Мальтийское Эхо

"Вот они, свидетели! Вот ключи совпадений!" - думал великий магистр и приказал слуге пригласить секретаря. Тот пришел еще более задумчивый, чем утром. Мешки под глазами выдавали чрезмерную усталость.

- Дорогой Оливер, вы так и не подремали сегодня утром? - сказал ля Валетт и указал рукой на кресло.

- Нет, Ваша Светлость.

Гроссмейстер не спешил с серьезным разговором и начал с отвлеченных вопросов.

- А что это за шифры на листочках из букв и цифр? - спросил великий магистр.

- В мои обязанности вашего секретаря входит не только сбережение и пополнение архива Ордена, но и систематизация всех материалов. Я разработал принципы этой систематизации и составил определенный каталог, по которому разместил тома архива. Буквы - имена событий, городов, людей, цифры - даты событий и даты поступления документа в архив. Еще в цифрах - где приобретен документ. Кто автор, ну и т.п.

Сэр Старки говорил холодно и без эмоций. Сочетание противоположностей - умение сердцем Видеть у ля Валетта и математические точные умозаключения Оливера. Это давало возможность делать некоторые выводы. Но великий магистр не ученый, на его плечах ответственность принятия решения.

- А по какому принципу вы пополняете архив? Точнее, библиотеку? Например, почему в Триполи купили именно эту книгу, а не другую?

- Книги переписываются десятки, сотни раз и названий - многие тысячи. А в выборе книг у меня тоже есть система. Ее трудно описать, это нечто вроде матрицы знаков. Например, восточный триграммы, египетские иероглифы. Когда мы с вами, сир, играем в шахматы, то на простом уровне используем мою систему.

- Это огромный, напряженный труд! Но почему Вы не докладываете мне о своей работе?

- Наверное, потому, что всему свое время. Яблоко должно созреть, чтобы упасть с дерева. И тогда можно делать выводы: почему упало, по какому закону? А гордиться и хвастаться перед вами своей работой - не считаю достойным. Я должен подчеркнуть, что я могу невольно подпасть под влияние какой-то просто сочиненной легенды, мифа, который растиражировался по книгам и по миру. Я должен точно знать Вектор Истины!

- Я прекрасно понимаю вас, друг мой! Пергамент и те листочки в папке на этом Векторе?

- Не знаю пока. Все это подлинники, но на Векторе ли Истины? Я еще хочу поработать в библиотеке.

- Я буду участвовать в этой работе! Мне тоже нужно точно знать Вектор Истины! Прочувствовать его и умом и сердцем!

Сэр Старки поклонился и пошел к выходу. И когда он уже взялся за дверную ручку, гроссмейстер спросил громко, чеканя слова:

- Где сейчас Укладка?

- У Сулеймана, - был ответ.

- Что может делать эта змея?

- Все! Любое зло!

- Султан применял ее на Родосе? И такая Укладка одна?

- Не знаю, - ответил Старки и вышел медлительно, склонив голову.

- 12 -

Платоныч довез путешественников до аэропорта. Ирина взялась проводить. Уже прошли регистрацию.

- Ну что тебе, Вера, эта Мальта. Лучше бы в усадьбу поехала. Сейчас виктория поспевает... - моряк явно нервничал.

- Все, не надо. Улыбнитесь, капитан! -Вера Яновна была на подъеме сил. - Мы с фельдмаршалом пойдем на посадку, а вы езжайте. Бабуле привет и поцелуи.

- Семь футов под килем! - Платоныч пожал руку "лоцману", обнял Веру и ушел первым.

Иришка быстро поцеловала сестру, Андрея Петровича, уже почти плача пожелала "Счастливого пути" и ушла в машину.

"Гейт" находился рядом с киоском "Пресса", и Андрей удачно приобрел путеводитель по Сицилии. "Чижик-Пыжик" нес свою службу исправно!

