Что там

"Этот дождь-словно специально для меня...",-подумал Ронг, и за спиной немедленно прозвучал знакомый голос инопланетянина,

- Вы угадали: трава, деревья, доЖдь, Собака, бабочка, вообще все лишнее-только для вас. Ведь так легче адаптироваться,

- Лишнее? - Ронг ухватился именнo за эту странную деталь.

- Конечно,-невозмутимо ответил инопланетянин тем же бесцветным голосом. Он стоял перед юношей, одетый в свободный и тоже, разумеется, серый плащ. Они были почти одного роста. Под плащом угадывалась хорошо развитая мускулатура. Лицо инопланетянина было бесстрастно, глаза смотрели без всякого выражения.

Ронг не мог бы определить его возраста. Однако даже то обстоятельство, что инопланетянин был удивительно гладок лицом, почему-то не показалось ему признаком молодости...

- По.. почему...-астролетчик пытался собраться с мыслями,--почему здесь все...

- Серо?-договорил за него Гладколицый.-И как я узнал то, что вы подумали о дожде? Пустяки, конечно, обыкновенное чтение мыслей на расстоянии. Я должен принести Пришельцу свои извинения-ведь для контакта лучше, чтобы вы... как это называется?-да, чтобы вы не обижались. Oбида осложняет контакт... Мы применили телепатию только для быстроты. Теперь нам достаточно известно о вас, вашем образе мыслей, вообще о землянах. Доказательство тому - все окружающее: деревья, дождь... Но больше этого не будет. Мы узнали необходимое и в дальнейшем будем узнавать только то, что вы сами захотите нам поведать. Я отключаюсь и потому прошу высказать ваши желания вслух.

Тысячи вопросов толклись в мозгу землянина. Он выбрал самый простой:

- А чти же дальше?

- Я понимаю: вы хотите узнать нас, нашу планету, как мы живем и так далее. И хотя мне совершенно не ясно, зачем это вам нужно, ваше желание будет удовлетворено. Прошу.

Он извлек из складок плаща коробку величиной с небольшой транзистор, нажал на какую-то кнопку, и Ронг оказался сидящим в неглубоком удобном кресле. Напротив сидел в точно таком же кресле инопланетянин. Они находились в помещении, размеры которого были примерно такими же, как в однокомнатных квартирах в типовых домах, столь распространенных в третьей четверти двадцатого века (Этот вывод Ронгу позволила сделать всплывшая в памяти страница из исторической видеокниги). В помещении стояли небольшой круглый стол и низкое ложе, еще три стула, в потолок были вделаны плоскиеплафоны, из которых струился серый свет. И больше ничего, кроме экрана, похожего на телевизионный. В первую минуту Ронг, мгновенно сориентировавшийся в обстановке, отметил это с одобрением: он любил все рациональное, во всяком случае-был уверен, что это так. Однако позже, в процессе беседы с Гладколицым, невольно вновь и вновь пробегая взглядом по стенам, явственно ощутил, что его что-то слегка гнетет, долго не мог понять в чем дело и, наконец, понял. Даже в капсуле, где астронавту предстояло пробыть, сохраняя контакт с окружающим, а не в черноте небытия, очень недолго, в строго рассчитанной конструкторами ячейке космического корабля была на стене, прямо напротив кресла, совершенно ненужная вещьнаивный рисунок в простенькой рамке: дымчатый глупый котенок самозабвенно играл с мотком ниток.

И только сейчас землянин ощутил, как сжился он со смешным нарисованным зверьком за недолгие шестьдесят секунд, прошедшие до погружения в анабиоз, и абсолютный рационализм обстановки, в которую он попал, показался ему холодным и мертвенным.

- Здесь я и живу, - сказал Гладколицый. - Прошу чувствовать себя как дома.

Это прозвучало почти по-человечески просто и радушно, и Ронг сразу испытал к инопланетянину что-то вроде симпатии, но очень скоро вновь разочаровался. Вызвав к жизни нажатием кнопки, спрятанной где-то под столом, две тарелки и небольшой прозрачно-серый сосуд, Гладколицый поучительно пояснил:

- Поскольку наши организмы устроены одинаково, я полагаю, что ваш нуждается в питании не менее, чем мой.

"Черта с два одинаково! - раздраженно подумал Ронг, впихивая в себя что-то студенистое и тоже, разумеется, серое, и запивая это большим глотком довольно приятной жидкости.-Черта с два, если тeбе достаточно этой крохи".

Впрочем, через минуту он был сыт и исполнен бодрости и дал себе слово не делать больше скороспелых выводов.

- Теперь, - вернулся к своему обычному бесстрастно-констатирующему тону хозяин, - я думаю, вы ждете от меня некоторых пояснений.

- Да, -- с хорошо замаскированной иронией ответил Ронг. - И я был бы очень благодарен за эти пояснения, если, разумеется, мое желание не покажется вам чрезмерно нескромным.

Он находился не то в состоянии, близком к истерике, не то был на грани полнейшего отупения. Не будем слишком строго судить за это юношу, какую бы там специальную подготовку он ни прошел. Ведь не истекли и полутора часов с тех пор, как, вернувшись к действитeльнoсти, он узнал и пережил ужас одиночества на чужой планете, иступил в контакт с гладколицым единственным пока инопланстянином, которого он узнал, испытал полное смятение чувств от знакомства с этим фантасмагорическим серым миром, неведомо как перенесся с пустыря в эту комнату и сейчас сидел здесь с собеседником, у которого необычность ситуации не вызывала, по-видимому, никаких эмоций.

Давайте, наконец, взглянем на вещи под таким углом: одолеть безмерное пространство, пробыть в состоянии анабиоза почти три десятка лет, чтобы сидеть в заурядной комнате с бесцветным обитателем загадочной плaнеты и, запивая морсом неземного происхождения желеобразный обед (или завтрак, а может, ужин? Разве разберешь в этом убийственно-сером однообразии, какое сейчас время суток!), вести нудный обмен любезностями! Нет, Ронгу не требовалось духового оркестра, митинга и почестей при многотысячном стечении парода, но все-таки...

Усилием поли он отогнал ненужные мысли и с вежливой настойчивостью попросил:

- Я вас слушаю.

Гладколицый небрежно протянул в сторону раскрытую ладонь. На нее упала длинная сигарета, он разжег ее от неведомо как родившегося в воздухе язычка серого пламени и, закурив, монотонно заговорил:

- Наша планета называется, в переводе на земной язык, "Безоблачный мир" (простите, я не предлагаю вам курить, зная, что земляне давно изжили этот обычай). Должно быть, вы уже убедились в грандиозности достигнутого нами научного и технического прогресса, хотя были покамест свидетелем только самых обыкновенных, маленьких чудес. Я говорю "чудес", ибо знаю; многое из того, что давно вошло в наш повседневный обиход, на Земле показалось бы чудом. Между тем здесь нет никакой мистики - все, чем мы располагаем, достигнуто на основе чисто научной. Ничего удивительного "Безоблачный мир" значительно старше Земли. Естественно, мы достигли большего. Наш мир прекрасен, потому что он - само совершенство. Впрочем, вы убедитесь в этом сами... если, конечно, захотите, - равнодушно заключил инопланетянин. Он подбросил недокуренную сигарету, она моментально растворилась в воздухе.

Ронг, уже не обращая внимания на эти "цирковые трюки", как он презрительно назвал их про себя, возмутился:

- A разве вы поступили бы иначе, оказавшись на Земле? Или на другой какой-нибудь планете?

Гладколицый слегка растянул бесцветные губы. Вероятно, это должно было означать улыбку.

И вдруг астронавт ощутил смертельную усталость.

Действительно, не все ли равно, что это за "Безоблачный мир", и почему он так называется, и какое имеют значение эти три десятка лет полета с субсветовой скоростью, и пусть нелепа и сумбурна эта странная беседа... Погибли товарищи? Ну, тут ничего уже не поделаешь, стоит ли мучаться, если случившегося все равно не исправить? Теплая волна мягко обволакивала сознание, на душе у Роига стало спокойно, было приятно уступать несильному натиску, плыть по течению, оно убаюкивало, покачивало, расслабляя, унося с собой, усыпляя тревогу... "Ты все знаешь и сделаешь как надо", - возник, разрывая липкий туман, властный и чегкий голос Старшего. Ронг огромным усилием воли разлепил тяжелые веки.