет распространяться, потому что не будет бумаги. Труди может написать ему, или, скорее всего, она отвергнет его с отвращением, и он никогда не услышит от нее снова и не будет знать, жива она или уже мертва. Но он, молодой лорд Шор Эйкрс, будет жить в комфорте и безопасности и сможет иметь всё в мире, что можно купить за деньги. Все, кроме своего спокойствия!

Он сумел найти покупателей еще на пару картин Геринга. И через неделю или две после внутренней борьбы он спросил свою жену: «Не хочешь совершить еще один налёт на Берлин?» Он предпочел бы поехать в одиночку, но такт требует, чтобы он пригласил ее.

Так случилось, что Ирма только что получила письмо от Марджи, очень спортивной вдовствующей леди Эвершем‑Уотсон. Приближаясь к своему шестидесятилетнему юбилею, она не захотела быть в стороне от удовольствий. С доходов от быстро возрождающегося производства виски она завела яхту, и вместо того, чтобы довольствоваться компанией Бьюти, Софи и других дам своего возраста, она жаждала общества молодых. Таким образом, Ирма и Ланни получили приглашение быть ее гостями на неделю регаты в Каусе? Это было большое шоу, с которым Ланни был знаком, но Ирма его не видела. Ирма сказала: «Бедная старая Марджи, ей скучно, но я думаю, это будет довольно шикарно, что ты думаешь?»

Ланни ответил: «Годится, поедем!» И так начался один из тех периодов приятной неразберихи, когда составляются планы и принимаются решения. Они оставят Фрэнсис здесь с бабушкой, потом вернутся, приняв приглашение на пару недель охоты в одном из имений в прибрежной зоне Южной Каролины. Ирма возьмет свою горничную, потому что не сможет принять участие в увеселениях регаты без личной горничной. Брать не слишком много одежды, потому что у них будет несколько дней в Лондоне, чтобы выбрать специальную одежду для яхты. Ланни будет выглядеть очень мило в таком костюме. Его жена закажет такие наряды для него и для себя. В качестве награды за его хорошее поведение, она сопроводит его в Берлин и разрешит ему смотреть на картины столько, сколько ему вздумается.

Они должны были выбрать пароход, зарезервировать каюты и отправить телеграммы друзьям. Ланни позвонил своему отцу и рассказал ему о своих планах, потом позвонил Йоханнесу и выяснил, что он только что получил телеграмму от Ганси и Бесс. Два музыканта покинули Южную Америку и гастролируют по всему миру и сейчас находятся в Японии. Теперь они узнали о конгрессе Коминтерна, который пройдет в Москве, первый за семь лет, и они поедут туда через Владивосток, чтобы принять участие в этом шоу.

Ланни тоже слышал об этом предстоящем мероприятии. Третий Интернационал призывал все свои партии по всему миру, чтобы те послали своих делегатов на консультации о новой чрезвычайной ситуации, которая была вызвана подъёмом фашизма и нацизма. Ходили слухи, что предусмотрены изменения в партийной линии. Своего рода единый фронт должен был быть создан с социалистами и другими либеральными силами. Это было то, к чему Ланни призывал в течение многих лет. Он мог сказать, что Коминтерн собирается принять его партийную линию! Побывав на десятке конференций «буржуазных» государственных деятелей, он бы с большим удовольствием посетил бы одну из революционеров. Но, увы, никто не мог поехать из Кремля в Каринхалле, или из Каринхалле в Кремль! Он сказал Ирме: «Мы встретим Ганси и Бесс, когда они приедут, и услышим об этом». Ирма ответила: «Ты встретишь!»

