Приют

И Яринка, в своей жизни до приюта хоть и не имела возможности жить так вольно, как я жила в Маслятах, но тоже никогда не была поклонницей дисциплины. Она рассказывала мне об играх на пустыре, о шалостях на улице и в школе, о шалопаях друзьях, обо всём том, чего здесь оказалась лишена, и я её понимала. Мне тоже иногда хотелось вот так заплакать от бессилия.

– П-почему ничего нельзя? – продолжала всхлипывать Яринка, – На какие-то сантиметры п..платье короче, и что? Из-за этого надо день рождения п-п-портить…

Услышав, что подруга заикается, я перепугалась уже не на шутку. Слёзы, жалобный голос, теперь ещё и заикание – всё это так не походило на привычную насмешливую Яринку. Решив, во что бы то ни стало отвлечь её от печали, я забормотала первое, что пришло в голову:

– Потерпи, ну потерпи. Мы убежим отсюда. Убежим на запад, там никто не запретит носить всё, что хочется. Ты, я и Дэн, вот увидишь. Надо только потерпеть.

Сказав это, я почему-то вдруг ясно увидела внутренним взором августовское ночное небо над кронами сосен, и падающие с него звёзды… Персеиды. В глазах защипало и пришлось часто заморгать, сгоняя непрошеную пелену.

– Сколько терпеть? Когда мы убежим? – на этот раз Яринка не заикалась, и я, закрепляя успех, ответила, стараясь придать голосу уверенность:

– Как станем совершеннолетними. Чтобы были документы.

Яринка перестала всхлипывать, задумалась, и тоскливо спросила:

– Мне исполнилось двенадцать. Ещё шесть лет ждать?

– Кажется, паспорт дают в четырнадцать?

– Всё равно до восемнадцати несовершеннолетние. Странно, да? Замуж можно с четырнадцати, а всё остальное только с восемнадцати.

Я обрадовалась тому, что к Яринке вернулась способность критиковать и придираться, а она продолжала всё более уверенным тоном:

– Хотя знаешь, ждать до восемнадцати нам наверно не придётся. В шестнадцать можно убежать. Выглядеть будем уже как совершеннолетние…

Я понятия не имела, и особо не задумывалась, как сложится моя жизнь после приюта, это казалось слишком далёким. Тем более глупо начинать строить планы побега, когда я ещё понятия не имею о том, как устроена городская жизнь. Тут Яринке виднее. А ещё лучше Дэну.

Подруга между тем успокаивалась. Её плечи перестали вздрагивать, она вытерла лицо костюмом феи, и принялась его складывать. Хмуро попросила:

– Дайка, можешь отнести это Варваре Петровне? Пусть там лежит, а я потом распорю.

– Конечно! – я с готовностью вскочила. Мне показалось, что если унести злосчастный наряд с глаз долой, Яринка снова станет весёлой.

Варвара Петровна удивлённо глянула на меня сквозь очки, когда я протянула ей костюм феи.

– Сударыня, возьмите, пожалуйста. Ярина потом придёт, чтобы распороть.

– Зачем распороть? Это хорошая работа, Ярине очень нравилось.

Я повесила костюм на спинку стула, и беспристрастным тоном рассказала об утреннем инциденте.

Варвара Петровна сняла очки, со стуком положила на стол, и на её пухлых щеках появились красные пятна. Я испугалась, что чем-то разозлила преподавательницу, но как выяснилось – злилась она не на меня.

– Боюсь, что это моя вина, – наконец вздохнула Варвара Петровна, – Я не доглядела за тем, как именно Ярина довела до конца эту задумку.

Она сорвала костюм феи со стула и одним взмахом расстелила на столе. Я в последний момент успела подхватить заскользившие к краю очки, но преподавательница этого даже не заметила. Она придирчиво разглядывала результат Яринкиной фантазии, и всё сильнее краснела. Наконец резко выпрямилась, громко фыркнув:

– Несколько сантиметров! Я, конечно, очень уважаю педагогический опыт Агафьи Викторовны, но иногда она явно перегибает палку.

