Оазис

– Дайника! Как ты выросла, как похорошела! Чувствуешь себя здоровой?

– Да, сударыня, спасибо, – вежливо отозвалась я, настороженно глядя на неё.

И не зря. Ирэн не стала ходить вокруг да около, сразу заговорила о главном:

– Вот и отлично. Нам пора обдумать твой дебют, хватит тебе быть на побегушках у поваров.

– Мне нравится в кафе… – пискнула я, непонятно, на что надеясь, но Ирэн только небрежно отмахнулась.

– Да брось, разве это работа?

Она встала из-за стола, приблизилась, приподняла указательным пальцем мой подбородок, нахмурилась придирчиво.

– Хм… шрамы, конечно, зарубцевались, но могло быть и лучше. Разденься-ка.

Я машинально отступила на шаг, и Ирэн нетерпеливо повторила:

– Разденься. Я хочу посмотреть, что у тебя на теле.

Пришлось торопливо стягивать одежду, а потом, сгорая от смущения, топтаться на холодном, гладком как лёд полу. Что поделаешь, я не Яринка и далека от того, чтобы не стесняться своей наготы.

Ирэн медленно обошла вокруг меня, внимательно разглядывая каждый шрам. Особо крупные из них даже потыкала длинным ногтем, отчего я покрылась гусиной кожей. И всё больше мрачнела.

– Одевайся, – наконец бросила она, возвращаясь к столу. – Нет, так дело не пойдёт.

Её последние слова пробудили во мне лёгкую надежду. Как и последующее молчание, которое хранила управляющая, пока я суетливо одевалась, путаясь в рукавах и штанинах. Мне даже удалось набраться смелости, чтобы робко предложить:

– Так, может, я тогда и буду работать в кафе? Или горничной. Я могу много работать, и днём, и вечером, и ночью, если надо.

– Глупая, – беззлобно фыркнула Ирэн. – Тебя не за этим покупали. Видишь ли, выбирая девушек, я, конечно, смотрю и на их внешность, и на другие обстоятельства, но прежде всего слушаю свою интуицию. И в отношении тебя интуиция ясно сказала: брать! Как думаешь, зачем? Уж явно не за тем, чтобы ты тут мусор убирала и унитазы драила. А интуиция меня ещё ни разу не обманывала. Так что не беспокойся, тебя ждёт хорошая карьера, девочка.

Её слова меня совсем не обрадовали, и я выложила последний припрятанный в рукаве туз.

– Но я ещё… у меня ещё месячных нет.

Ирэн не смутилась.

– Тебе ведь вот-вот тринадцать исполнится? Начнутся, никуда не денутся. Подготовка дебюта дело не одной недели, так что время есть. Выглядишь ты, конечно, младше своих лет, но это даже хорошо: любителей девочек именно такого типа у нас хватает. Вот только шрамы, конечно…

На несколько секунд она задумалась, потом решительно сказала:

– Иди-ка ты сейчас в клинику, пусть Ватсон тебя примет и осмотрит. И решит, что можно тут сделать. Пластика, лазер, ему виднее. Ну, иди, чего стоишь?

Сбивчиво попрощавшись, я вышла из кабинета и уныло побрела к лифту. На что ещё надеяться? Разве только на доктора, который скажет, что с моими шрамами ничего нельзя поделать.

Но он сказал другое.

Когда я торопливо одевалась после второго за день унизительного осмотра и ощупывания, доктор задумчиво произнёс, держась двумя пальцами за свою бородку:

– Можно, конечно, назначить тебе серию лазерной шлифовки, однако, учитывая площадь повреждений, это будет очень долго… и, увы, не принесёт особого результата. Шрамы станут разве что бледнее – и только. Если пластику… опять же, потребуется слишком много операций и столь же много времени на восстановление.

Я возликовала в душе, решив, что мой дебют откладывается на неопределённый срок, но доктор добавил:

– Ладно, ты иди, я Ирэн сам всё объясню. Придумаем что-нибудь.

Это "придумаем" мне совсем не понравилось, хоть я и не понимала, что можно придумать в такой ситуации. Кому я нужна, с ног до головы покрытая уродливыми рубцами, когда тут полон остров красивейших девчонок?

Но оказалось, что придумать всё-таки кое-что можно.

С момента моего визита к Ирэн прошло два дня, и я уже начала расслабляться, когда в перерыве между обедом и библиотекой меня опять поймала Алла и велела идти в клинику. Я не слишком обеспокоилась, решив, что доктор всё же решил что-то решать с моим внешним видом. А дело это, как он сам сказал, – долгое.

Но всё оказалось иначе. В процедурной, куда я раньше ходила на перевязки, вместо доктора обнаружилась Ирэн, нервно покачивающая носком изящной туфельки. А с ней – молодой парень столь странного вида, что я замерла на пороге.

– А вот и наша Дайника! – оживлённо воскликнула Ирэн при моём появлении. – Заходи, милая, раздевайся.

Парень любезно кивнул мне. Больше всего он походил на попугая: по крайней мере, это первое, что пришло мне в голову при взгляде на него. Зелёно-жёлтого цвета волосы, непостижимым образом точащие вертикально в форме не то гребня, не то хохолка. Как будто этого было мало, парень украсил себя множеством разноцветных колечек, целыми гроздьями свисавших с его ушей, ноздрей и даже губ. Одежда тоже представляла собой нечто кричаще-яркое, но разглядывать её внимательнее не хотелось, мне хватило уже волос и колечек.

Наверное, на моём лице отобразилось смятение, потому что попугаистый парень улыбнулся и сказал, странно растягивая слова и картавя:

– Хай, бэби, релакс, я не кусаюсь.

– Это и есть Дайника, наш сложный случай, – представила меня Ирэн. – Дайника, а это Бранко, человек, который может нам помочь. Если, конечно, ты наконец изволишь раздеться.

Странное имя парня меня уже не удивило, при такой внешности это казалось естественным. Ошеломлённая этим знакомством, сегодня я даже почти не застеснялась раздеваться.

– О-ля-ля! – воскликнул Бранко, когда я предстала перед ним и Ирэн в костюме Евы. – Бедная бэби! Кто тебя так?!

– Это неважно, – быстро ответила за меня Ирэн. – Так ты возьмёшься?

– Возьмусь ли я?! – Бранко вскочил и быстро забегал вокруг меня, всплёскивая изящными, как у девушки, руками. – Ирочка, ты спрашиваешь, возьмусь ли я? Это же просто прелесть! Какой простор для творчества! Милая моя, я готов взяться прямо сейчас! Да я…

– Вот сейчас и возьмись, – довольно холодно оборвала его восторги Ирэн. – Что тебе для этого нужно?

С видимым трудом парень остановил свою беготню и, загибая длинные наманикюренные пальцы, начал перечислять:

– Мне нужна бумага. Мне нужен карандаш. И мне нужно, чтобы девочка легла и не шевелилась.

Ирэн кивнула и повелительным взглядом указала мне на застеленную белоснежной простынёй кушетку. Я подчинилась, хотя из-за неизвестности и странного поведения чудаковатого парня нервничала всё больше. Он тем временем раздобыл на столе писчие принадлежности и двинулся в мою сторону с таким предвкушающим видом, что я невольно съёжилась.

– Бэби, не надо бояться! – тут же воскликнул Бранко, мотая головой так, что его попугайский гребень закачался из стороны в сторону. – Я просто зарисую твои шрамы.

Это мне ничего не объяснило, и я невольно кинула умоляющий взгляд на Ирэн.

Она сжалилась, пододвинула стул вплотную к кушетке и, наклонившись ко мне, начала объяснять, пока Бранко самозабвенно орудовал карандашом.

– Мы с доктором поговорили и решили, что пытаться удалить шрамы с твоей кожи бесполезно, – она сделала паузу и неожиданно подмигнула мне. – Но ведь можно их замаскировать.

Я покосилась на неё удивлённо. Замаскировать? Чем можно замаскировать такие шрамы? Да ещё по всему телу?

Ирэн высокомерно улыбнулась.

– Положись на Бранко и ни о чём не беспокойся.

Услышав эти слова, попугаистый Бранко, не отрывая взгляда от листа бумаги, на миг зажал в губах свой карандаш и освободившейся рукой показал мне странный жест – колечко из большого и указательного пальца. Сам жест мне ничего не сказал, но небрежная уверенность Бранко подкупала, и я действительно перестала беспокоиться.

Моё преображение заняло три дня. В первый день всё ограничилось кушеткой в процедурной, где я по просьбе Бранко переворачивалась то на живот, то на бока, давая ему возможность скрупулёзно перенести на бумагу все свои рубцы. Заняло это порядочное количество времени: даже Ирэн успела куда-то сходить и вернуться, а солнце за окном окрасилось в предзакатный оранжевый цвет. Зато Бранко остался доволен работой, пылал вдохновением и велел мне в обязательном порядке явиться завтра к обеду.