Страница 22 из 49
Оставался только один выход, хотя и невероятно опасный. Но выбора не оставалось.
Выпустив собственные поводья, Севастьян спрыгнул с коня к мисс Хадли и схватил ее, не забыв обернуть вокруг несчастной руки. Ему удалось перевернуться в воздухе и принять на себя основную часть удара от падения.
Сев сильно ушибся о заснеженную землю. Оглушенный, он лежал, едва отмечая удаляющийся стук копыт, сотрясавший почву.
От резкого удара в плечо Севастьян поднял голову от земли в поисках обидчика – и уставился прямо в пунцовое от ярости лицо мисс Хадли.
– Дьявол! – Она сдула несколько темно-рыжих прядей, болтавшихся перед глазами. – Что с вами? Спятили? Вам нравится сбрасывать женщин с лошади?
Принц таращился, как Грир убрала с лица беспорядочно свисавшие волосы и воззрилась на него сверху вниз, и внезапно ощутил каждый мягкий сантиметр лежащего на нем тела. Во рту вдруг пересохло.
– Вам повезло, что вы не сломали себе шею – мне шею! – горячо поправилась она.
Со стоном Севастьян опустил голову назад на землю, не обращая внимания на ледяную влагу. Шляпу он потерял во время бешеной скачки.
– Это такая благодарность за спасение?
– Спасение? От чего?
Мисс Хадли и вправду такая недалекая? Или у нее в голове что-то отшибло при падении?
– Ваша лошадь понесла.
– С чего вы взяли?
Севастьян снова поднял голову, чтобы посмотреть на Грир.
– Я увидел, как вы неуправляемо неслись…
Она с отвращением фыркнула и слезла с него, как с чего-то заразного.
– Только не говорите, что вы настолько отсталый, что прежде никогда не видели женщину верхом на лошади?
Сев приподнялся на локтях.
– Разумеется, я никогда не видел, чтобы женщина ехала в дамском седле на такой безрассудной скорости.
Грир самодовольно улыбнулась и подбоченилась.
– Вы еще не видели, как я езжу по-мужски. Смею сказать, что произвела бы на вас впечатление.
Высокомерная девчонка. Севастьян старался не улыбнуться на ее показную враждебность и напомнил себе, что чуть не сломал им шеи из заблуждения, но это было разумное заблуждение.
Улыбка мисс Хадли немного уменьшилась, когда он поднялся и стал возвышаться над ней.
– Вы… ездите с широко расставленными ногами?
Просто неслыханно! Ни одна приличная леди не стала бы делать ничего подобного.
После кивка Грир он надул щеки и выпустил воздух. Неужели нет конца ее удивительно непристойным поступкам?
– Терпеть не могу амазонку – она сковывает движения, – беспечно ответила Грир. – Обычно я езжу по-мужски. В этот раз пришлось уступить, дабы не оскорбить чувства герцогини, – добавила она и покрутилась, демонстрируя приличный вид своей амазонки.
Севастьян осмотрительно старался не заострять внимание на том, как ткань амазонки обтягивает фигуру мисс Хадли. И так, стоило только на миг представить ее в брюках, как кровь в жилах закипела. Сев рассердился. Поскольку уложить ее в постель он не мог, а уж жениться тем более – влечение к такой неприемлемой женщине становилось настоящей помехой.
– Да вы в самом деле девчонка-сорванец.
Ее разрумяненные от ветра щеки покраснели еще больше.
– Потому что обхожу ограничения, наложенные мужчинами на дам из высшего общества? – возмутилась Грир и чуть притопнула ногой, словно для нее это был больной вопрос. – Потому что радуюсь жизни, а не торчу в четырех стенах за просмотром страниц модных журналов и не сижу за пяльцами?
С рычанием, которое, по предположению Севастьяна, означало разочарование, она закружилась на месте, разглядывая сельские просторы.
– Адское пекло! Из-за вас наши верховые, вероятно, уже вернулись в конюшню.
– И снова я изо всех сил пытаюсь понять, в чем тут моя вина.
Ни слова больше не сказав и не взглянув на принца, Грир оставила его и широкими уверенными шагами начала удаляться.