Я уставилась на неё во все глаза. Уж чего мне никогда не доводилось слышать в стенах приюта, так это как один взрослый критикует другого. Варвара Петровна видимо тоже поняла, что позволила себе лишнее. Кашлянула, суетливо надела очки, которые я заботливо вернула на край стола. Сказала уже другим, преподавательским тоном:

– Дашенька, ты иди и передай Ярине, чтобы она не расстраивалась, и сегодня пришла ко мне на продлёнку. Мы не будем распарывать костюм, мы переделаем его так, чтобы больше не вызывать недовольство вашей воспитательницы.

– Конечно, сударыня! – от радости я чуть не затанцевала на месте, – Я передам, Ярина очень обрадуется.

– Ну, ступай.

Обратно я полетела как на крыльях, спеша утешить тоскующую подругу. Но не смогла отказать себе в уже ставшим привычным ритуале – по дороге из школы в корпус обойти стадион, и как бы невзначай запустить руку в наш тайник, проверить, нет ли вестей от Дэна. Как оказалось, сделала я это не зря, и Яринка на свой двенадцатый день рождения получила неожиданный подарок.

– Ярин! – я влетела в дортуар, чуть не выбив дверь, и замерла, увидев там кроме своей подруги, Зину и Настусю.

Они испуганно уставились на меня.

– Э-э, – смешалась я, и не нашла ничего лучше, как выпалить, – Пошли, тебя Варвара Петровна зовёт.

Яринка ощетинилась:

– Что, и ей длина подола не понравилась?

– Нет, нет, – поспешила я успокоить подругу, – Наоборот, хочет помочь исправить… короче, пошли.

Ухватив Яринку за локоть, я чуть ли не силой вытолкала её в коридор, и там шепнула:

– Письмо от Дэна.

Теперь мы уже наперегонки устремились в конец коридора, к двери на лестницу. На эту лестницу выходили окна с широкими подоконниками, на которых удобно сиделось. А гулкая колодезная акустика позволяла издалека услышать чьё-то приближение, так что лестничные пролёты часто использовались нами как место для секретных разговоров.

На этот раз мы не стали усаживаться не подоконник, а просто встали у стены, вплотную друг к другу. И я достала из кармана маленький свёрток. Им оказалась плоская флэшка, обёрнутая в лист бумаги, на котором чётким, очень наклонным почерком было написано "Прочитать, сразу порвать, и выкинуть".

Яринка взволнованно посмотрела на меня, я на неё, и мы приступили к выполнению инструкции.

"Привет! Я помню, что сегодня у одной из вас важный день, и по этому поводу хочу подарить замечательную книгу, героиня которой чем-то похожа на неё. Что делать после прочтения вы знаете"

Сухой стиль письма и его краткость нас не смутили. Это было обговорено – никаких имён, ничего такого, что могло бы выдать нас в случае обнаружения тайника посторонними. Тем не менее, мы перечитали скупые строчки несколько раз, прежде чем порвать лист на мелкие обрывки и съесть их. Это была Яринкина идея, подобный способ уничтожения улик она подглядела в каком-то шпионском фильме, и нам он пришёлся по душе.

– Интересно, откуда Дэн знает про мой день рождения? – Яринка таращилась на флэшку, как будто та должна была ответить на её вопрос.

– Потому что я говорила, – флэшку пришлось у подруги отнять и спрятать в карман, – Но не думала, что он запомнит число. Молодец.

Яринка довольно кивнула, и мы вернулись в дортуар. Там, дождавшись, когда Зина и Настуся отправятся на полдник, наконец, смогли увидеть, что за книгу Дэн преподнёс в подарок моей подруге. На обложке улыбалась огненно-рыжая девочка с торчащими в разные стороны косичками, и надпись под ней гласила "Пеппи Длинныйчулок".

Глава 8

Посвящение в невесты.

Книжка про Пеппи была осилена нами за неделю, она читалась быстрее, чем истории Алисы. И потому, что почти не приходилось продираться через непонятную нам терминологию, и вообще была проще написана. Но удовольствия от неё мы получили не меньше, просто оно оказалось другим. Если чтение Алисиных приключений можно было сравнить с гонками на велосипедах по крутым горкам, то книжка о Пеппи больше походила на качели. Легко, весело, и совсем не сложно. Особенно млела Яринка. Сначала я думала – это от того, что Пеппи очень похожа на неё, и не только огненными волосами, но абсолютным бесстрашием и дерзостью. Но однажды, когда мы уже дочитывали последние страницы, Яринка задала вопрос достойный не двенадцатилетней девочки, а скорее замечтавшейся малышки-дошкольницы: