Ночной народ

- Ты думаешь, псих, что тебе помогут? - пнул он по дороге дверь камеры Буна. - Жди! Да там сталь! Там стальная дверь, понимаешь?

В самом деле, даже выстрел из базуки вряд ли мог пробить эту сверхнадежную конструкцию - изобретение и гордость готовящегося к третьей мировой войне капитана Эйкермана. Ни комар, ни мышь, не говоря уж о человеке, не нашли бы щелки, чтобы просочиться сквозь нее. Наверное, даже туман и дым отчаялись бы найти в ней отверстие, чтобы протиснуть хотя бы несколько своих молекул.

Наверное... Но не наверняка, потому что, к своему удивлению, охранник заметил вдруг, что какой-то дым через дверь все же проходит.

"Газ?" - попятился он назад. Дрогнул в руке бесполезный пистолет вряд ли стрельба по дыму сможет принести какую-то пользу.

Просачивающийся в невидимые микрощели дым был белым, густым и ничем не пах. От него не першило в горле, голова не кружилась, и вообще пока неясно было, какой вред он может нанести. Именно поэтому охраннику стало жутко.

Ничего не делается просто так. Если кто-то пускает газ, значит, это для чего-то нужно...

Дым сгущался. Его становилось так много, что очертания двери начали теряться - и в то же время он по-прежнему был неощутим.

"Чертовщина какая-то!" - замер на месте охранник.

А туман все сгущался и сгущался. Казалось, его клубы набирают плотность... нет, становятся плотью... Вот в центре возникло подобие человеческой фигуры - ее очертания с каждой секундой приобретали четкость. Вот в белом цвете замелькали краски...

Остолбеневший охранник наблюдал, как перед ним материализуется женщина. Живая, и при этом совершенно голая женщина... Только челюсть отвисла у бедняги, когда он понял, что это не мираж.

Она была красива - во всяком случае, в этот момент он не мог бы представить себе лица более прекрасного. Огромные глаза, чарующие и темные, смотрели на него с совершенно необычайным выражением; поблескивали в поредевших остатках тумана влажные, как после купания, груди и плечи.

Взгляды двоих встретились - и охранник замер, словно пронзенный насквозь.

- Что такое... - еле выдавил он из себя и замолчал.

Подобие улыбки - холодной и отчужденной - мелькнуло на губах Рейчел, и взгляд ее стал серьезным и грустным.

- Я не хочу делать тебе больно... - и голос ее казался частью тумана: он словно таял в воздухе, расплывался, исчезал...

Ее глаза сверкали, губы приоткрылись, словно ожидая поцелуя... Рейчел шагнула вперед - ее лицо оказалось вдруг совсем близко, и можно было ощутить, как веет от ее влажной кожи холодком. Она наклонилась, губы ее коснулись...

Она не дала упасть мертвому телу - осторожно подхватила его и усадила возле стены. Изо рта полицейского вырвалась струйка холодного пара - и больше никакое движение не беспокоило труп.

Рейчел огляделась. Окружавший ее ореол чего-то загадочного и мистического, казалось, исчез - в коридоре находилась женщина, знающая, чего она хочет и зачем она сюда пришла.

Она деловито подобрала оброненную связку ключей и открыла массивный внутренний замок, впуская неспособных растворяться в воздухе Нарцисса и Глорию.

Заметив труп, Нарцисс оскалился.

- Шалун! - показал он на мертвого охранника и пошел дальше - туда, где должна была находиться третья камера.

Глория удостоила охранника удивленным взглядом, но ничего не сказала. Шутки с туманом напомнили ей предания о вампирах - и ей вовсе не хотелось увидеть на шее полицейского ранку. Может, Рейчел и впрямь пила только энергию, не кровь, но все равно - к чему знать такие неаппетитные подробности?

"Эрон... Эрон здесь!" - встрепенулось в груди Глории, и все остальное сразу забылось. Обгоняя остальных, она бросилась к камере. Нарцисс уже успел отпереть замок и собрался было войти внутрь, когда протестующий жест девушки остановил его.

- Вы подождите здесь!

Глория боялась, что кто-то из жителей Мидиана скажет ей "нет", - но они молчали, словно признавая за ней такое право.

- Прошу! - шутливо развел руками Нарцисс, пропуская ее в камеру.

