Приют

– Другое дело. Идём.

Я посмотрела на часы. Онлайн-свидание должно длиться четверть часа, значит, до четверти третьего можно спокойно делать уроки, надеясь, что Яринка вернётся не в таком дурном расположении духа, в каком уходила.

Надеялась я зря. Не прошло и десяти минут, как дверь с грохотом распахнулась, моя подруга ворвалась в дортуар, и кинулась на свою кровать лицом вниз. Я, Зина и Настуся замерли, испуганно глядя друг на друга. Ещё не легче! Что могло произойти за столь короткое время? И почему такое короткое?

Ответа долго ждать не пришлось. Дверь снова открылась, на этот раз пропуская в дортуар Агафью, от обычной сдержанности которой не осталось и следа.

– Донаева, что ты себе позволяешь?! – выкрикнула она так, что Настуся и Зина вжались в стену, а я чуть не выронила планшет.

Яринка взвилась на кровати, села, комкая руками покрывало, и бесстрашно встретила мокрыми глазами разъярённый Агафьин взгляд.

– Я?! Это он что себе позволяет?! Он обозвал мою маму!

– Этот сударь не сказал ничего, что было бы неправдой!

– Сказал! Моя мама не гулящая женщина и ни один старый козёл не смеет такое говорить!

– Ах ты… глупая соплячка! – задохнулась Агафья, – Ты думаешь, что устраивая подобные представления, делаешь хуже кому-то кроме себя?!

– А мне всё равно! – Яринка вскочила, сжимая кулаки, – Мне плевать, как вы меня накажете, но я никому не позволю так говорить о моей маме!

Агафья шагнула вперёд, толкнула её ладонями в грудь, отшвыривая обратно на кровать, и холодно процедила:

– Возьми себя в руки, дура. Иначе мне действительно придётся наказать тебя, и очень сурово. До ужина я запрещаю тебе покидать дортуар, а после мы продолжим этот разговор.

Самообладание вернулось к нашей воспитательнице, она провела ладонью по волосам, поправила воротник, и перевела взгляд на меня.

– Успокойте её. Только истерик мне тут не хватало.

Я торопливо закивала, и Агафья вышла, не закрыв за собой дверь.

Сейчас, я больше всего хотела как можно быстрее сгладить ситуацию, поэтому действовала решительно.

– Зина, Настуся, посидите в гостиной.

Дважды просить соседок не пришлось. Не обронив ни слова, они бесшумно, как тени выскользнули из дортуара. А я подошла к Яринке и взяла, почти схватила её за плечи. Что-то мне подсказывало, что вести себя с ней сейчас нужно именно так.

– А ну рассказывай, что там у вас произошло!

Подруга несколько секунд смотрела на меня, словно не узнавая, и вдруг начала плаксиво кривить лицо – сморщила нос, оттопырила нижнюю губу. Поняв, что вот-вот всё выльется в слезливую истерику, я рявкнула, почти как Агафья:

– Не реви! Ты нам всё портишь!

И это подействовало. Яринка перестала кривить губы и упрямо сжала их, в её глазах снова появилась злость.

– Порчу? А ты бы не испортила?!

– Не знаю, – уже спокойно ответила я, усаживаясь рядом с ней, – Ты же не рассказываешь, из-за чего всё.

Яринка не отодвинулась, несколько раз вздохнула, с силой потёрла лицо, и наконец, монотонно заговорила, не глядя на меня:

– Ну, сначала всё нормально было. Оказался там старпёр, как Дэн и говорил. Но не очень противный, не толстый, не лысый, даже такой на вид добрый. Там садишься перед компьютером и в микрофон говоришь, а Агафья за другим столом слушает. Ну и вот он мне "Здравствуй, Ярина, меня зовут… какой-то там Львович", ну я с ним тоже поздоровалась. Потом он сказал, что сразу обратил на меня внимание, потому что в характеристике указано, что я люблю шить, и у меня это хорошо получается. А он хочет, чтобы его жена была рукодельница, не любит магазинские вещи. Я, говорит, мечтаю, чтобы в нашем доме всё было сшито руками любимой супруги, жадный хрен.

Я хихикнула. Яринка тоже слегка улыбнулась, но тут же снова стала серьёзной.

