Рассказы

Во вторник, 31 января, девица из дворян Мария Розанова повесилась… на шею подпоручику гвардии Евгению Миловидову. К оказанию пострадавшему пособия приняты меры.

В четверг, 2 февраля, в инженерном клубе инженер Срывалов побил даму… тузом.

У ДОКТОРА

(Сценка)

Доктор (осмотрев больного). У вас все в порядке: печень, сердце, легкие… Странно. Что же вы, собственно, чувствуете?

Больной. Страх, доктор! Постоянный страх, всегда, везде, что бы я ни начал делать… Пошлю письмо и боюсь, ужасно боюсь, — боюсь, вы видите, без всякой основательной причины, — что его распечатают… Напишу статейку и боюсь — вы видите: неосновательно, — что ее не пропустят. Выскажусь немножко резко о погоде и боюсь — вы видите: совсем вздор, — что подслушают. Если вижу, что сильный подлец давит слабого бедняка, хочется закричать "караул", а боюсь — видите, без всякой причины, — что назовут "беспокойным". Боюсь спать, чтобы не увидеть сна возмутительного содержания; боюсь читать, чтобы не подумали, что я читаю между строк; боюсь жениться, чтобы не подумали, будто я не хочу отдать своих детей в классическую гимназию; боюсь выйти на улицу, чтобы не взяли меня за шиворот… Я несчастный человек, доктор…

Доктор (подумав). Гм, гм… это у вас врожденное… с детства… Вам надо ехать лечиться за границу… От перемены воздуха, быть может, пройдет…

МАРЬЯ ИВАНОВНА

(С разных точек зрения)

Марья Ивановна, с точки зрения бедного, но благородного молодого человека, в нее влюбленного — неземное создание, нечто этакое как бы эфирно-ароматное, воздушно-безмятежное, поэтически прекрасное… достойное коленопреклоненного обожания и посвящения стихов.

Та же Марья Ивановна, в глазах ее прислуги, — "старшая барышня", которая до 12 часов каждый день дрыхнет, второй раз для нее самовар разогревай, да каждый день, прости господи, хвосты ейные подчищай да юбки гладь; кофею не даст напиться как следует: то это ей подай, то другое, то за тесемками сбегай, то за кольдкремом в аптеку… и капризная, страсть… сущее наказание…

Марья Ивановна, в глазах папаши, — забота, которую надо сбыть скорее с рук. Еще переспеет, того и гляди. И так жалованья не хватает, а тут траться на эти тряпки да прикармливай женихов…

Марья Ивановна, в глазах мамаши — в глубине материнского сердца — неоценимое для посторонних (особенно для бородатого мужчины) сокровище, необыкновенная красота и душевная прелесть, — а вслух: "Уморить вы меня хотите! Стыда в вас нет? Посмотрели бы, как другие дочери своих матерей почитают!"

Марья Ивановна, в глазах сестрицы-подростка, — счастливица, которой все новое шьют, а ей, несчастной, из старого заново перекраивают тюники, переделывают шляпки и разные другие принадлежности…

Марья Ивановна, в глазах брата, — неженка, фря и дура.

Марья Ивановна, в глазах подруг, Манечка Хвоститава, форсит ужасно, нос задирает, было бы с чего, много о себе воображает?..

Марья Ивановна, в глазах беспристрастных молодых людей, — ничего себе, только нос длинен, и шепелявит; кажется, не богата, бог с ней.

Марья Ивановна, в глазах других маменек, — помилуйте, урод! Одного ребра нет, вся на вате и три зуба вставных, а туда же, женихов ловит!

Марья Ивановна, в глазах полицейского участка, — девица из дворянок, собственного паспорта не имеет, живет при родных на воспитании.

НЕМНОЖКО ФИЛОСОФИИ

Зачем некоторые люди ропщут и жалуются на свою судьбу? Даже у гвоздей — и у тех счастье разное: на одном гвозде висит портрет генерала, а на другом — оборванный картуз… или обладатель оного.

И у жены доктора может быть ужасная рожа.

Женщин украшают скромность, добродетель и турнюры, гусара — усы, а мужей — рога.

