Страница 47 из 59
Она была выдержана вполне в духе сталинских идей, но старый чекист не был бы самим собой, если бы при этом не предупредил:
«Нет сомнения, что попытки использовать новую конституцию в своих контрреволюционных целях будут делать и все заядлые враги Советской власти, в первую очередь из числа разгромленных групп троцкистов-зиновьевцев».
БЕРИЯ в своих опасениях был, конечно же, прав! Накануне июньского Пленума 1937 года, о котором ниже пойдет речь, из Мексики в адрес ЦИК СССР пришла телеграмма Троцкого.
«Политика Сталина ведет к окончательному как внутреннему, так и внешнему поражению. Единственным спасением является поворот в сторону советской демократии, начиная с открытия последних судебных процессов. На этом пути я предлагаю полную поддержку».
И знал ведь, когда писать – в Москве собиралось все партийное руководство! А знал ведь не из газет. Была у него прочная связь с Москвой, была!
Троцкий являлся все еще сильным фактором – не сам по себе, а именно как вдохновитель своих единомышленников. Именно единомышленников, а не масс – массы шли за Сталиным.
Фейхтвангер – блестяще осмысливший процессы 1937 года – блестяще написал и о Сталине с Троцким. Я приведу лишь одну его мысль:
«Троцкий – ослепительное единичное явление. Сталин – поднявшийся до гениальности тип русского крестьянина и рабочего, которому победа обеспечена, так как в нем сочетается сила обоих классов. Троцкий – быстро гаснущая ракета, Сталин – огонь, долго пылающий и согревающий».
Замечу, что и Берия ведь был сыном крестьянина, поднявшимся до выдающегося работника интеллектуального труда. Хотя и не поднявшимся, конечно, до гениальности.
А вот рекомендации Троцкого испанским троцкистам в «Бюллетене оппозиции» за 1937 год:
«Десять тысяч, при твердом и проницательном руководстве, могут найти дорогу к массам, вырвать их из-под влияния сталинцев и социал-демократов… и обеспечить не только… неустойчивую победу республиканских войск над фашистскими, но и полную победу трудящихся над эксплуататорами».
Такую же линию поведения Троцкий рекомендовал своим сторонникам в СССР.
На самом деле это не было стратегией победы – Сталин еще в 1934 году говорил Герберту Уэллсу, что любой политический авангард бессилен без хотя бы молчаливой поддержки масс. Но вред стране «десять тысяч» «соколов Троцкого» могли нанести огромный, потому что обстановка была напряженной.
Напомню:
31 марта 1937 года арестован Ягода – тогда уже нарком связи. Однако аресты в центральном и периферийном аппаратах НКВД продолжались; в мае прошли основные аресты среди высшего командного состава РККА, арестованы маршал Тухачевский, командармы Якир, Уборевич, Корк, комкоры Примаков, Путна; летом 1937 года прошел процесс по делу военного заговора, и 11 июня по этому делу был оглашен приговор – расстрельный…
Готовился третий процесс марта 1938 года по делу «правотроцкистского блока» Бухарина – Рыкова, на котором судили и Ягоду. А одновременно с этим шла подготовка к первым выборам в Верховный Совет.
Вот как обстояли основные политические дела в стране к концу июня 1937 года, когда в Москве открылся очередной Пленум ЦК, вначале назначенный на 20 июня.
РЕАЛЬНО он длился с 23 по 29 июня, рассмотрел проект «Положения о выборах в Верховный Совет СССР» и одобрил его. В информационном сообщении о Пленуме, опубликованном в «Правде» 30 июня, говорилось: «Далее пленум рассмотрел вопросы: а) об улучшении семян зерновых культур, б) о введении правильных севооборотов и в) о мерах по улучшению семян зерновых культур…»
«Семенной» вопрос на Пленуме действительно рассматривался, и по нему было принято соответствующее развернутое, вполне деловое постановление, опубликованное в печати.
