Чеченское колесо

С упразднением структур политического сыска оперативная обстановка в стране стала усложняться. Ликвидация иммунной системы государства позволила бандитам безнаказанно осуществлять теракты, диверсии, убийства...

Начало

Итак, к середине 1994 года о Чечне вспомнили.

Опьянение августовским, а затем и октябрьским результатом (вряд ли то были победы) прошло.

Люди, получившие неограниченные полномочия, с удивлением обнаружили, что власть это не состязание, в котором главное - кто кого, но, и прежде всего, огромная ответственность. Катаклизмы, охватившие политический Олимп в 1993 году, вздыбили страну.

Ельцин обнаружил нового врага - Верховный Совет. Без врагов в политике какая жизнь? Лидеры же Верховного Совета то ли посчитали, что пребывание у власти человека с гипертрофированными амбициями опасно, то ли решили поправить дела в катящемся в пропасть государстве и в итоге вошли в лабиринт неразрешимых противоречий с президентом. Лидером этого противостояния стал чеченец Руслан Хасбулатов.

Когда-нибудь психологи изучат этот феномен. Человек, обласканный и выдвинутый на высший пост, уходит в непримиримую оппозицию. Или делает вид. По отношению к Ельцину он желчен, ироничен, зол. Часто груб и бестактен. Кошка, которая пробежала между ними, явно состояла в КПРФ. Эта фракция умело использовала Руслана Имрановича в своей борьбе с Ельциным: спикера профессионально дергали за веревочки, а он выдавал замысловатые пируэты, выводившие из себя обитателей Кремля.

Султан Яшуркаев видит в поведении Хасбулатова проявление чеченской психологии.

«Руслан Имранович Хасбулатов, может быть, и карьеру испортил из-за этого своего «чеченизма». Что приемлемо в одной языковой культуре, не всегда хорошо звучит в другой. Чеченец может спокойно сказать: шел Баран, огромный, как Вселенная. Самоирония у нас развита, можно сказать, до предела и равна только самомнению. Приходит Ельцин к Богу: «Что мне, Господи, делать? Чеченцы не дают покоя - отделиться от меня хотят». А Господь ему: «Что там от тебя - они и от меня уже отделились».

Фактор «чеченизма»? Ниже мы остановимся на психологии другого чеченца - Джохара Дудаева. Пока же заметим, что калька скрытого манипулирования Хасбулатовым была бы вполне приемлема и для генерала от авиации.

И еще: события у Белого дома разделили общество, армию, её командный состав. Ни у кого не хватило ни сил, ни решимости «занять позицию». Все плыли по течению, по исконно русскому обычаю: кривая вывезет. Эта кривая вывезла к октябрю 1994 года. Те, кто должен был защищать, - растерялись, сломались, сникли. Лозунг текущего момента - «а пошло оно все...» или «не наше дело. Перебьемся как-нибудь». В результате круто возрастающие события в Чечне не нашли противодействия. Голос разумных, мудрых, действенных не был услышан. Заглох. Исчез. Грозное течение нарастало, сметая на своем пути все и вся...

Президента вконец измотали болезни, скандалы, выборы. Он стал раздражительным и желчным. А промедление стало смерти подобно. Вирус криминальной суверенизации мог распространиться по всей России. Чеченское руководство вело активную работу в мусульманских республиках, пытаясь запустить разрушительные процессы и там.

Произвол начал выплескиваться и в Центральную Россию. Оружие, наркотики, фальшивые авизо... Население маленькой республики стало заложником воцарившегося криминалитета и политического мракобесия. Дудаев уже не мог обуздать преступность, не мог овладеть экономическими рычагами. Он все чаще обращался к Москве, которая делала вид, что такого политика нет.

Ситуация близится к развязке. КОМУ решать проблему? МВД? Но оно не имеет своих структур на территории Чечни. Министерство обороны? Но оно не может вести военные действия внутри страны.

Как всегда в таких случаях бессилие политиков пытаются компенсировать деятельностью спецслужб. Еще силен миф о способности КГБ устанавливать и менять политические режимы во всем мире.

