Рыжая племянница лекаря

Похожие неприятности уже случались в моей жизни, поэтому я не стала терять времени и, развернувшись, со всех ног помчалась к рощице, перепрыгивая канавы и невысокие кусты как заяц, — бегала я быстро и ловко и поначалу отнеслась к своему приключению не столь серьезно, как следовало бы. Бродяги же решили, что погоня за мной — довольно забавное развлечение, и с веселыми криками последовали за мной. Не успела я подумать, что им, испитым забулдыгам, нипочем меня не догнать, как ноги запутались в проклятой юбке — новое платье было по меньшей мере на две ладони длиннее моего прежнего, — и я неловко покатилась кубарем. Вскочив на ноги, я почувствовала, как меня накрывает запоздалый страх: преследователи значительно сократили расстояние, разделявшее нас, а моя левая нога подворачивалась каждый раз при попытке на нее ступить.

Звать на помощь здесь не имело смысла — ближайший жилой дом в предместье находился довольно далеко для того, чтобы его обитатели могли услышать даже самые истошные крики, и я, сжав зубы, перехватила покрепче свой небольшой нож, хоть и не верила всерьез, что смогу оказать достойное сопротивление двоим взрослым мужчинам. «Быть может, они поймут, что при себе у меня нет ничего ценного, и отпустят», — тщетно пыталась успокоить сама себя.

Но судьба, слегка проучив меня, смилостивилась — я услышала приближающийся перестук лошадиных копыт, и вскоре конь господина Огасто гарцевал рядом со мной.

— Я же говорил тебе, племянница лекаря, чтобы ты не бродила в одиночку по заброшенным полям, — произнес герцог и, повысив голос, обратился к замершим неподалеку бродягам, которые выглядели теперь куда испуганнее, чем я пару минут назад. — По какому праву вы преследуете честных женщин в моих владениях? Согласно здешним законам за это полагается позорный столб! Эта девушка к тому же служит в моем доме — быть может, подобное оскорбление стоит и виселицы!

— Прощения просим, пресветлый господин! — упал на колени один из пьяниц. — Да кто ж мог знать, что рыжая девка — честная женщина? Известно, что все рыжие — либо ведьмы, либо отродье распутной лесной нечисти! Да чтоб у меня язык отсох и другое всякое, если я обижал когда приличных девиц!

— Отсохнет, не сомневайся! — запальчиво выкрикнула я, утирая разбитый при падении нос. — Уж коли я ведьма, то мое слово сбудется!

Несомненно, я бы прибавила к этому еще пару цветистых обещаний, но, вспомнив о том, что мои речи слышит и господин Огасто, смутилась и прикусила язык.

— Убирайтесь прочь, — после недолгих размышлений красивое лицо герцога вновь приобрело отстраненное выражение, и он с брезгливостью взмахнул рукой в сторону бродяг. — Если когда-нибудь кого-то из вас приведут ко мне на суд хотя бы из-за украденной курицы — отправлю на виселицу без раздумий.

Трусливым разбойникам конечно же понравилось это предложение, и спустя пару мгновений только примятая трава указывала на то, что они еще недавно топтались на этом самом месте.

— Благодарю вас, ваша светлость, — пролепетала я, волнуясь теперь в десяток раз сильнее, чем во время своего бегства. — Вы спасли меня…

— Тебе повезло, девочка, — ответил господин Огасто, бросив на меня взгляд, в котором я увидела что-то вроде сочувствия. — Но не стоит излишне часто полагаться на везение. Ты вновь собирала травы?

— Да, ваша светлость, — едва слышно промолвила я, покраснев. — Моя корзина осталась там, на поле. Мне нужно вернуться за ней…

Но, попытавшись шагнуть, я безо всякого притворства скривилась от боли — ушибленная нога не желала мне повиноваться. Герцог некоторое время наблюдал за тем, как я пытаюсь приноровиться к болезненным ощущениям, а затем безо всяких пояснений спешился и одним движением легко усадил меня на своего коня.

