Страница 7 из 19
Постоянным свойством усилий Льюиса, как и Индии, судя по ее активной роли в те периоды, когда их дела шли неважно, было стремление увеличивать размеры и доходность фермы. Льюис пытался даже не ограничиваться фермерством – в 1873 году он установил на своей земле паровую лесопилку, для чего взял в партнеры белого эмигранта-англичанина. Это начинание заслуживает внимания, поскольку предвосхищает открытие, которое спустя годы сделает Фредерик в Лондоне, – что англичане не возводили «цветного барьера» перед черными американцами.
Подрастающий Фредерик не мог не слышать о деловых операциях, которыми занимались его родители, – эти сделки были нередки, люди жили на ферме тесно, а детям свойственно любопытство. Даже общее представление о финансовых планах и операциях его родителей должно было дать ему понятие об иной жизни, большей, чем бесконечный цикл, состоящий из труда, приема пищи и сна, – понятие, которое могли получить очень немногие черные в Дельте. Покинув Миссисипи, Фредерик больше не возвращался к сельской жизни или фермерству; вместе с тем он навсегда усвоил то, что настоящий успех достигается путем расширения. Это могло быть и общим местом американского предпринимательства и вообще капитализма, но это в любом случае было и тем, что он ребенком усвоил дома.
Однако не одна материальная выгода двигала Льюисом и Индией. В 1879 году они совершили резкую перемену в своей жизни, а равно и в жизни черной общины района Хопсон-Байю, пожертвовав землю под строительство новой церкви. Учитывая, сколь немногие черные владели землей в Коэхоме, пожертвование Томасов свидетельствует об их необычайной щедрости. Эта инициатива также должна была оказать сильное влияние на мировоззрение Фредерика и на его понятие о том, какие бывают у человека в жизни возможности.
До начала и во время Гражданской войны для рабов было обычным делом посещать церкви хозяев. Затем стремительные перемены в социальном порядке привели к тому, что белые перестали позволять обретшим свободу черным участвовать в жизни своих церквей, и вольноотпущенники либо сами покидали старые приходы, либо изгонялись из них. 14 июня 1879 года Томасы продали за символическую сумму 1 доллар три четверти акра своей земли на западной стороне Хопсон-Байю Африканской методистской епископальной церкви. Возможно даже, что это была инициатива Индии, даже больше чем Льюиса, потому что, как правило, в черной семье именно мать проявляла особый интерес к духовным вопросам, да и в акте рядом с «X» Льюиса стоит подпись Индии. Когда строительство было завершено, Томасова молельня – так ее называли – представляла собой, судя по всему, небольшую бревенчатую хижину, как и практически все новые здания в Коэхоме в то время, включая дома плантаторов. Это была одна из первых молелен Африканской методистской епископальной церкви, открытых в Коэхоме после Вефильской, «материнской» церкви во Фраерс-Пойнте.
Однако это был не первый храм в районе Хопсон-Байю, и то, что сделали Томасы для своих товарищей-вольноотпущенников, вполне могло показаться жившим в округе белым дерзостью, ведь Томасы – еще раз – выделились из своего окружения. Методистская церковь Черри-Хилл, вокруг которой изначально вырос поселок Дублин и которая находилась в двух милях к северо-западу от Томасовой молельни, стояла там еще с 1850-х годов. Это должно было быть известно Льюису, потому что в ее приход входили его бывшие владельцы, трое братьев Чейрс, со всей своей многочисленной родней. Вполне возможно даже, что Льюис и Ханна посещали методистскую церковь Черри-Хилл вместе с владельцами, а после Гражданской войны были отлучены.
В сельском Миссисипи роль церкви, как правило, отнюдь не ограничивалась отправлением культа; она служила местом, где жители собирались для разных целей, таких как развлечения, политика и в особенности – образование. Согласно американской переписи 1880 года, Фредерик и его братья Янси и Джон годом ранее ходили в школу. Судя по всему, их школа находилась в том самом месте, которое помогли основать их родители; не исключено, что там преподавала Индия. Учебный «год» у мальчиков едва ли длился дольше четырех месяцев, что позволяло им в остальное время помогать на родительской ферме. В таких однокомнатных деревенских «школках» детей рассаживали по разным углам небольшими группами по возрасту и способностям (в 1879 году Янси было около семнадцати, Джону – десять, Фредерику – семь). Всем им преподавал один учитель, и обучение оканчивалось на третьей или четвертой ступени.