Однако главным был, конечно, вопрос «выборный», но по нему никакой развернутой публичной информации не было. Об этом Пленуме вообще известно немного – даже стенограммы отсутствуют. Даже порядок рассмотрения вопроса был скрыт, потому что «семенной» вопрос рассматривался не «далее…», а первым.
И тому были причины.
Анализ некоторых из них с привлечением многих малоизвестных данных о тех днях проведен в книге Юрия Жукова «Иной Сталин», которую было бы вернее назвать «Подлинный Сталин», если иметь в виду не столько оценки ее автора, сколько факты, им приводимые.
В аннотации на четвертой обложке книги сказано, что Юрий Жуков доказывает невероятные-де вещи, а именно:
«Сталин хотел начать демократизацию страны и провести свободные выборы на альтернативной основе, обеспечивая выдвижение новых сил, проявивших себя в социалистическом строительстве;…стремился удалить от власти партократию, продолжавшую жить иллюзиями мировой революции, а частично буржуазно переродившуюся; пытался отстранить от управления экономикой дилетантов, заменяя их новыми, воспитанными социалистическим строем, профессионалами;…проводить внешнюю и внутреннюю политику, сообразуясь лишь с национальными интересами народов России и народов, объединившихся с русским в единое Союзное государство».
Признаюсь читателю, одновременно принося свои извинения Юрию Николаевичу Жукову, что все слова, выделенные в этой цитате курсивом, принадлежат мне, а не ему. И вот с этими коррективами я такой взгляд на Сталина разделяю.
Надеюсь, что сказал уже достаточно для того, чтобы с такой оценкой Сталина периода 1936–1937 годов согласился и читатель. Но я кое-что сейчас и прибавлю…
Парт- и совбюрократы действительно все более наглели. Например, практика кооптации (введения в выборный орган без проведения выборов), несмотря на резолюцию февральско-мартовского Пленума ЦК, так и не прекратилась. Скажем, Челябинский областной исполнительный комитет более двух третей вопросов решал «опросом», а не на сессиях, Свердловский – 70 %, Азово-Черноморский крайисполком – более 80 %.
Из 20 000 постановлений облисполкома Западной области, принятых с начала 1936 года, только 500 были рассмотрены на заседаниях президиума, а остальные были приняты либо «опросом», либо просто после подписи председателя и секретаря.
Последний факт выявлял сразу три прискорбных момента:
– увлечение региональных «вождей» не делом, а бумаготворчеством (примерно 40 «бумаг» областного значения в день!);
– несклонность тех же «вождей» к совету не то что с народом, но даже со своим выборным окружением;
– несклонность руководящих региональных кругов к изменению положения.
И СТАЛИН воспользовался тем же методом (палка-то всегда о двух концах!). Уже во второй половине мая «опросом» были выведены из состава ЦК В КП (б) первый секретарь Свердловского обкома Кабаков, Рудзутак, Элиава, Орахелашвили (он), Уха-нов (кроме них также Тухачевский, Якир, Уборевич, Эйдеман, Гамарник)…
А уже в ходе Пленума из состава ЦК без лишнего шума были выведены – с исключением из партии – и другие… В том числе: секретарь Союзного комитета ЦИК СССР Уншлихт, председатель Комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР Антипов, бывший нарком совхозов Калманович, первые секретари Курского и Одесского обкомов Шеболдаев и Вегер, первый секретарь Крымского обкома Лаврентьев.
Бывший председатель Совнаркома Грузии и секретарь Заккрайкома Картвелишвили уехал из Закавказья еще в 1933 году. Был секретарем Западно-Сибирского крайкома, Дальневосточного крайкома, а с 28 декабря 1936 года стал секретарем Крымского обкома партии Лаврентьевым (так Картвелишвили начал именовать себя с некоторых пор).
«Демократы» репрессию и Лаврентия Картвелишвили приписывают Лаврентию Берии. Но пусть кто-то из них объяснит, как мог Первый секретарь ЦК Компартии Грузии Берия распорядиться судьбой первого секретаря Крымского обкома ВКП(б) Лаврентьева. Оно, конечно, Крым – солнечный край, но в состав солнечной Грузии он все же не входил.