Древний элемент

А еще принца заставили надеть нелепые и смешные ботинки с заостренными и вытянутыми носиками. Все одежды были синими в белую крапинку и полоску. В общем-то, это даже было стильно, но чертовски неудобно.

А затем названные братья отправились на пир. Кэнтон, конечно, предпочел бы пойти один, но этот нахал был приставуч, как банный лист.

– После поражения в войне с магами для королевства настали тяжелые времена. Слишком много людей погибло – и благородных рыцарей, и простолюдинов. Многие хозяйства стояли пустующими, графы не получали податей от вассалов и ленников, так как пахать и сеять было просто некому. Репутация короля была подорвана, и даже был мятеж. Восстали три графства. Король смог удержать власть только благодаря помощи нашего отца, – рассказывал Дэним об экономической и политической ситуации в стране, пока княжичи шли к пиршественному залу. Что ж, пусть хоть какая-то польза будет от этого болвана. – Сейчас же многие хозяйства восстановлены, графы снова получают подати. После расправы с мятежниками земли бунтарей были розданы многим простолюдинам, значительной части которых был пожалован рыцарский титул. Тем самым корона восполнила потери многих феодалов. А сейчас, когда все пленники магами отпущены, самое время укрепить независимость государства и упрочить положение короны. Думаю, государь захочет укрепить связь между нашими домами, так как именно благодаря нам он еще сидит на троне. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я… – все вещал и вещал Дэним. Конечно, это все полезная информация, но как-то Дэним не говорит, а бормочет, отчего слушать его было очень сложно, даже когда он говорил дельные вещи.

Наконец принцы достигли пиршественного зала, и Кэнтон смог радостно выдохнуть в сердцах. Теперь наверняка Дэним от него отстанет.

У входа в зал стоял глашатай, объявлявший имена всех вновь прибывающих на пир гостей. Сразу же за ним стоял слуга с полотенцем и тазиком, предлагавший всем вымыть руки перед едой.

Дэним без тени сомнения опустил руки в воду, прополоскал их, а затем вытер. А вот Кэнтон помедлил. Как-то такое мытье у него доверия не вызывало. Чародеи перед едой тоже мыли руки, это понятно, но они всегда добавляли в емкости с водой всяческие эликсиры, чтобы не только грязь можно было смыть, но и всякую заразу. Алерийцы же этим точно похвастаться не могли. Более того, вода в тазике уже была противного мутного цвета, а плавающие в ней листочки добавляли ей отвратительного эффекта. Явно эта листва была не для обеззараживания, скорее для вида и запаха. Да и полотенце было уже все мокрым и потемневшим от доброй дюжины рук, которые об него вытерли. Но, тем не менее, идти против местных нравов не стоило, а потому Кэнтон, стараясь не показывать своего отвращения, тоже вымыл руки. И да, он понимал, что навряд ли удастся еще где помыть руки более чистой водой.

Пиршественный зал был огромным и мог вместить чуть ли не полтысячи людей, не считая слуг, музыкантов и прочих представителей творческих профессий. На возвышении на противоположном конце зала буквой «П» располагались столы для хозяина замка, его семьи и наиболее знатных гостей: короля и графов, а также их родственников. Внизу, вдоль стен, по левую и правую руку от столов для высоких господ, располагались ряды столов для рыцарей, духовенства и прочей знати. По обе стороны зала были двухъярусные галереи. Вдоль нижних ярусов сновали слуги, а вот у верхних было более интересное предназначение. Наверху одной из галерей разместились музыканты, в то время как на другой – представители нетитулованных верхов, наиболее знатные купцы и бюргеры, своими заслугами перед короной и графами удостоившиеся чести посетить пир.

Большая часть мест уже была занята. Люди рассаживались по местам соразмерно своему титулу и рангу. Чем ближе гость сидел к столу короля, тем выше был его чин. По правилам, король должен занимать главное место, но, по законам и обычаям предков, хозяина дома нельзя двигать с самого почетного места, поэтому в центре господского стола восседал лорд Сан-Тайрский, граф Балдуин, отец Кэнтона. По правую руку от него сидел король, Карл-Рэйка, вместе со своей королевой. По левую руку было отведено место для Кэнтона и, чему принц несказанно удивился, для дочери короля, Анны.