Объявили посадку на рейс Санкт-Петербург - Стамбул. Все четыре часа полета мужчина и женщина почти не разговаривали. Вера читала повесть Андрея, а он - ее книгу-исследование. Изредка (видимо уже пора было конспирироваться) женщина называла мужчину "дорогой" и просила о какой-то мелочи. "Новобрачный" был галантен и ухаживал за "молодой" в меру пылко. После обеда, к которому "дорогая" не притронулась, она положила голову на плечо Андрея, и легкое ее дыхание и убаюкивающий хрупкий аромат волос заставили и Андрея заснуть последний час полета.

Аэропорт в Стамбуле, как и любая другая вещь в Стамбуле, назывался "Ататюрк" - Президент и любимец турок. Султан, вроде наших Ленин-Сталин.

Ожидать рейса Стамбул - Валетта придется шесть с половиной часов. Ехать даже на такси в шумный восточный жаркий город путники не захотели. Регистрацию они сделали еще в Питере, поэтому сразу прошли через контроль в более уютные и прохладные залы вылета. Оба были опытны в длинных перелетах! Молодая женщина и ее кавалер нашли большое, полутемное и практически пустое кафе, заняли столик в самом дальнем от входа углу. Кондиционер рядом, на столике лампа и свечи. Андрей сходил к буфету, принес кофе, чай, сок, воду, закуски, которые заказала спутница. Опустился в мягкое кресло, зажег свечу.

- Я два года назад летала этим маршрутом на Мальту. Конечно, обдумывая и будущую работу и книгу, но, главное, хотела, чтобы Павлик поучился в одной из международных школ, коих на Мальте достаточно. Он был со мной, две недели провел в летнем лагере, но учиться в далекой, чужой стране не пожелал. Ну и ладно. Да и знаки были против учебы здесь.

- Ты, как и Ирина, эзотерик? - спросил Андрей.

Вера Яновна рассмеялась наивности и прямолинейности вопроса, затем сосредоточилась и сказала:

- Я профессиональный, если угодно, эзотерик. Только я не ищу Шамбалу, не вслушиваюсь в "музыку сфер" и пр. Я двадцать лет занимаюсь тайнописью, знаками тайн и тайнами знаков, учусь понимать слово в знаке и знак в слове. Естественно, за всем этим стоят вибрации космической энергии. Только я практик, и не плету паутину нитей подсознания. Это, видимо, умеешь ты. А мой метод проще: логика и расчет. Похвастаться могу лишь тем, что "матрица" у меня в голове настолько обширна, что я умею строить сотни комбинаций. Ну, как очень сильный шахматист. Хотя кое-что использую и на уровне... шаманства. Трость твоя, например.

Говорила все это Вера Яновна "отрешенно и созерцательно" как о "рабочем моменте". Одновременно поедая бутерброд и салат. И внимательно читая андрееву повесть. Андрей достал из сумки Бродского и начал лениво листать страницы, лишь пробегая их глазами. Он то и дело бросал взгляды на соседку. Эротическая компонента в этих взглядах хоть и была, но уступала той одухотворенности, детскости и одновременно материнству, которые излучала эта необыкновенная женщина. Ей хотелось довериться. И впрямь Мадонна и ее вечная тайна!

- Что ты читаешь? - спросила Вера.

- Бродского. О Стамбуле.

- А, это где он называет город "человеком с двухдневной щетиной с утра". Бродский не любил Стамбул, так, посетил Второй Рим, будучи выпертым из Третьего. Он любил Венецию. А Байрон любил Стамбул... - все это женщина говорила, не отрывая глаз от повести. - Мне понравилась вот эта глава. Называется "Камень и колокол". Вот ты пишешь, что Савл в молодые годы был участником убийства первомученика Христова, Стефана, который к тому же был родственником Савла. Савл держал камень в руке, но не бросил в Стефана. А вот еще... Савл любил рассуждать: какой камень нужен... много небольших для мученической смерти... На руке Савла остался след от камня... А вот уже в образе Павла: "Пусть правая рука не знает, что делает левая". А вот еще дальше... апостол Петр струсил и отрекся от Учителя. А Христос отреагировал словами: "На сем камне (Петре) воздвигну я церковь свою". Хороши Первоверховные апостолы: один убивает первомученика, другой отрекается. Может Христос разуверился во всех своих учениках, и вообще в людях, и так горько сиронизировал: "на твердолобном камне"... Других не нашел...