Если Томасову молельню действительно использовали еще и как школу, то это, вероятно, была первая в тех окрестностях школа для черных детей. Первоначально организацией школ на Юге, наряду с оказанием другой разнообразной помощи, занималось Бюро по делам беженцев, вольноотпущенников и заброшенных земель – федеральное агентство, учрежденное в 1865 году для поддержки получивших свободу черных. Когда же систему школ для черных приняли в свое ведение законодательные органы южных штатов, финансирование было урезано и некоторые школы были закрыты. В результате в 1880 году лишь один из четырех черных мальчиков старше десяти лет был грамотен – среди же белых мальчиков, живших на Юге, таких было четверо из пяти. Благодаря посещению школы, а также родительскому владению землей и ведущей общественной роли, Фредерик и его братья попали в число избранных чернокожих жителей Дельты.
Выдающееся положение семьи Томасов, однако же, станет и причиной ее краха. Вторая большая перемена в их жизни вновь была связана с фермой, но на этот раз она, увы, была к худшему.
В начале 1886 года, во время, когда годовой цикл на хлопковой ферме подошел к концу, на ферму Томасов пожаловал Уильям Г. Дикерсон, один из богатых и солидных белых землевладельцев округа Коэхома. Льюиса и Индию его появление не удивило: на протяжении вот уже восьми лет у них с ним были регулярные деловые отношения. Они дважды одалживали у него деньги (и еще один раз – у его отца), закладывая свою собственность по установившемуся порядку. Они полагали, что их отношения с Дикерсоном были основаны на дружбе и честности. Все свои векселя они оплачивали вовремя – что официально признавал и Дикерсон. И потом, они настолько доверяли Дикерсону, что годами полагались на него в подсчете тюков с хлопком, которые они доставляли ему на продажу, так же как и различных товаров и продуктов, которые они получали от него.
Но на этот раз визит Дикерсона не был дружественным. Он показал Льюису и Индии кипу бумаг и объяснил, что это были письма, полученные им от других белых землевладельцев, а затем стал зачитывать вслух выдержки из них. Соседи Томасов жаловались, что Льюис «стал весьма неприятен» им «ввиду его владения значительным объемом собственности». Они больше не желали, чтобы Льюис «жил среди них» и, учитывая давние отношения Дикерсона с Льюисом, предупреждали Дикерсона, чтобы тот завершил свои деловые сделки с Льюисом.
Затем Дикерсон назвал вторую причину своего визита и, таким образом, начал вести двойную игру, которую он, очевидно, задумал с самого начала. Во-первых, он подчеркнул содержавшуюся в письмах неявную угрозу, обратив внимание на то, что Томасам «опасно» оставаться на их ферме. Льюис и Индия прекрасно понимали, что это значит. Затем Дикерсон нанес второй удар. Он заявил, что Льюис и Индия задолжали ему почти 13 000 долларов. Это была очень большая сумма для того времени, равная примерно 300 000 долларов по сегодняшнему курсу. Дикерсон сказал, что этот долг скопился за несколько лет и что он готов забрать их имущество и продать его в возмещение этого долга. Наконец он перешел к тому, что и было, видимо, его планом. Играя в «друга-благодетеля», Дикерсон предложил «товарищеское соглашение». Если Льюис подпишет акт о передаче ему всех 625 акров фермы и всего личного имущества своей семьи, Дикерсон даст ему 2 000 долларов, а также «двух хороших мулов и повозку». Иными словами, Дикерсон предоставит Томасам транспорт, на котором они смогут бежать целыми и невредимыми, и средства, на которые они смогут начать все заново в каком-нибудь другом месте – в обмен на все, что у них есть. Таким хитрым способом он попытался представить себя их «спасителем». Чтобы сделать свое предложение более убедительным, он напомнил Льюису, что если его имущество продадут за долги, то вырученная сумма может оказаться меньше суммы долга, а значит, Льюис останется не только без гроша, но еще и с «большим долгом, висящим над ним».