Оазис

Безоблачная, почти безмятежная жизнь продолжалась до начала июля. А потом была нарушена самым ужасным образом. В один из вечеров я оставила Ральфа ужинать в ресторане, а сама забежала домой переодеться перед очередным сольным выступлением в Айсберге. И обнаружила в нашем номере Яринку, растрёпанную, в порванной одежде, с окровавленным лицом.

Глава 16

Ловушка.

Начиная с Рождества, когда Яринка перешла во временную собственность Бурхаева-старшего и получила от него задание собирать любую информацию о сыне, сам он бывал на острове всего трижды. Каждый раз – в отсутствии Яна. Вызывал к себе Яринку, расспрашивал о результатах её наблюдений. И Яринка вдохновенно пересказывала то, что они с Яном заранее придумали. В основном, это были разные безобидные мелочи вроде его увлечения иконописью и планов участвовать в росписи церквей и храмов. Бурхаев-старший брезгливо кивал, выслушивая рассказы о мечтах сына, а потом отпускал мою подругу небрежным жестом. Так продолжалось до июля, в конце которого оплаченный за Яринку срок подходил к концу, и Ян уже собирался просить отца о его продлении, когда тот в очередной раз появился в Оазисе.

Яринка явилась к нему в номер почти не обеспокоенная. Она привыкла, что их с Яном план работает, и собиралась рассказать очередную заготовленную выдумку. Но всё с самого начала пошло не так.

Бурхаев-старший встретил её тяжёлым взглядом покрасневших глаз. Он был уже достаточно пьян для того, чтобы не контролировать свою агрессию, но ещё не настолько, чтобы утерять способность мыслить и рассуждать.

– Ну, что скажешь на этот раз? – угрожающе безразличным тоном спросил он у появившейся на пороге Яринки, полулёжа на диване. Номер был погружён в полумрак и тонул в сигаретном дыму.

Яринка осторожно прикрыла за собой дверь и сделала несколько робких шагов вперёд. Опыт прошлых визитов говорил ей, что лучше выложить всё побыстрее, не заставляя Бурхаева задавать вопросы, отчего он раздражался. И она торопливо заговорила:

– Здравствуйте, сударь. У Яна всё хорошо. Но ему не нравится, что вы пытаетесь знакомить его с дочерьми своих знакомых. Он не хочет жениться ни на одной из них и…

– Да ну? – перебил Бурхаев, не глядя на неё. – Надо думать, жениться он хочет на тебе?

– Хочет, – спокойно подтвердила Яринка. Они с Яном понимали, что представлять его отцу всё слишком гладким тоже будет подозрительно, поэтому кое-чего решили не отрицать. – Он любит меня.

Бурхаев скривился.

– Сам знаю. Знаю даже, что скоро придёт просить купить тебя ещё на полгода, или сколько там нужно, чтобы твой долг погасить, а? Что потом придумали? Сбежать и обвенчаться тайком?

Яринка открыла рот. Не учитывая того, что сбежать они с Яном планировали на Запад и пожениться уже там, Бурхаев-старший попал в десятку.

Глядя на её перепуганное лицо, отец Яна криво усмехнулся.

– Стратеги недоделанные. Ты ладно, умом и не должна блистать, но от сына я такого не ожидал. Или это из-за общения с тобой он отупел? С кем поведёшься… А может, я старею? Уже сопляки за идиота держат?

Он говорил спокойно и даже печально, сидел расслабленно, покачивая в руке полупустой бокал вина, но Яринка почувствовала, как волоски на теле встают дыбом, а вверх по позвоночнику ползут холодные пальцы паники. Она невольно оглянулась на дверь, но тут Бурхаев велел:

– Подойди.

Ощущая себя ягнёнком, приготовленным на заклание, ослабев от дурных предчувствий, но не в силах ослушаться, Яринка подчинилась. Сделала несколько шагов вперёд и остановилась в метре от дивана. Отец Яна посмотрел на неё почти ласково. Вздохнул.

– Красивая ты девка, что ни говори. Вот мой дурак и поплыл. По-хорошему у него мозги на место уже вряд ли встанут, придётся по-плохому. А по-плохому – это как?

– Как? – послушно спросила Яринка похолодевшими губами.

