Страница 23 из 24
Следователь задал Гусину в конце беседы вопрос: «Знаете ли вы Березовского?» Гусин ответил: «Конечно, знаю». Следователь – по науке: «Где, когда и при каких обстоятельствах познакомились?» – «Он в воротах за сборную Армении стоял. Я ему даже два гола забил», – похвастался Гусин. «Да я у вас, – разочарованно протянул следователь, – не про этого Березовского спрашиваю…» – «А другого, извините, не знаю».
«Дурью не маюсь…»
За словом в карман Виктор Степанович Черномырдин никогда не лез. Одна только его реакция на события в американском Белом доме чего стоит: «Клинтона целый год долбали за его Монику. У нас таких через одного. Мы еще им поаплодируем. Но другое дело – Конституция. Написано: нельзя к Монике ходить – не ходи! А пошел – отвечай. Если не умеешь. И мы доживем. Я имею в виду Конституцию!»
Летом 1994 года Черномырдин побывал в Перми на нескольких крупных оборонных предприятиях. Завершала поездку встреча с прессой. Помимо вопросов по теме – о проблемах оборонщиков, – премьер-министра спросили о том, почему он выпадает из общего ряда российских руководителей, постоянно занимающихся спортом, в частности теннисом, причем делающих это публично, с непременной демонстрацией своих увлечений журналистам.
Черномырдин ответил: «Я свое уже отпрыгал. Сейчас мне не до прыжков. Поэтому я в эти разные игрушки не играю. Теннис? Не играл и сейчас уже не собираюсь! В проруби купаться? А в проруби – тем более. Дурью не маюсь».
«А форелька?..»
В советские времена, особенно в 50-е и 60-е годы, футбольные команды выезжали за границу – по линии своих ведомств: профсоюзов, министерства обороны, министерства внутренних дел – только в качестве поощрения. На тренировочные сборы за рубеж не ездили, все направлялись в южные края. В еврокубковых турнирах не участвовали – не было решения-разрешения ЦК КПСС по этому поводу.
Однажды ЦСКА отправили в ГДР, причем не на товарищеские матчи, а на сбор – в расположение Группы Советских Войск в Германии (ГСВГ). Врач команды по каким-то причинам личного свойства был вынужден задержаться в Москве. Его обязанности, в том числе и по заказу завтраков, обедов и ужинов для команды, возложили на массажиста Пал Михалыча Мысина, замечательного человека, побеждавшего в свое время в чемпионате Союза по боксу. За границей Пал Михалыч оказался впервые. Сразу же после размещения в гостинице отправился с переводчиком к шеф-повару ресторана заказывать еду.
– Свежие огурчики и помидорчики у вас есть?
– Яволь.
– А свежий творожок?
– Яволь.
– А телятинка?
– Яволь.
– А форелька?..
На форельке осатаневшего шеф-повара прорвало. Он не стал дожидаться следующего вопроса и проревел: «Nicht problem. Wir haben alles!»
Новые времена
Хоккейная сборная России выступала на стокгольмской части Европейского тура – «Шведских хоккейных играх». Команду тренировал Александр Якушев, ему помогал Геннадий Цыгуров. Однажды пресс-атташе сборной Василий Канашенок обратился к корреспонденту ТАСС Николаю Вуколову с просьбой помочь одному из игроков, которому понадобилась деталь для «Вольво» – в Москве он раздобыть ее не смог.
Выбрали неигровой день – без утренней раскатки. Оставалось только хоккеисту, чтобы легально отлучиться из гостиницы, поставить об этом в известность руководителей команды. Пошли к ним. Якушев и Цыгуров сидели в тренерской комнате дворца спорта «Глобен». После того как пресс-атташе изложил суть дела, невозмутимый обычно Якушев вдруг рассмеялся: «Вот времена-то изменились, а, Федорыч? Представляешь, ему нужно деталь для „Вольво“ купить. А мы раньше, когда играли, мохер, бывало, килограммами в свои хоккейные баулы утрамбовывали». На этой фразе Якушев наглядно изобразил, как ногами вбивали хоккеисты в свои баулы тюки с мохером – товаром невесомым, что выводило его на первое место среди всех дефицитных товаров. Мохер закупали в невероятных количествах, он пользовался огромным спросом, жены хоккеистов продавали его в Москве и других советских городах, делая свой небольшой бизнес. «Вот времена-то изменились», – повторил Якушев.
