Пепельнокрылые бабочки

- Закрой пасть или я за себя не отвечаю, - проговорил Ксандр, делая шаг навстречу к Марку. Тот поднял ладони, шутливо показываясь и шепча: «Все, сдаюсь-сдаюсь». Это злило похуже его мерзких слов. Для него что, все игра?

- Если ты убьешь меня, то не узнаешь, кто же подпалил твоих мамочку и папочку… Ой, - он прикрыл ладонью рот, выпячивая глаза. Мои ноги подкосились, но Локи удержал меня, только перехватил чуть удобнее и прижал к себе крепче. Что несет эта сволочь?

- О чем ты? – тихо произнес брат, и его слова улетели вместе с вихрем метели. Но все же были услышаны. Маккейн недовольно нахмурился, поправляя ворот куртки, пытаясь скрыться от назойливого ветра и прожигающего взгляда Ксандра. Цокнув, он хихикнул.

- Идиот. Да-да, не смотри на меня так, это именно ты идиот. Да вы все здесь идиоты! – всплеснув руками, крикнул Марк. Я дернулась, твердо становясь на ноги. Почему никто не догадался принести сюда мою Беретту?! – Ваш дом так красиво горел, особенно когда в огонь подливали машинное масло. Никаких следов, скажу я вам, - он сложил пальцы в жесте «Ок», довольно закивав головой. – Да и кто бы подумал на ангелочка-сына судьи? А крики ваших родителей…

- Можно, – тихо произнес трикстер, и Ксандр ринулся вперед, сбивая с ног хохотавшего блондина и с силой вжимая того в снег. Марк оскалился, и брат ударил его по лицу, снова и снова, разбивая нос и костяшки на своих пальцах. Но когда Маккейн перехватил его руку и ударил Ксандра головой, тот с тихим стоном отпрянул, пытаясь встать. Блондин схватил его за грудки, теперь уже сам нанося удары. Клод уже хотел помочь, но остался на месте, когда брат кинул ему: «Не смей!». Локи же, поглаживая пальцем мой бок (этот костлявый палец я чувствовала даже сквозь толщу ткани), заинтересовано смотрел за дракой, ничего не предпринимая. Он больше не ухмылялся, его глаза лишь смотрели на капли крови, что виднелись на снегу, и на двух сцепившихся мужчин. Они рычали, словно псы, нанося жесткие, сильные удары друг другу, отводя руку, отчего удар получался больнее. Ксандр, который мгновение назад получил хук справа, плюнул в лицо Марка собственной кровью, заставляя блондина скривиться и вытереть лицо рукой, чем и воспользовался брат, нападая с новой силою. Его глаза так же горели, а зрачки почти перекрыли радужку. Маккейн же иногда всхлипывал, пытаясь рассмеяться, но каждый удар Ксандра выбивал из его легких жизненно необходимый воздух, и ему уже было не до смеха. Сейчас же, когда блондин перехватил локоть брата и перевернул его, они рычащим клубком начали кататься по крыше. Мое сердце замерло, когда я увидела, как они приблизились к краю крыши.

- Ксандр, нет! – воскликнула я, вырываясь из объятий бога и кидаясь вперед. Снег под ногами хрустел, а подошва больничных тапок скользила, и я, не добежав до них всего несколько шагов, поскользнулась и рухнула на колени, уставившись на раскрытые глаза брата и ухмылку победителя на губах Марка. Секунда – и они оба срываются вниз.

- Не-е-ет! – из всех сил закричала я, вытягивая руку. Снизу раздался глухой звук, а следом за ним и сработала сигнализация, оповещая санитаров и докторов о побеге. Я встала, спотыкаясь и скользя, и ринулась в сторону края. Но на мои глаза легла теплая ладонь, закрывая весь обзор, а вторая рука дернула на себя за талию. – Отпусти меня сейчас же!

- Нужно идти, - прошептал Локи, удерживая меня. И моих глаз хлынули слезы, я замахала руками, пытаясь хотя бы локтем ударить трикстера и вырваться. Его хватка была сильней моих брыканий. Я протяжно взвыла, поворачивая и утыкаясь в грудь Лафейсона. Он обхватил меня двумя руками, положив ладонь на мой затылок. Я закричала, пытаясь унять свою боль, и начала бить в его грудь кулаками. Но что моя хлипкая сила против силы бога?..

- Стражи идут. Уходим, - проговорил трикстер, и я, кажется, на мгновение потеряла сознание. Зажмурив глаза, я почувствовала тепло, которое исходило отовсюду. Ноги вновь отказались мне служить, и я медленно осела на пол, прижимаясь к Лофту. Раскрыв глаза, я наткнулась на сочувствующий взгляд. Или мне от шока показалось? – Тише. Все позади.

Если бы… Все только начиналось.

========== Арка третья – Бог против непростых смертных. Дело № 36. Одно сердце на двоих. ==========

POV Локи

Я не удивлен или рассержен тем, что эта странная, мерзкая раса наблюдала за каждым моим шагом. Каждый раз, видя оскал на морде их предводителя, слушая такие завуалированные усмешки и ощущая, как протухшая душонка главаря пытается соприкоснуться с моей, я желал лишь одного – конца. Не своего. Их. Как расы. И только мысль о том, что Мидгард падет, преклонится предо мной, рухнет, изменит свои устои, грела мое себялюбие.

- Запомни, потерянный принц, - скрипел один из читаури, обходя меня кругами, щуря свои темные зверские глаза. - Сила, что тебе дастся, будет самой великой во всех мирах. Ты сможешь видеть звезды, планеты и галактики, что не знавал ранее. Только запомни одно, - его палец указал куда-то в бесконечную темноту. - Сила порабощает сердца. Если сердце чем-нибудь занято – оно не сможет подчиниться. Никогда.

Тогда это казалось несуразицей, сумбуром, льющимся изо рта читаури. Смертные, правда, могли и часто обходились без сердца. «Бессердечные» - так звали некоторых из них. Сердце, почему-то, все еще находилось в их груди, билось, гоняло кровь по аортам, венам и капиллярам, а все продолжали твердить, что его нет. Как, кстати, в древности шептали и про меня. К чему богу лжи сердце? И без него живется не худо. Но то, что оно, оказывается, есть, мне напомнили. Напомнила…

***

Увидев скипетр в первый раз, я рассмеялся про себя – в нем ли сила, о которой я мечтал? Но как только пальцы прикоснулись к золотому древку, мои глаза закрылись, а мысли испуганными воронами разлетелись кто куда. Каждая клетка тела отозвалась томной негой, мышцы налились свинцом, и я рухнул, оказываясь уже на оживленной улице какого-то мегаполиса Мидгарда. Смертные ошарашенно расступались, искоса посматривая на меня. Пусть смотрят… Грядет время, что принесет им верную жизненную позицию. И видеть они будут лишь землю, на которой стоят на коленях, не в силах поднять свой испуганный, но такой любящий повелителя взгляд. Стадо, бессмысленное и отвратительно глупое. Стоило мне подняться на ноги, как пространство исказилось, задребезжало, расплываясь пред глазами. Воздух наполнился сладким запахом магии, а скипетр, что я все еще сжимал в руке, загорелся неистовым голубым пламенем. Больше я ничего не видел, придя в себя лишь под окном квартиры, на кухне которой не горел свет. Я пробыл у читаури достаточно долгое время, но даже сейчас я не нуждался в отдыхе. Тело требовало высвободить нервные потоки силы, которые бились в пульсирующих жилках, растворяясь в крови. Можно было, конечно, устроить небольшое показательное выступление для смертных, но привлекать внимание было бы неразумно. Армия, мне нужна армия. И она скоро прибудет. Но мысли не о ней сейчас. Теплый, будто медовый блеск исходил из гостиной, где, как я предполагал, находилась смертная. Я двинулся в сторону входа, но замер – зачем? В один прыжок, который, к слову, оказался таким сильным, что я просто рухнул в окно, я оказался внутри. Смертная, конечно, ринулась мне навстречу. Дематериализовав скипетр, я сделал шаг вперед. Она вновь боится, в моей голове гулом раздаются удары ее сердца, а глаза отмечают каждый миллиметр на молодом лице. Странное, но такое опьяняющее чувство. Губы растянулись в улыбке, а тело женщины, что потрясывалось от холода, исходящего от окна, и явного страха, манило. Пред глазами все поплыло, стоило схватить смертную за плечо. Да, теперь я всеми фибрами чувствую её дрожь. Она что-то шепчет, тихо дышит, не отводя взгляда. Её глаза сияют почище царского серебра, что было в обеденных Асгарда, ее губы кривятся, когда вылетают пустые слова. Я засматриваюсь, теряю контроль, сжимая второе плечо, отмечая, что еще мгновение - и тонкие кости раскрошатся в моих пальцах, осыплются прахом. Ей больно, я это вижу, чувствую подсознательно. Но ум мой затуманен, мне не остановиться. И лишь когда в её зрачках я вижу свое отражение – то безумное, бездумное существо, монстра, сила испаряется и приходит долгожданная усталость. Сон наваливается на меня, как тяжелое одеяло, я ничего не хочу слышать от смертной, которая идет за мной по пятам. Неугомонная. Что-то бормочет, дергает меня, а я не в силах более и отвечать.