Страница 3 из 7
– Ладно, после съемок подойдем, – сказал Алан.
– После съемок поздно будет, – сказал знающий Джимиев.
– А что, они вообще деньги нам могут не заплатить? – спросил Знаур.
– Нет, это вряд ли. Серьезная студия. Промурыжат немного и выплатят в конце концов.
– Мне деньги сейчас нужны, и договаривались к тому же, – сказал Знаур.
– Тогда идите – что ждать милостей природы…
– Михаил, прошу вас на съемочную площадку, вас ждут, – послышался участливый женский голос.
– Ладно, мужики, – сказал Джимиев, – еще увидимся после съемок.
– Ну что, пойдем? – Знаур посмотрел на более опытного Алана.
– Не знаю, а вдруг уволят?…
– Ну и сиди дальше, трясись как осиновый лист, а я пойду, – пристыдил он Алана. Повернулся и пошел.
– Слушай, подожди, я с тобой, – обвинение в трусости для Алана было непереносимо.
Через час закончили снимать сцену с участием Джимиева. Артист тепло попрощался с режиссером, и уже хотел было еще раз поговорить со своими земляками, узнать, чем закончился их разговор об оплате, но тут зазвонил его мобильный телефон, и он, увлекшись разговором, сел в машину и уехал.
Съемки следующей сцены прошли без участия Алана и Знаура. Больше Юрий их на съемочной площадке не видел. Не доводилось ему видеть их и в картинах других режиссеров.
Столичная штучка
Как-то раз после полудня зазвонил мобильный телефон сантехника Степана Клюева. На улице не первый день стоял июньский зной. Маленькая полуподвальная комнатка ЖЭКа, где Клюев обычно проводил рабочее время в ожидании вызовов на объекты, напоминала парную. И не мудрено: солнце начинало светить в окно сразу после одиннадцати и скрывалось за соседним домом только под вечер, когда и без того пора было идти домой. Духота становилась особенно нестерпимой на третий – четвертый жаркий день к ряду, когда блочные стены дома разогревались в течение дня и за ночь не успевали остыть. Сейчас как раз был такой случай. Несмотря на это, Клюев всегда с неохотой шел на вызовы, предпочитая безделье в жаркой комнатке работе. Да и ради чего было гнуть спину, спрашивается?
Клюеву было слегка за тридцать. Он давно для себя усвоил, что переработки, как и тяжелая работа вообще, больших денег не приносят. Ну заработает он еще сотню – другую, и что? Горбатиться, чтобы жена его, Клавка, себе юбку еще одну купила? Не – и так походит. Юбка у нее уже есть. А на что другое все равно не хватит.
«Вот если бы на квартиру заработать можно было, так чтобы переехать из «однушки» хотя бы в «двушку», – размышлял сантехник, глядя из цокольного этажа на раскаленный асфальт, – это еще куда ни шло. Или машину, хоть, купить. А так – не. Ну их».
Телефон продолжал звонить.
«Кого это еще черт несет? – подумал сантехник. – Как бы не вызов срочный оказался. Еще переться мне под конец рабочего-то дня невесть куда не хватало».
Он уставился на дисплей аппарата в потугах разобрать номер вызывающего абонента. Номер казался ему незнакомым. По идее, если на срочный вызов, то должны были звонить по городскому. С другой стороны, он уже специально пропустил несколько звонков с городского часа два назад, и теперь это могло звонить его начальство, чтобы принудить его к работе. Подумав немного, Клюев все же поднес аппарат к уху.
– Але, – сказал он настороженно.
– Степка, Степан! Привет! – зажурчал в трубке высокий женский голосок.
– Здорово, – недоверчиво пробасил Клюев.
– Ну как ты, Степка? Как поживаешь?
– Да все путем.
– Какой ты немногословный! Расскажи поподробнее! Ты всегда букой был!
– Да путем все, я же говорю, чего рассказывать-то? – настороженно басил Клюев.
– Ты меня не узнаешь, что ли?
– Катенька, – неуверенно произнес Клюев, – ты, что ли?
– Ну наконец-то, узнал! А то кто ж еще?
– Катенька! – оживился Клюев, – вот здорово, ты где?
– Где, где? В Самаре!
– Как в Самаре?
– Вот так, Степка. А ты что ж, не рад мне?