Das ist sintetik?
Однажды динамовцев Тбилиси занесло в Австралию – приятное, безмятежное путешествие после сезона с несколькими товарищескими матчами с легкими соперниками. Динамовский капитан попросил Владимира Гуцаева помочь ему выбрать для своей жены шубу из натурального меха. Володя, безошибочно ориентировавшийся в торговых лабиринтах любого города любой страны, повел Манучара в самый дорогой магазин и указал на самую дорогую шубу. Цена на ней, понятное дело, не висела. Шуба хранилась под стеклянным колпаком, оборудованным, как потом выяснилось, специальной сигнализацией. Гуцаев прошелся вокруг колпака и сказал: «По-моему, это синтетика. Ты спроси у продавщицы. По-немецки это звучит так – Das ist sintenik? И на всякий случай попробуй подергать за мех – если выдернешь клок, значит, точно синтетика». Шубу аккуратно, позвав охранника и отключив сигнализацию, вытащили из колпака, и Манучар Мачаидзе, произнеся сокровенное «Das ist sintetik?», попытался выдернуть клок шерсти из шубы. Продавщица от увиденного грохнулась в обморок. Рядом с ней едва не залег Мачаидзе, когда узнал, сколько стоит это «синтетическое» изделие.
Старенький плащ
В советские времена весной команды всех лиг – высшей, первой и второй – отправлялись готовиться к сезону в южные края. Район Большого Сочи был переполнен футболистами. Тренировались и играли на любом пустыре. Поле центрального сочинского стадиона выделялось по личному распоряжению его директора Льва Саркисова только именитым клубам. «Торпедо» в саркисовский список входило. Инспектировать работу торпедовцев приехал посланец Управления футбола всесоюзного спорткомитета Геннадий Логофет, известный в СССР футболист, игравший за «Спартак», работавший в конце 70-х годов прошлого века главным тренером второй сборной Советского Союза, всегда выделявшийся хорошими манерами, модной одеждой и спортивной выправкой. Гостиницы были переполнены, и даже для проверяющего не нашлось одноместного номера, как ни старались помочь Логофету торпедовские администраторы. Посланца из Москвы подселили к молодому человеку, который, конечно же, Логофета узнал, смущенно признался в давней любви к нему в частности и к «Спартаку» в целом и представился детским тренером из Курска, приехавшим понаблюдать – учебы ради – за тренировками под управлением мэтров советского футбола.
На следующий день после приезда Логофет, позавтракав, отправился в расположение «Торпедо», просмотрел две тренировки команды, между ними пообедал с торпедовским начальством, а вечером вернулся к себе в гостиницу. В номере он не обнаружил ни соседа, ни своей новенькой дубленки, ни ондатровой шапки (из Москвы Геннадий Олегович улетал в мороз), ни адидасовской сумки с вещами. Только старенький плащ, оставленный «коллегой» из Курска Логофету, сиротливо висел на вешалке в прихожей.
Задачка для Сулы
Однажды, когда Геннадий Олегович Логофет, знаменитый в прошлом спартаковский защитник, был тренером второй сборной СССР, команда играла товарищеский матч в Венгрии с местным клубом «Татабанья». Преимущество сумасшедшее, но на табло все равно 0:0 и 0:0. Один только Сергей Андреев, талантливый ростовский форвард, штук восемь тогда не забил верных: и в упор бил выше ворот, и во вратаря попадал, и из вне игры в сетку мяч отправлял… И вот минут за пять до конца игры контратака соперника, и наш центральный защитник Тенгиз Сулаквелидзе в подкате протыкает мяч в свои ворота. В раздевалке все, конечно, расстроены, но при всех Логофет грузинского футболиста ругать не стал. Зашел после игры к нему в номер:
– Как же так вышло, Сула?
Он тогда еще совсем молодой был, даже не в Тбилиси еще, а в Кутаиси играл, и по-русски плохо говорил.