– Вот, ну я сделала вид, что смущаюсь от того, что ему понравилась, глаза опустила, улыбаюсь, как дура, на всякие вопросы тупые отвечаю, ну вроде там – какой твой любимый предмет, а что ты больше всего шить любишь? Начала уже думать, что всё нормально, сейчас соглашусь с ним дальше общаться, и будем мы про уроки да тряпки разговаривать. А вот фигу! Тут он рожу строгую сделал и говорит "Ты хорошая девочка, Ярина, и я очень надеюсь, что тебе не передались гены гулящей матери".

Яринка опять принялась комкать покрывало, и я погладила её по плечу.

– А ты что?

– Я… я сначала просто онемела. Это же мой отец так сказал тогда "Мне не нужен ребёнок от гулящей женщины". Ну, отец, он всегда был уродом, от него я другого и не ожидала. А тут этот… так же… у меня просто в глазах покраснело всё, я сама удивляюсь, как не сказала ему то, что мы во дворе иногда говорили, когда ссорились.

– А что сказала-то?

– Сказала только "Лучше замолчите, десять таких как вы, не стоите моей мамы". У него аж рот открылся… а я встала и выбежала.

Я слегка перевела дух. Хорошо зная Яринку – могло быть намного хуже.

– Теперь Агафья тебя сожрёт.

– Подавится. Я просто не буду больше ходить ни на какие онлайн-свидания.

– Как это? А если пригласят?

– И что? Скажу, что не хочу замуж. Имею право.

Я задумалась. Пожалуй, это и правда было выходом. Заставлять не будут, как недавно сказала Агафья "Насильно замуж не выдаём". Но тогда…

– Яриш, лучше не надо. Мы должны сейчас ничем не отличаться от остальных, понимаешь? Даже лучше быть. Чтобы никаких подозрений в нашу сторону. А девочка, которая не хочет замуж, это очень странно.

Яринка с видом мученицы возвела глаза к потолку, и шумно набрала в грудь воздуха, явно намереваясь ответить что-то резкое, но тут дверь в очередной раз резко распахнулась, и мы снова увидели Агафью.

Она не стала входить и не сразу заговорила. Вместо этого какое-то время задумчиво рассматривала Яринку, словно увидела её впервые. Потом изрекла:

– Тебе повезло, Донаева. Со мной только что связался Станислав Львович. Он просит не наказывать тебя, и передать, что не хотел показаться грубым.

Мы с Яринкой удивлённо переглянулись и снова уставились на Агафью.

– Я пообещала этому благородному человеку не быть к тебе строгой, и только поэтому ты не получишь розги за свою вопиющую грубость. Но это был последний раз, когда ты повышаешь голос на взрослого человека и подвергаешь риску репутацию приюта, тебе ясно?

У Яринки хватило ума кивнуть.

– Сегодня в шесть ко мне в воспитательскую, Станислав Львович даёт тебе ещё один шанс.

И Агафья, не дожидаясь ответа, хлопнула дверью.

Мы ошарашено молчали.

– Вот это да, – наконец пробормотала я, – Слушай, ты видимо сильно понравилась этому старику, раз он даже не разозлился.

– А может, наоборот? Он очень сильно разозлился и теперь хочет жениться на мне, чтобы уж тогда отомстить так отомстить? – мрачно предположила Яринка, откидываясь на подушку.

– Ты пойдёшь, понятно? – грозно сказала я, – Если он стерпел эту твою выходку, значит, стерпит и что-нибудь другое.

– Пойду, – неожиданно легко согласилась подруга, – Мне аж интересно стало, чего это он такой добренький?

В дортуар осторожно заглянули Зина с Настусей, и, увидев, что гроза миновала, присоединились к нам. Узнав о Яринкином помиловании, они пришли в восторг.

– Это любовь! – запищала впечатлительная Настуся, – Только любящий человек способен так прощать.

– Любовь, не любовь, – мудро рассудила Зина, – Но отходчивый муж – это тоже очень хорошо.

Мы с Яринкой только вымученно переглянулись.

И к вечеру этого неспокойного дня в нашем дортуаре имелись целых две невесты. Пожилой кавалер моей подруги решил, что девочка, с таким пылом защищающая свою, пусть и тяжело согрешившую мать, полна добродетели и заслуживает всяческого уважения. Яринка поняла, что разговоров о родителях не избежать и с другими претендентами на руку и сердце, поэтому лучше согласиться на общение с тем, с кем это уже пройдено. А Зина, не долго думая, решилась строить отношения с первым, кто это предложил, благо по её словам, человек оказался ей симпатичен, хоть, как и следовало ожидать – далеко не молод.