Несколько мгновений принц стоял столбом, наблюдая ее отступление. Без сомнения, она самая исключительная женщина из всех, с которыми он когда-либо сталкивался. Она не трепетала перед ним и не сдавалась. Большинство дам глупо хихикали в его присутствии, благоговея либо перед титулом, либо перед внушительной фигурой. Он возвышался над большинством джентльменов с их лилейно-белыми руками и рыхлыми, тучными телами. Годы в строю наделили Севастьяна мускулистым телосложением. Он привык, что вселяет прекрасному полу восторг к себе или, по крайней мере, почтение.
Со вздохом он последовал за этой мегерой и догнал в мгновение ока. Сапоги мягко хрустели по снегу, предупреждая Грир о его присутствии.
Она подозрительно посмотрела на него, когда они зашагали бок о бок:
– Вы действительно думали, что спасаете меня?
Севастьян проворчал:
– Как оказалось, усилие потрачено впустую. Я пришел к выводу, что вы не из тех женщин, которых может понадобиться спасать.
Ее губы дернулись в улыбке.
– Нет, не из тех. Я уже много лет сама по себе.
Принц нахмурился.
– Как это? Вы же не сирота. Ваш отец…
– Едва ли он мне отец, – перебила Грир. – Мы воссоединились лишь недавно. Мать скончалась, когда я была еще крошкой. Я ничего не помню о ней. Меня воспитывал… отчим.
Севастьян почувствовал, с какой печалью она произнесла последние слова, с каким трудом ей далось слово «отчим», и понял, что этот человек был ей настоящим отцом.
– Сочувствую, – прошептал он. – Мне знакома боль от потери дорогого человека. Моего брата забрала война. Он был всем для меня и нашего народа. – Сев сглотнул ком в горле. – Он стал бы во много раз лучшим королем, чем я.
Грир приостановилась и странно посмотрела на Севастьяна, прежде чем возобновить шаги. Потом помотала головой.
– Что? – требовательно спросил Сев и коснулся ее руки, чтобы снова развернуть к себе.
Она повела головой, смахивая спутавшиеся темно-рыжие волосы, и попыталась поймать завитки, которые ветер бросал ей в лицо.
– Не ожидала, что вы скромник, – ответила Грир, убирая прядь с губ.
– О.
Сев расправил плечи. Ледяной ветер хлестал по лицу, но не мог сравниться с необъяснимым холодком, который принц ощутил, услышав, что мисс Хадли считала его каким-то бесчувственным чудовищем.
– Что же, вы не знаете меня по-настоящему.
– Полагаю, так и есть, - согласно кивнула Грир. – Но и вы обо мне ничего не знаете.
Сев не смог удержаться. Он протянул руку и заправил ей за ухо несколько выбившихся прядей, льнувших к обветренной щеке.
– Думаю, что начинаю узнавать.
Мисс Хадли вздернула бровь:
– В самом деле? Несколько минутных встреч, при которых мы постоянно препирались, сблизили нас?
Она скрестила руки перед собой – попыталась воздвигнуть барьеры, предположил Севастьян. Ее голос ослабел, когда она спросила:
– Хотите сказать, что не знали меня, когда назвали «простушкой»? Когда говорили, что я гожусь в содержанки, но не в жены?
Принц вздрогнул.
– С моей стороны это было ужасно.
Грир фыркнула:
– Но вы со мной так и не согласились. Все же мне кажется, это ближе всего к извинениям, которых я когда-нибудь добьюсь от вас. – Невероятно, но ее бровь взлетела еще выше. – Вы сожалеете о том, что я вас подслушала, а не о том, что говорили по-настоящему неприятные слова у меня за спиной. Мне лично. Словно в ваших глазах я не больше смиренной рабыни, недостойной вашей «почетной» компании.
С гневом Грир гордо отвернулась и пошла прочь, сметая подолом снег.
Принц догнал ее в несколько длинных шагов, схватил за руку и развернул кругом.
– Отчего вы так воинственно настроены? Я пытаюсь загладить вину.
Слова изумили его самого. Пытается загладить вину? Перед женщиной, которая должна быть недостойна его внимания?
– Почему? – Она пыталась выкрутить руку, но принц не отпускал. – Почему вас должно волновать…
– Потому что… – Он остановился от звука своего голоса, громкого и резкого. – Потому что, – продолжил Севастьян, уже немного смирив тон, – думаю, вы единственная необыкновенная женщина из всех, кого я знал.