Рано утром процессия тронулась из Шор Эйкрс: два автомобиля и фургон-универсал. Первый с Ирмой, с ее мужем за рулём, их пятилетней любимицей между ними и мисс Аддингтон, пожилой англичанкой, на заднем сиденье. Во втором ехали миссис Барнс и дядя Гораций, рядом с их шофером сидел один из их любимых пенсионеров. В универсале везли Селесту, бретонскую горничную Ирмы, и груду чемоданов. Они подъехали к причалу, где лайнер знаменитого трансатлантического перевозчика Кунард Лайн уже давал свистки к отплытию. Под автомобиль Ланни подвели стальные цепи и поставили его в трюм. Чемоданы были помещены в крепкую веревочную сеть и перенесены в другое место. Три пассажира и их гости отправились вверх по сходням вместе с идущими впереди стюардами, гружёнными их сумками. Путешествия богатых по миру сопровождается трудом многих других людей, но богатые сами всегда спокойны и неторопливы. «Дети Марии беспокоятся редко: ведь они унаследовали удел благой»[76].

Уехать это немного умереть, так говорят французы. Но сыновья и дочери Алари делают это не на людях, и в этом случае только малышка Фрэнсис пролила несколько слез. Ей нравились пароходы, и она хотела ехать вместе. Когда раздался призыв: «Всем провожающим сойти на берег!», она сильно захотела остаться, и это было неприятно бабушке и ее двоюродному деду. Ирме пришлось пообещать бросить ей красную бумажную ленту, и тогда она сошла с нетерпением.

Этот приятный обычай появился в последние годы. Корабельная прислуга приносила рулоны тонкой бумажной ленты ярких цветов. Пассажир брал один конец и бросал рулон провожающим на пирсе, и он или она ловили его, и таким образом они оставались связанными символическими связями, пока судно не начинало двигаться, и тогда все связи рвались. Ирма бросила один красный, и его поймали и передали ребенку стоимостью двадцать три миллиона долларов. Ланни бросил синий, и она захотела его тоже, и теперь стояла с лентой в каждом кулаке, говоря что-то обоим родителям, но они не слышали ни слова. Тем не менее, она услышала голос отца: «Я скоро вернусь!»

Ланни сказал это, потому что так было правильно. Но внутри него шептал голос: «Так ли?» Этот голос начинал говорить и днем, и ночью, и портил удовольствие Ланни в той приятной жизни, которую судьба назначила ему. Ирма заметит это, и спросит: «Что делает тебя таким мрачным, Ланни?» А он ответит: «Я просто думаю». Ирма тоже думала и полагала, что ее странный муж полностью не излечился от своей социалистической болезни и размышлял, почему мир не ведёт себя в соответствии с его формулами.

В правом внутреннем кармане пиджака на грудь Ланни давила пачка, завернутая в носовой платок. В пачке было большое количество банкнот достоинством в сто марок, которые он приобрел, посещая различные пункты продажи валюты в Нью-Йорке, не привлекая к себе внимания. Это было одним из результатов его размышлений о проблемах, которые могут возникнуть в Берлине. Он решил, что совершил серьезную ошибку, сняв в своём берлинском банке большую сумму и передав ее Труди Шульц. Несомненно, что банк сохранил запись серийных номеров этих банкнот. В Нацилэнде, записывали всё. Сколько волос на голове, сколько воробьев упало на землю в вашем саду. Все эти факты будут доведены до полиции. Предположим, что одна или несколько из этих банкнот была найдена на товарище Монке или на другом арестованном, и источник средств был выявлен! Это была лишь одна из множества фантазий, которые пытались разрушить регату для Ланни Бэдда.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Прощай все страхи[77]

В августе прогноз погоды был более дружелюбен к англичанам. Возможно, поэтому регаты в Каусе проводятся в начале этого месяца. Яхтсмены и любители яхт собираются со всех берегов Великобритании и даже Атлантики. Пролив Те-Солент переполнен судами большими и малыми, паровыми и парусными. Все новые и блестящие. Белые паруса, белая краска и начищенная до блеска медь. Море зеленое или сине-зеленое, с белыми барашками во время ветра. Небо светло-голубое, а облака, как наполненные ветром паруса. Все одеты в морские одежды и у всех отличное настроение, и нигде не видно малейших признаков того, что английские гимны называют печалью, изнурением и горем.

76

76 Редьярд Киплинг. Дети Марфы, перевод: Алекс Грибанов

77

77 Исаак Уоттс. Гимны I bid farewell to every fear And wipe my weepin eyes Прощай все страхи Вытри слёзы с глаз