– А вот как, – охотно ответил Бурхаев. – За тебя я платить больше не собираюсь, а своих денег у Яна нет. И в ближайшее время не будет, уж я позабочусь, так что примчаться сюда мой олух не сможет. А с глаз долой – из сердца вон. Особенно, когда он будет знать, что тебя тут все, кому не лень, пользуют. За клиентами не заржавеет, когда ты освободишься, не так ли? Я видел, как на тебя мужики пялятся, когда ты у шеста вертишься. Желающих хватит надолго.

На этот раз Яринка промолчала, раздавленная обрушившимися несчастьями. Она больше не увидит Яна? Ей придётся работать с другими гостями? Побег не состоится? Всё так. Но и это оказалось не самым страшным на сегодня.

– Однако, – Бурхаев, крякнув, дотянулся до столика, поставил на него допитый бокал, – ещё почти три недели до конца месяца за тебя оплачены, а я не привык тратить деньги впустую. Тем более, что, как выяснилось, ты не выполнила свою часть нашего уговора и всё это время обманывала меня. Поэтому я собираюсь оправдать свои затраты. И уж поверь, отработать тебе придётся всё до копейки.

Яринка попятилась, но не нашла в себе силы развернуться и побежать. А потом было уже поздно.

Я слушала, приходя в ужас. Подруга рассказывала сбивчиво и невнятно, постоянно прерываясь на то, чтобы утереть сочащуюся из уголка рта кровь уже насквозь мокрым платком. Нос и губы её распухли, глаза медленно заплывали, превращаясь в щёлки, и речь становилась всё путанее. В конце концов, она перешла на сплошную ругань вперемешку со всхлипами, и я заставила себя выйти из оцепенения.

– Яриночка, подожди секунду, я сейчас!

Неловко погладив подругу по плечу, я кинулась вниз, на кухню, где в одном из шкафчиков у нас хранилась аптечка, на ходу вспоминая все, что знала об оказании первой помощи. Но единственное, на что хватило моих знаний, – ватными тампонами, смоченными в перекиси водорода, очистить Яринкино лицо от кровавых разводов, а её саму уложить на кровать.

– Давай я в клинику за доктором сбегаю, – беспомощно предложила я, поняв, что больше ничем не могу помочь. – У тебя… только лицо или…?

– Или, – ответила Яринка, с трудом складывая распухшие губы в слова. – Ещё в боку что-то. Дышать больно. И внутри…

Я беспомощно зажмурилась и задала вопрос, который всё это время не давал мне покоя.

– Бурхаев… он изнасиловал тебя?

Невероятно, но Яринка попыталась улыбнуться, издала что-то вроде сдавленного смешка.

– Да ну… лучше бы изнасиловал. Не смог. Не работает там у него ничего. Поэтому и психанул так, бить начал. А потом…

Яринка передёрнулась, застонала, шёпотом выдавила несколько слов, которые обычно предпочитала не употреблять, но продолжила:

– Когда понял, что ничего не может, то начал в меня руку пихать… и, кажется, порвал там всё…

Я скосила глаза на Яринкины бёдра. Шорты на ней были застёгнуты кое-как, сквозь тонкую ткань проступали пятна крови. Я поняла, что плачу, услышав, словно со стороны, свои сдавленные прерывистые всхлипы.

– Потерпи чуть-чуть, я за доктором. Туда и обратно, немножко ещё потерпи…

Я начала приподниматься с колен, на которых до сих пор стояла перед Яринкиной кроватью, но она вдруг на удивление сильно сжала липкой от крови рукой мою кисть. Её зелёные глаза лихорадочно блестели из узких щёлок, в которые превратились веки.

– Постой, – голос был глухим, но твёрдым. – Твой Доннел здесь?

– Да, – я замерла, растерявшись от неожиданного вопроса. – Он в Айсберге. Ярин, тебе надо к доктору и…

– Подожди, – так же решительно оборвала моё бормотание Яринка. – У меня в тумбочке, в блокноте, номер телефона Яна. Возьми и отдай своему Ральфу. Попроси его, чтобы позвонил по этому номеру, когда уедет с острова. Пусть расскажет Яну, что случилось.

Я поражённо уставилась на неё.

– Ярин, Ральф никогда не станет…

– Попроси, – опять перебила она. – Чтобы Ян всё узнал и успел, пока у него есть деньги…

Яринка повернула голову на бок, и из её носа на подушку сразу заструилась тонкая струйка крови. Я потянулась вытереть её, но подруга нетерпеливо махнула слабой рукой.