Я пискнула от неожиданности — до этого я ни разу не ездила верхом. Конь господина Огасто показался мне настоящим дьяволом — глаза его горели лютым огнем, и сердце мое как безумное билось от страха, смешанного со смущением. Герцог, не обращая внимания на то, как неловко я цепляюсь за луку седла, вел коня в сторону заброшенного фермерского дома. Путь наш проходил отнюдь не по тем канавам и кустам, по которым я мчалась, не чуя ног, оттого занял куда больше времени. Первые несколько минут я пыталась справиться с волнением, герцог же молчал, не выказывая признаков каких-либо чувств. В том я видела счастливое стечение обстоятельств — заговори он со мной сразу же, я не смогла бы произнести в ответ и пары слов, показав себя вовсе неотесанной и глупой девицей. Но к тому моменту, как он обратился ко мне, я несколько пришла в себя.

— Твой родственник нарушил мой приказ, — произнес господин Огасто. — Я сказал, чтобы он больше не посылал тебя в эти глухие места за травами.

— Не гневайтесь на него, ваша светлость, — всполошилась я, сообразив, что оказала дядюшке Абсалому очередную медвежью услугу. — Я утаила от него тот случай. Он не знает о вашем приказе, и в том лишь моя вина, простите меня…

— Отчего же ты не передала ему мои слова? — в голосе господина Огасто звучало легкое удивление безо всяких признаков гнева, и я расхрабрилась.

— Мне бы тогда и шагу ступить из наших комнат не позволили, ваша светлость, — честно ответила я. — А я хотела бы хоть изредка выходить из вашего дворца в одиночестве, без надзора.

— И зачем же ты хочешь выходить из моего дома в одиночестве? — чуть насмешливо спросил герцог, и нотки, прозвучавшие в его голосе, заставили меня потерять голову.

— А отчего вы уезжаете из дворца без сопровождения? — ответила я вопросом на вопрос и тут же, испугавшись собственной дерзости, начала просить прощения за свою болтливость.

Господин Огасто знаком показал, что не придал серьезного значения моему нахальству, и ответил:

— Верно подмечено, маленькая Фейн. Но не думаю, что причины для уединения у нас схожи. Я и впрямь иногда устаю от старого дворца. Меня одолевает тоска при виде его стен, и я сбегаю от черных мыслей и тяжелых воспоминаний. Иной раз одиночество средь полей не так страшно, как одиночество средь людей. Я сомневаюсь, что в твоей милой головке рождаются столь тягостные образы, и вряд ли тебе стоит подвергать себя опасности, как сегодня, из-за пустой прихоти.

— Но… но почему вам плохо во дворце? — я запиналась, но превозмогала страх, понимая, что нельзя упустить удивительную возможность вызвать господина Огасто на откровенный разговор. — Вас почитают и любят…

— Ты уже наверняка знаешь, что это не так, Фейн, — тон герцога был отвлеченным и словно располагал к тому, чтобы я продолжала свои расспросы. — Я чужак в этих краях, за мной по пятам идет дурная слава. Сами стены этого дома ненавидят меня за то, что я объявил себя их господином.

— Но ваша жена, госпожа Вейдена, вас очень любит! — воскликнула я, не веря, что мой язык осмелился произнести эти слова. — Разве этого недостаточно, чтобы чувствовать себя счастливейшим из смертных? Каждый человек мечтает быть любимым, ведь чувства, обращенные на него, возносят его над остальными! И напротив, как несчастен человек, которого никто не любит…

— Стало быть, ты хочешь, чтобы тебя любили все, кто встречается на твоем пути, Фейн? — Его светлость оглянулся, словно ища в моем лице что-то такое, чего раньше не заметил.

— Да, — простодушно призналась я и шмыгнула носом. — До чего же обидно, когда тебя гонят, едва завидев рыжие косы! Куда бы я ни пошла — меня встречают злоба и страх, а провожают подозрительные перешептывания. И все оттого, что мне не повезло уродиться красноволосой… Этого нипочем не изменить ни мазями, ни молитвами, ни колдовством, ведь рыжина и самыми крепкими зельями не выводится — так мне сказала одна знахарка, а она знала в том толк!.. Но мне кажется, что найдись в мире хоть один человек, который отнесется ко мне по-доброму и всегда будет рядом, — злые взгляды остальных уже никогда не обидят так, как раньше!

— Если бы все было так просто, рыжая девочка, — вздохнул господин Огасто.

— Когда тебя любят — это всегда хорошо! — упрямо возразила я.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте