Страница 7 из 42
- Этот человек уже давно не работал в райкоме партии. Когда с ним случилось это несчастье, он трудился в Минцветмете. Расследование факта смерти показало, что она никак не связана с освобождением его от должности секретаря райкома.
- Вам, конечно, известно о рукописи - якобы вашем выступлении на октябрьском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС, которая ходит по рукам.
- Да, об этом я знаю. Но не одна рукопись ходит по рукам - три варианта, которые я все читал. Что по этому поводу могу сказать? В целом это фальшивки, хотя кое-какие мои высказывания там использованы. Я считаю, что не было бы "самиздатовских" статей, если бы речи, произнесенные на октябрьском Пленуме, публиковались.
- С вашего позволения, вернемся еще раз к интервью Виталия Коротича в "Московских новостях". Иностранные корреспонденты спросили у него: "Ельцин поставил вопрос о своей политической реабилитации. Но ведь он не был приговорен ни к каким срокам". Ответ В. Коротича: "Да, на фоне реабилитации расстрелянных в прошлом людей требование Ельцина о своей политической реабилитации звучало странно. Думаю, ему не следовало становиться в один ряд с Бухариным или Каменевым. Поэтому, когда он заговорил о своей реабилитации, то, что раньше походило на трагедию, стало напоминать фарс".
- Я не считаю себя виноватым ни перед партией, ни перед народом и потому поставил вопрос о моей политической реабилитации. И сделать это могли или партийный съезд или прошедшая партконференция - решить вопрос о моей виновности или невиновности. Реабилитация - это восстановление прежней репутации. И совсем необязательно, как считает Коротич, испить чашу Бухарина или Каменева, чтобы затем быть реабилитированным. И я, наверное, сильно разочарую редактора "Огонька", если дам ему честное слово, что ни сном ни духом я не стремился "в один ряд с Бухариным или Каменевым".
Публикация и ее резонанс
Это была первая совместная акция двух газет (300 000 экземпляров рекорд для молодежной и городской газет), содействующая появлению на политической арене СССР "феномена Ельцина". Через пару дней в редакции стали звонить со всех уголков страны - начиная с Калининграда и кончая Сахалином. Люди звонили, писали. Иркутская тезка нашей "Советской молодежи", перепечатав интервью Ельцина, была собственным редактором наказана, весь тираж пошел под нож. Журналисты молодежной газеты объявили забастовку, о чем сообщали те же "Московские новости". Расправа над словом тоже была отражением уходящих времен и последней возможностью людей, цепляющихся за рассыпающиеся в прах заклинания: так было, так есть, так будет...
Но стало все по-другому.
Ни в коем случае не желая надоедать читателям цитированием писем той поры (после публикации первого интервью с Ельциным), все же несколько выдержек из читательской почты приведем. Так сказать, для воскрешения той атмосферы, которая стала понемногу овладевать всем обществом.
Военнослужащий ВМФ из Мурманска А. Нагайник написал нам: "Борис Ельцин пользуется у меня и моих друзей большим авторитетом. Но не это побудило меня написать вам...Ходят разные слухи, что его нет в живых".
Действительно, слухи ходили разные: будто у БНЕ инфаркт, что он от отчаянья застрелился, а то еще похлещи - его, мол, облучили ядерными частицами агенты КГБ и таким образом его политические противники убрали его с дороги. Конечно, вся мифическая мишура могла появиться только по одной причине: из-за отсутствия достоверной информации. Но не только в этом было все дело, когда распространялись самые мрачные слухи. Людям просто не верилось, что в обществе, которое самым беспардонным образом расправлялось с инакомыслием, может выжить такой порушитель общественных устоев, как Борис Ельцин. В сознании людей просто не вмещалось столь желанное "двуединство": громко говорить правду, какой бы неудобной она ни была для Системы, и при этом за эту правду не страдать. Чего не было на всем протяжении нашего советского существования. Ведь БНЕ в том, первом, интервью выразил одну очень существенную мысль, касающуюся нашего общественно-политического устройства: "Мы приучили людей к единоудушению, а не единодушию".
Люди, прочитавшие эти строки, быстренько поняли, что они, тысячекратно прочувствовавшие на своей шкуре это "единоудушение", теперь не одиноки. И что теперь об этом знает и вслух говорит человек, с чьим именем связаны такие понятия, как "перестройка", "социальная справедливость", стремление поставить на место партийное всемогущество.
"Хочется выразить Ельцину свою поддержку, убежденность в правоте его политических взглядов, особенно в неравной борьбе с системой вновь образовавшегося класса партийной и хозяйственной бюрократии. Я и мои друзья целиком солидарны с такой позицией: если не лишить привилегий образовавшийся класс, то перестройка задохнется, потому что люди перестанут в нее верить".
Эти строки взяты из письма ленинградки Элеоноры Штофф.
А вот письмо из многотиражной газеты "Калибровщик" (г. Магнитогорск): "Мы давно были наслышаны об этом интервью, а в октябре (1988 г.) одному из нас удалось побывать в Свердловске, на выставке художников-неформалов, где это интервью занимает почетное место. Его читают все. Заслуга в этом принадлежит еженедельнику "Дальневосточный ученый", который переопубликовал беседу с Ельциным из газеты "Юрмала".
И как подтверждение этому, вскоре в Юрмалу приехал редактор газеты "Дальневосточный ученый" и вручил мне номер с перепечаткой нашего интервью.
Младший лейтенант милиции из города Можга (УАССР) Александр Холстинин написал очень простые, теплые слова: "Здоровья вам, Борис Николаевич и успехов в нелегкой борьбе! Мы с вами!"
Такие письма приходили в редакции почти каждый день на протяжении долгого времени. Это был неповторимый "опрос общественного мнения", результаты которого были видны, что называется, невооруженным глазом.
Цепочка общественного мнения Калининград - Владивосток, словно ЛЭП, понесла по стране токи надежды. И смысл этой надежды можно было бы выразить примерно так: народ не одинок. У него появился мужественный защитник Ельцин...Есть в этом какая-то эпическая достоверность, что-то навевающее о былинных временах. Однако повременим с сантиментами. Лично я много слышал рассуждений о том, что, мол, БНЕ - это современный Степан Разин и толку от него будет столько же: дойдет с народом до кровавого бунта, а там, смотришь, "четвертование" на Красной площади или в лучшем случае - Лубянка, Лефортово, урановые рудники...Ну, что на это можно возразить? Разве что прописной истиной: и Пугачев, и Разин, и, кстати, Владимир Ульянов - суть исторических коловращений. И ни одному компьютеру в мире не под силу проследить все триллионные причинно-следственные комбинации, в результате которых приходят в мир ниспровергатели. Так и хочется разразится цитатой: "Ядром марксистской концепции социального детерминизма является признание закономерного характера общественной жизни..." Так вот, Ельцин - суть этого закономерного характера общественной жизни. Или: "Идеал марксистского гуманизма - не растворение личности в безличной "массе", а гармоническое сочетание личного и общественного". Тут уж идеологам застоя нечего возразить: Ельцин, как никто другой, соответствует "идеалу марксистского гуманизма", ибо не позволил себе раствориться в безликой массе номенклатурщиков и широким шагом вышел к народу.
Но народу, говорят, свойственно ошибаться. И мудрый Карлейль говорит об этом же: "Никто не знает, как поступит Толпа, тем более она сама". И примеров тому миллион, начиная с античных времен и кончая новыми. Стоит только "протянуть руку" в историю, и мы ощутим роковые "ошибки народа": например, штурм Зимнего, разгон учредительного собрания, коллективизация...и пошло и поехало. А всенародное преклонение перед вождями-убийцами, вождями-тюремщиками, вождями-невеждами в пятом поколении? Да, народ движет революциями, но если они ему ничего не дают, кроме ярма, он тут же разворачивает оглобли и гонит "телегу" совершенно в другую сторону. Но если это еще не раздавленный народ, и если его ведут свободные от идиотизма и коварства вожди. В нашем же, советском, случае все было вывернуто наизнанку. Поэксплуатировав народ в Октябрьской революции в качестве дармовой и свирепой силы, его тут же загнали в глубокую колею, в которой он тащился сам по себе, а "рыцари революции", "верные ленинцы" "вожди всех времен и народов" с карабинами наперевес шли по верху колеи. Чтобы, не дай Бог, кто-нибудь не выпрыгнул из нее и не узнал, что существуют где-то вольные просторы, с настоящими, а не с "горизонтами коммунизма".