Но реальность теперь иная. К апрелю 1994 года Министерство безопасности напоминало дымящиеся руины.

Отступление второе После 1985 года КГБ стал превращаться в жупел тоталитарной системы. «КГБ - оплот тоталитаризма, КГБ подавляет права и свободы, КГБ - враг демократических преобразований». Критика КГБ в тот период становится общим местом.

Это не может не сказаться на внутренней атмосфере Системы. Молодежь впитывает веяния, созвучные новейшим установкам. Старики видят во всем «идеологическую диверсию противника».

КГБ существенно левеет. Множество острых записок по самым существенным проблемам уходят в ЦК КПСС. Но политический процесс набирает обороты.

На Лубянке мрачно шутят: «После перестройки начнется перестрелка, а потом перекличка...» В. Крючков считает, что зарубежные центры воздействуют на лидеров страны через «агентов влияния». Лидеры поддаются и делают ошибочные шаги.

Попытка чекистов объясниться с лидерами партии не удается. Генсек Горбачев упорно не желает встретиться с сотрудниками госбезопасности. Однако охотно встречается с лицами, причастными к специальным службам противника, - южнокорейским проповедником Муном, учение которого вскоре оборачивается трагедией.

Но самой большой проблемой становятся взаимоотношения оперсостава с агентурой. Агент всегда рискует многим. И он видит: его информация ни на что больше не влияет. Агенты, искренние патриоты, помогающие госбезопасности, неожиданно осознают, что из защитника интересов государства КГБ становится защитником и проводником опасных для общества и СССР идей. На фоне непрекращающейся травли в печати самого института помощников спецслужб на Западе разворачивается кампания шпиономании.

Тбилисские, вильнюсские и прочие кровавые события списываются на армию и КГБ. Погибших провокаторов хоронят с почестями. Сотрудника группы «Альфа», убитого в Вильнюсе, хоронят тайком.

В 1991 году директор ЦРУ Уильям Колби прошел по Красной площади с поднятой головой. «Это мой парад победы!» - заявил он.

Август 1991 года стал началом конца КГБ.

Акция Бакатина, передавшего американцам схемы российской техники в американском посольстве, закрепила линию власти на ослабление КГБ. Удар был нанесен по самому уязвимому месту - принципам работы. Чекисты не могли передавать госсекреты противнику. Уход профессионалов приобрел обвальный характер. Вместе с ними уходили в небытие их оперативные контакты, которые создавались десятилетиями. В течение нескольких месяцев были уничтожены сведения о людях, сотрудничавших с КГБ. А следовательно, ведомство лишилось главного - оперативной базы. Лишилось оно и другого - элитного подразделения «А» («Альфы») Седьмого управления КГБ СССР. После августа оно было передано в Главное управление охраны (ГУО) и напрямую подчинено президенту.

Кому теперь служить?

И тем не менее логика восторжествовала. Люди стиснули зубы и остались, осознавая, что вожди приходят и уходят, а страна остается.

У КГБ исчез заказчик. Существовавшая в СССР параллель КПСС-КГБ, с одной стороны, и Советов и МВД - с другой была демонтирована. Изначально подчинявшиеся КПСС органы госбезопасности фактически находились в антагонистических противоречиях со второй ветвью власти, Советами.

Чего греха таить - для руководителя органа КГБ мнение председателя исполкома значения не имело, ведь зачастую и он сам находился в их поле зрения. Формально это было запрещено, но неформально информация, если возникала необходимость, докладывалась первому секретарю. Представитель советской власти был лишен возможности не только контролировать, ставить задачи, но и знать о результатах работы местных органов безопасности Исчезновение «организатора и вдохновителя» с политической арены внесло сумятицу и сомнения в ряды чекистов. Кому подчиняться, на кого работать, кому докладывать и докладывать ли вообще...

Получившие в свое ведение новый правоохранительный блок органы власти стали приспосабливать его под свою работу, чуждую, по сути, специальной службе.