Когда Кэнтон сел рядом с принцессой, он невольно вспомнил про слова Дэнима о том, что король хочет породниться с домом Сан-Тайра. Княжич, откровенно говоря, не знал, как следует по местному этикету приветствовать даму и общаться с ней, а потому он не нашел ничего лучше, чем просто улыбнуться и занять свое место. У магов как-то нравы попроще во всем, в том числе и в отношениях между мужчиной и женщиной. В общем-то, что тут говорить, когда у колдунов нисколько не порицается свобода личной жизни до брака.

Княжич сидел и то и дело осторожно кидал заговорщицкий взгляд на свою соседку. Как-то его вдруг озаботило, кого ему, возможно, придется брать в жены. Девчушка была недурна собой, у нее были красивые прямые русые волосы, ну совсем как у Кэнтона. Вот только она как залилась румянцем, когда принц присел рядом с ней, так и сидела теперь вся красная, потупив взор. Как-то это Кэнтона не вдохновляло.

Он сразу вспомнил свою подругу-чародейку. Ее звали Итис, и она была младшей дочерью царя колдунов. Да, конечно странно, что маги позволяли чужаку дружить с дочерью своего правителя, но, тем не менее, он дружил. Хотя, быть может, разрешали только потому, что не знали, что они не только дружат? А, ладно, это все теперь уже не важно. Но Итис была живой и интересной, сама могла кого угодно расшевелить на разговор или какое-нибудь интересное дело. А эту Анну, кажется, потрясешь, а она все равно будет сидеть и молчать.

Кэнтону как-то сразу стало грустно от мысли о своей первой любви. Эх, а ведь еще полгода назад они планировали даже сбежать вместе из Аториэйи! Но теперь этому уже не суждено сбыться.

Принц так глубоко погрузился в воспоминания о том, как он гулял с Итис по Аториэйе, что прослушал вступительные слова своего отца и короля. Он слышал отдельные слова о том, что люди все восстановили, что они снова сильны, что они рады возвращению княжича Кэнтона, что это час единства и новая страница в истории королевства, то, се, пятое, десятое…

А затем заиграла музыка, и слуги вынесли первую перемену блюд. Сначала подали закуску – вареные яйца, овощное рагу, свежую зелень и пироги с капустой. Оживленная доселе публика смолкла и принялась сосредоточенно изничтожать поданные кушанья. Слуги сновали туда-сюда, разливая гостям вино, приправленное ароматными специями. Кому-то в вино добавляли мед.

Увы, тарелок за столом не было, что несколько огорчило Кэнтона. Вместо них были хлебные лепешки, и то всего по одной на двоих, так что есть пришлось вместе с Анной, так сказать, «из одного котла».

С овощами гости расправились быстро, и слуги засуетились еще сильнее, готовясь к подаче второй перемены блюд. А тем временем в центр зала вышла труппа шутов и скоморохов. Они сыграли веселую сценку про глупых магов, доблестного рыцаря и мудрого жреца Солнца. Гости хохотали до слез, и Кэнтон не был исключением. Вот только смеялся князь скорее не из-за того, что это было смешно, а из-за того, что алерийцы высмеивают чародеев, а на самом деле колдуны живут намного лучше и прогрессивнее, да и в воинском искусстве они, наверное, далеко впереди, раз смогли наголову разгромить королевское войско.

Шуты убежали, дав высоким господам возможность просмеяться вдоволь перед подачей новой порции блюд.

В этот раз подали разнообразные супы: грибной, из оленины, рыбную похлебку. И снова слуги разливали вино реками. На лицах гостей постепенно начал появляться пьяный румянец, все чаще звучал смех и без всяких скоморохов.

Вслед за супами благородному обществу показали кулачные и медвежьи бои, что вызвало особый интерес у мужской аудитории. А затем подали первую перемену главных блюд. В этот раз угощали каплунами, заливной рыбой и зайчатиной.

Веселье набирало обороты. Всюду слышались радостный хохот, звон бокалов, тосты, увлеченные разговоры и рассказы о рыцарской доблести.