Глория вошла и содрогнулась от жалости - таким несчастным выглядел безвольно лежащий Бун. И она еще надеялась, что в полиции к нему могут нормально отнестись...

- Я не боюсь тебя, - прошептали ее губы, прежде чем их сковал горячий, даже слишком горячий для мертвеца поцелуй.

Не было жуткой маски зверя-человека - на девушку смотрело хорошо знакомое, только очень бледное и усталое лицо того Эрона, которого она всегда знала и любила.

Как много ей хотелось рассказать! И в то же время ей было не до слов. Почувствовать, что он реален, ощутить его холод или тепло, проверить на ощупь, не обманывают ли ее неверные глаза, - вот что было сейчас важнее всего. А руки Эрона гладили ее, словно тоже боялись наткнуться на уходящий от прикосновения мираж...

- Я не хочу стать прахом, - снова зашептали губы. Глория и сама плохо понимала, что говорит. Я хочу, чтобы мы были из плоти и крови...

Девушка отстранилась на миг, чтобы получше рассмотреть своего друга, - и его раны отозвались в ней почти физической болью.

Раны - единственное свидетельство того, что он уже мертв... Но разве это было правдой?

Глория мотнула головой, стараясь отогнать этот образ от себя, как видение или дурной сон, и снова прильнула к Эрону, наслаждаясь его реальностью, - уж лучше довериться осязанию... А раны - это так, пятна краски на грязной футболке...

"Что-то они долго", - подумал Нарцисс, берясь за дверную ручку. Он увидел то, что и ожидал увидеть: парочка обменивалась неистовыми поцелуями.

Нарцисс деликатно кашлянул и, убедившись, что влюбленные не замечают ничего, проговорил:

- Эй, ребята! На это сейчас нет времени... - и отвернулся, чтобы не поддаться позорной зависти.

Счастливые глаза еще раз встретились, заглядывая друг в друга, и сразу посерьезнели.

Эрон встал первым.

- Ну, мы идем?

57

Когда автомобиль едет слишком быстро, у многих сердце в груди начинает попросту замирать, и ощущение это можно спутать со страхом. Но не мог же и в самом деле капитан Эйкерман бояться каких-то монстров? Мысль об этом казалась ему оскорбительной. Чтобы отвлечься от наблюдений за своим самочувствием, он решил обратить свое внимание на сжавшегося на заднем сиденье Гиббса.

Бывшему священнику было не по себе, и он имел право этого не скрывать. Уткнувшись носом в раскрытую книгу, он старался сосредоточиться на тексте, который, быть может, сумеет защитить его в переделке, но строчки прыгали перед глазами и сами собой складывались в какой-то совершенно "левый" текст.

- Вы когда-нибудь раньше проводили экзорцизм? - спросил Эйкерман, несколько сомневаясь, правильно ли он произносит последнее слово. Ему не очень было бы приятно, одерни его Гиббс, поймав на неверном термине. Но бывший священник не вслушивался - он скорее угадал смысл вопроса.

- Нет, - неровным голосом отозвался он и нервно вцепился в протянутую капитаном флягу с виски.

- Тогда лучше начинайте репетировать...

Со стороны священника раздался сипящий вдох - он тянул спиртное, прихватывая вместе с ним и окружающий флягу воздух.

Поняв, что толку из этого разговора не будет, Эйкерман повернулся к сидящему рядом Дейкеру.

Психиатр выглядел неплохо. По его виду сложно было сказать, что он испуган или излишне напряжен. Дейкер смотрел на дорогу едва ли не с вдохновенной целеустремленностью.

- Возьмите! - капитан протянул доктору запасной пистолет.

Дейкер встрепенулся - ему было не так просто вернуться из мира своих фантазий в мир реальный - и удивленно посмотрел на капитана.

- Зачем? - спросил он, чувствуя, как что-то невидимое напрягается у него внутри. - Я все равно не умею стрелять...

Эйкерман скривился. Ну и компания подобралась!

Тем временем спиртное сделало свое дело: Гиббсу показалось, что от этих нескольких глотков он словно протрезвел. Разрозненные скачущие буквы начали складываться перед глазами в осмысленный текст... Даже не просто в текст - к своему удивлению, бывший священник убедился, что написанное имеет более чем непосредственное отношение к их поездке.