И маленький человечек может вам наделать большие свинства. Сахарные головы, честное слово, ни о чем не думают. Зачем же думать и рассуждать головам человеческим? Не приходится!..

Только у хорошенькой женщины и у мебели бывают ручки и ножки… Нежное — к нежному…

Если бы жены не изменяли мужьям, многие драматурги умерли бы с голоду… консисторские чиновники также.

Статьи и комментарии

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

Архивохранилища

ГБЛ — Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина. Отдел рукописей (Москва).

ГПБ — Государственная публичная библиотека имени M. E. Салтыкова-Щедрина. Отдел рукописей (Ленинград).

ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР. Рукописный отдел (Ленинград).

ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).

Печатные источники

Вокруг Чехова — Чехов М. П. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления, изд. 4-е. М., 1964.

Лейкин — Николай Александрович Лейкин в его воспоминаниях и переписке. Спб., 1907.

ЛН — Чехов. Литературное наследство, т. 68. М., 1960.

Письма Ал. Чехова — Письма А. П. Чехову его брата Александра Чехова. Подготовка текста писем к печати, вступит. статья и коммент. И. С. Ежова. М., 1939 (Всес. б-ка им. В. И. Ленина).

Чехов в воспоминаниях — А. П. Чехов в воспоминаниях современников. М., 1947.

Виктор Викторович Билибин

(1859–1906)

Билибин начал печататься почти одновременно с Чеховым, своим сверстником: оба они активно выступают на страницах "Стрекозы" 1880 года. Но Билибин раньше, чем Чехов, сделал себе имя и завоевал определенное положение в литературе. Первый его сборник выходит уже в начале 1882 года. О содержании этого сборника почти исчерпывающее представление дает его развернутое заглавие: "Любовь и смех. Веселый сборник. Повестушки, рассказы, сценки, очерки, пародии, анекдоты, шутки и пр., и пр., и пр. Кроме того, самое верное предсказание на 1882 год. Соч. И. Грэк (Посвящаю моей любезнейшей теще)". Характерны и названия некоторых вошедших в сборник произведений: "Супружеская симфония", "Краткое руководство для мужчин, желающих вступить в брак", "Опыт грамматической конструкции предложения руки и сердца", "Типы и характеристики особ прекрасного пола", "Блаженство мужей (Несколько воплей)", "Блондинки и брюнетки. Несколько мнений и сравнений" и т. д.

И уровень, и направленность "стрекозиного" юмора очевидны. Особенности жанра юмористической "мелочишки" характеризуют произведения не одного Билибина (и у молодого Чехова немало опытов в этом духе), но в начале 80-х годов именно Билибин казался самым характерным представителем подобной юмористики. А. Р. Кугель, впоследствии знаменитый театральный критик, вспоминая свои студенческие годы в Петербурге, писал о тогдашней юмористической литературе и о Билибине: "Эти юмористические журналы представлялись прехорошенькими бабочками. Притом это особенная литература — страшно коротенькая. Что-то блеснет, зафиксируешь — оно и готово. Среди сотрудников юмористических журналов у меня был свой герой, если хотите, идеал. Это был некто, подписывавшийся И. Грэк. […] С Билибиным я был впоследствии в хороших отношениях и очень любил его. Но литературным героем его уже не считал, хотя, несомненно, он был человек талантливый. […] Иногда я вглядывался на улице во все живописные лица и думал про себя: вот это И. Грэк! А И. Грэк сидел в это время в почтамте, пробегая своими голубыми глазами разные пост-пакеты" (Литературные воспоминания, с. 16).

Юрист по образованию, помощник присяжного поверенного, а затем служащий Главного управления почт и телеграфов, Билибин еще до "Осколков" активно сотрудничал в юмористических журналах. С 1883 года он — секретарь редакции журнала "Осколки", остается им в течение 23 лет, а в последние два года своей жизни, после смерти Лейкина, становится редактором этого журнала. Сотрудничество в "Осколках" сближает Билибина и Чехова. Писатели знакомятся в конце 1885 года, во время приезда Чехова в Петербург, а одно из первых писем Чехова к Билибину начинается словами: "Добрейший из юмористов и помощников присяжн[ого] пов[еренного], бескорыстнейший из секретарей Виктор Викторович!" (П 1, 189).