Степка был Катеньке очень даже рад. Она приходилась Клюеву дальней родственницей, то ли троюродной, то ли четвероюродной сестрой. Он всегда путался в мудреных категориях родства. Катенька была младше его на несколько лет. Сейчас ей должно было быть около тридцати. В детстве и подростками они проводили вместе много времени на школьных летних каникулах в деревне у бабушки. Дом стоял на берегу Волги. Там было здорово. В остальное время они меньше виделись, потому что жили на противоположных концах Самары. Потом Клюев ушел в армию, а когда вернулся, выяснилось, что Катенька подалась в Москву. До него доходили слухи, что она там неплохо устроилась. Сам он женился. Перезванивались они редко. Последний раз Клюев разговаривал с Катенькой несколько лет назад: поздравлял ее по телефону с каким-то праздником. Разговаривала она с ним очень важным голосом.
«Столичная штучка стала!» – подумал он тогда и решил ей больше не звонить.
Но в его памяти она так и оставалась смешным и неуклюжим подростком с большими доверчивыми и слегка испуганными глазами.
– Ты когда приехала-то? – спросил Клюев.
– Только что с поезда сошла и сразу тебе звонить.
– Вот здорово! – заулыбался сантехник. – Раз ты в Самаре, давай к нам в гости приезжай скорее. Пивка выпьем.
– А можно?
– А что такого? Конечно! Давай!
– Ну, я не знаю, у тебя жена, сын, я слышала, родился, – засомневалась Катенька.
– Ну и что? Клавка моя гостям всегда рада – она у меня компанейская. А мы ж с тобой родня как-никак. А Василек наш все равно в деревне у бабки все лето живет.
– Ну, я даже не знаю, неудобно как-то…
– Никаких «не знаю», приезжай, давай, и все. Сейчас сколько? – и он взглянул на часы. – Пять часов как раз.
– А где ты живешь сейчас? – спросила Катенька.
– Цеховая улица, дом пять. Помнишь, баба Настя была.
– Да.
– Так это ее квартира. Она умерла два года назад. А квартиру, значит, нам оставила. Так и живем в ней. Так я тебя жду? Квартира пять, первый подъезд, второй этаж.
– Боюсь, Степка, я не найду.
– Тогда, ты знаешь что? Давай на станции Кировской я тебя у выхода встречу, и вместе пойдем. Идет?
– Идет, через полчаса там тогда, – и трубка замолчала.
По дороге до «Кировской» Клюев поразмышлял немного, не предупредить ли ему жену, что он придет не один. Но потом решил, что не стоит зря тратить деньги с мобильного телефона – гостеприимная хозяйка Клава всегда была рада его приятелям. С тех пор, как во дворе убрали деревянный стол со скамейками, они частенько к нему заходили выпить по паре бутылок пива с воблой и сыграть в домино. Спиртным Клюев никогда не злоупотреблял и спать предпочитал ложиться рано.
Через каких-нибудь двадцать минут сантехник добрался до Кировской. Катенька уже ждала его. На ней было облегающее платьице выше колена, легкий приталенный пиджачок белого цвета, который, как показалось Клюеву, был ей маловат. На ногах ее были белоснежные босоножки. Сама она была стройна, как осинка. Глаза ее были по-прежнему большие и слегка испуганные.
– Катенька! – радостно прокричал Степан и расставил руки.
– Степка! – прокричала Катенька и бросилась в его объятия.
Когда они проходили мимо ларька, Клюев купил три бутылки пива: Катеньке, Клавке и себе. Наивные глаза в сочетании с пухлыми щечками и надутыми губами придавали Катеньке вид хрупкости и незащищенности. Идя рядом с ней, среднего роста и немного полноватый сантехник вдруг почувствовал себя рыцарем-защитником хрупкого и нежного создания.
Через пятнадцать минут они уже подходили к дому Степана. Поднялись на второй этаж, и Степан нажал кнопку звонка.
Клава открыла дверь почти сразу. Это была полноватая женщина среднего роста – обычно Степану всегда нравились женщины в теле, хотя встречались и исключения в его жизни. Клава не была красавицей, но у нее были правильные черты лица. На ногах ее были матерчатые потертые шлепки. Одета она была в тренировочные брюки и свободную майку на выпуск. На ее голове была повязана косынка, а на лбу выступали капельки пота. В больших белых руках жена сантехника сжимала утюг. Было понятно, что ее отвлекли от домашних забот.