Страница 8 из 25
– Фу ты, – проснулся я. – Ну и сон! Интересный какой…
– Юрий Иванович, а что такое сфинкс? – послышался голос Димы-водителя. Они, как я понял, продолжали сидеть у костра и пить водку.
– Сфинкс – это животное такое, большое. Из камня.
– Статуя, что ли?
– Да нет, темнота черниковская. Это не статуя. Это сфинкс.
– А… а… а какой он, сфинкс?
– Сфинкс, он как собака, которая лежит, но лапы у него кошачьи, голова у него человеческая – на деревенскую бабу похожая, а уши слона, – важно произнес Юрий Иванович. – Головешку-то подай, прикурить хочу!
Послышался специфический звук, из которого я понял, что Юрий Иванович смачно выдул дым своих любимых сигарет «Вега».
– Сфинкс, он очень большой, такой большой, – продолжал Юрий Иванович, – что ты таких больших зверей и не видел, Димка. Подкинь дровишек-то в костер, видишь – тухнет. Молодой, а не видишь.
– Он, сфинкс-то, как слон большой? – спросил Дима.
– Эх, Димка! Слон с один его ноготь будет. Понял, какой большой?
– О… о… А он живой, сфинкс?
– Эх, темнота ты черниковская, Димка! Каменный, я же тебе говорю, он каменный, а может, был живой, но окаменел.
– А… а…
В разговоре произошла некоторая пауза, после чего Юрий Иванович сказал:
– Окурки, Димка, в костер кидать надо, а не разбрасывать как сволочь последняя по сторонам.
– А кто он, Юрий Иванович, сфинкс?
– Не твоего ума это Димка, не твоего. Тебе, вон, баранку только крутить. Костер даже разжечь толком не умеешь. Сфинкс, он – загадка, Димка, загадка. Вон, шеф, стоял и в глаза ему смотрел и спрашивал, куда же он смотрит.
– Кого спрашивал, сфинкса?
– Да нет, египтян, темнота ты черниковская.
– Так куда он смотрит?
– Смотрит он туда, куда никому не дозволено смотреть. Тебе вот, Димка, нельзя туда смотреть, а сфинксу можно. Страна там есть – Шамбала называется. Боги там живут. Вот туда и смотрит сфинкс. А тебе смотреть туда нельзя, спекешься, Димка.
Слушая и посмеиваясь над этим пьяным разговором, я опять вспомнил египетского гида, у которого пытался выяснить, куда же смотрит сфинкс. Почему-то это мне показалось интересным, может быть, оттого, что я офтальмолог и понятие «взгляд» для меня профессионально близко. Может быть, то место, куда Боги спускались на Землю, и в самом деле существует! Может быть это не сказка! Может быть, Юрий Иванович прав, говоря о Шамбале! Может быть, там есть прекрасный необычный город, который построили Боги!
Естественное человеческое любопытство разбирало меня; хотелось верить в чудеса, хотелось пойти туда, куда смотрит сфинкс… Ночью человек всегда романтичнее, чем днем, в реалиях.
– Вот я пощелкал по пирамиде мизинцем, – послышался голос Юрия Ивановича, – и чувствую, крепкая она.
– Как камень, крепкая?
– Крепче.
– Как железо?
– Еще крепче.
– А сфинкса трогал, Юрий Иванович?
– Трогал.
– Ну, как он? – не унимался Дима.
– Тоже крепкий.
– А что крепче, Юрий Иванович, сфинкс или пирамида?
– Оба крепкие.
Я чувствовал, что пирамида и сфинкс по непонятным причинам все более увлекают меня. Простым любопытством объяснить это было трудно, так как в медицине тоже много интересных и животрепещущих загадок. Интерес этот, начавшийся в Египте и продолжавшийся в Мексике, странной доминантой сидел в голове. И самым главным во всем этом был вопрос – куда же смотрит сфинкс?
Тогда я не понимал, что человек не есть только физическое тело, наделенное сознанием, что главную сущность человека составляет его внутреннее и вечное «Я», называемое Духом, которое живет в своем подсознательном мире и подсознательно общается с другими внутренними и вечными «Я» людей, будь то живых, будь то мертвых. Законы, по которым живет этот подсознательный мир, иные, чем на Земле; здесь нет места материальным ценностям и вещественным устремлениям человека, здесь главенствуют Добро, Любовь и Зло, а мощь и сила каждого из внутренних и вечных «Я» определяется Знанием, которое накапливается и, что очень важно, интенсивно используется для совершенствования этого подсознательного мира.
Сейчас, когда я пишу эти строки, идет 2000 год. С того времени (1993 год), мне кажется, я немного поумнел, хотя чувствую, что не очень. Но, по крайне мере, я уже понимаю, что подсознательная жизнь человека, составляющая единое целое с волновой формой жизни Того Света, и в самом деле существует; в противном случае невозможно было бы объяснить многие медицинские, физические и философские парадоксы, с которыми мне приходилось сталкиваться в ходе научных исследований. Эта подсознательная жизнь течет как бы независимо от человеческого внешнего «Я», снабженного всепоглощающим и столь привычным для нас сознанием. Но внутреннее и вечное «Я» человека ведет свою потаенную деятельность, напоминая внешнему «Я» о себе интуитивным шепотом или чувством непонятных устремлений, вначале досаждающих человеку, но потом захватывающих его и ведущих в новом, порой неожиданном направлении.
Э. М.: Уже много лет меня преследует чувство собственной тупости. И я радуюсь этому, понимая, что такое чувство – это антигордыня и стремление к знаниям.
Вот и тогда, в 1993 году, когда я лежал в палатке, интуитивный шепот и непонятные устремления начинали завлекать меня в загадочный и неожиданный для меня ракурс жизни, связанный со сфинксом, пирамидами и поиском Города Богов.
Я очнулся и снова прислушался к пьяному разговору, происходившему у костра.
– Юрий Иванович, – говорил Дима, – вот ты – большой человек, главным инженером работаешь в Центре. В Японии и Египете бывал! Скажи, а как у них по-английски будет «спасибо»?
– Эх, темнота ты черниковская! И этого не знаешь! Сэнк ю, – ответил Юрий Иванович.
– А… а… А как, Юрий Иванович, у них будет «пожалуйста»?
Наступила секундная пауза: чувствовалось, что Юрий Иванович забыл слово «плиз».
– Тоже «сэнк ю», – вдруг ответил Юрий Иванович.
– А чо, у них и «спасибо» и «пожалуйста» одинаково, что ли?! – удивился Дима.
– У них одинаково, – многозначительно произнес Юрий Иванович.
Я расхохотался и выкатился из палатки, выкрикивая: «Плиз будет, плиз!»
Оба удивленно смотрели на меня, потом, поняв, в чем дело, тоже расхохотались.
– А ты чо, Юрий Иванович, по-английски только одно слово знаешь, что ли? – вытаращил глаза водитель Дима.
Утром, снимая сети, мы обнаружили, что одна из сетей уплыла вместе с травяным островком, к которому я вчера ее подвязал.
– Ох и дурак же я, – хмыкнул я, – не догадался, что островок-то плавучий.
Чувство собственной тупости вновь нахлынуло на меня.
– Вроде бы я не такой тупой, что же это чувство так мучает? Неужели это связано с неудачной установкой сети? – думал я, свесившись с лодки и ковыряясь в водорослях руками в поисках пропавшей сети. Тогда я еще не понимал, что нужно радоваться вдруг нахлынувшему чувству тупости, поскольку это означает, что твое внутреннее «Я» недовольно твоим уровнем восприятия действительности и начинает вести свою внутреннюю работу, чтобы вытолкать тебя на новый виток научной деятельности, который внешне будет казаться нелепым и чудаковатым, но будет иметь глубокий смысл, реализующийся только через много лет. В тот момент я даже и представить не мог, что мое внутреннее «Я» заставит меня всерьез заняться изучением необычных глаз, нарисованных на непальских и тибетских храмах, и уведет в дебри Гималаев и Тибета в поисках загадочных пещер с законсервированными людьми, а также… в поисках легендарного Города Богов. Все это в корне изменит философское восприятие жизни, что выльется, как следствие, в изменение моего медицинского мышления и приведет к таким удивительным хирургическим достижениям, как трансплантация глаза.
А в то лето 1993 года, когда я с матом ковырялся в водорослях в поисках уплывшей сети, я ощущал только чувство беспробудной тупости, нервировавшей меня.
Сеть я все же нашел. В нее попало больше всего карасей. И вообще улов оказался хорошим.