Страница 132 из 184
Тем временем между Йорком и Мюффлингом возникли разногласия по поводу того, как следовало наступать прусским войскам. Йорк хотел развернуть их в линию, тогда как Мюффлинг утверждал, что на плато для этого недостаточно места, и что данный маневр в любом случае занял бы много драгоценного времени. Когда Блюхер поддержал Мюффлинга, Йорк с мрачным видом повиновался и послал вперед две свои бригады, построенные в виде колонн. Потеря времени была неизбежна, но уже около трех часов пополудни между бригадами Йорка и французской пехотой завязался бой на краю плато, недалеко от теснины, спускающейся к долине реки в районе Обер-Вайнберга. Под проливным дождем лишь немногие ружья продолжали стрелять, но после короткой рукопашной схватки оказавшаяся в меньшинстве французская пехота обратилась в бегство по теснине, ведущей к переправе через реку. В этот момент часть кавалерии Себастьяни атаковала пруссаков, стремясь спасти свою пехоту, дать ей возможность выйти из боя и перестроиться. Так как ружья пехотинцев Йорка были бесполезны под дождем, они оказались очень уязвимыми для кавалерии, и полковник Юргас, командовавший резервной бригадой прусской кавалерии, попытался прийти им на выручку. Однако, к негодованию Йорка, атака прусской кавалерии была плохо подготовлена и окончилась неудачей. По свидетельству Мюффлинга, которой был тогда с Йорком, за ней последовала странная пауза, продолжавшаяся примерно пятнадцать минут, во время которой пехота Йорка и 4-тысячный отряд французской кавалерии стояли друг против друга, не осмеливаясь начать атаку. Затем внезапно, к величайшему удивлению Мюффлинга, французская кавалерия развернулась и отступила по перевалам к долине реки.
Причиной их бегства было то, что всадники Себастьяни были атакованы русской кавалерией под командованием Васильчикова. С того места близ Эйхгольца, где стояли войска Сакена и Васильчикова, позиции, занятые Себастьяни и пехотой Брайе, казались ответом на мольбы командующего русской кавалерией. Плато представляло собой идеальную арену действий для кавалерии, поскольку на нем не было канав, стен, деревьев и прочих препятствий. Более того, левый фланг Себастьяни повисал в воздухе и был открыт для атаки. Представляется, что командующий французской кавалерией ожидал, что недостающие три дивизии корпуса Суама вскоре начнут наступление через Яновиц и придут ему на подмогу. Какие бы соображения за этим не стояли, открыть фланг для генерала такого масштаба как Васильчиков значило напроситься на неприятности. Васильчиков отправил разведчиков, чтобы удостовериться в том, что деревни к северу от линии Себастьяни не заняты неприятельской пехотой, и его кавалеристы не попадут в засаду во время наступления. Обнаружив, что деревни пусты, Васильчиков пошел в наступление и атаковал французов с трех сторон одновременно.
Александрийский и Мариупольский гусарские полки атаковали противника с фронта и были поддержаны бригадой драгун. Тогда же Ахтырский и Белорусский гусарские полки прошли за деревней Кляйн-Тинц и напали на Себастьяни с фланга. Между Кляйн-Тинцем и Яновицем казаки Васильчикова ударили французской кавалерии в тыл. Граф Венансон, эмигрант из Сардинского королевства, служивший при Сакене генерал-квартирмейстером, писал П.М. Волконскому: «Я не преувеличиваю, говоря, что никогда еще маневр не был исполнен с большей точностью и умением, и он увенчался полным успехом, поскольку весь левый фланг неприятеля подвергся нападению с тыла и был опрокинут». Кавалерия Себастьяни обратилась в бегство по теснинам, ведущим к Кацбаху, прихватив с собой пехоту Брайе и бросив все пушки, которые французам удалось втащить на плато. По сообщениям французской стороны, пехота Брайе отступала упорядочение и даже прикрывала отход кавалерии Себастьяни. Сумятица началась лишь тогда, когда пехотинцам пришлось переправляться через Кацбах в сгущающихся сумерках под огнем неприятеля и среди полного беспорядка, возникшего из-за того, что дороги были блокированы двигавшимися по ним телегами, пушками и кавалерией[667].
Лишь к тому времени, когда остальные силы французов потерпели поражение, две дивизии из корпуса Суама стали приближаться к полю боя со стороны переправы у Шмогвица. По сообщениям русской стороны, их наступление было медленным и неуверенным. Пока французы шли на юг от переправы у Шмогвица в направлении деревни Швайнитц, они столкнулись со стрелками из 27-й дивизии Неверовского, отправленными вперед с целью замедлить продвижение противника. Перестрелка началась около семи вечера. Большая часть войск дивизий Неверовского и Ливена затем двинулась вперед при поддержке многочисленных артиллерийских батарей коалиции. Оказавшись в меньшинстве и получив известия о несчастье, постигшем остальную армию, генерал Рикар приказал своим войскам отступать и переправиться обратно у Шмогвица. Этим отступлением завершилось сражение в северной части поля боя[668].
Тем временем на южной половине поле боя, к югу от Вютендер-Нейссе, разворачивалось совсем иное сражение. Ланжерон отрядил 8-й корпус Сен-При для охраны подходов, ведущих от Яуэра к Хиршбергу, а в его отсутствие силы противников были приблизительно равны. В распоряжении Ланжерона находилась более многочисленная и сильная кавалерия, но развернутые против него три французских дивизии имели численное превосходство в пехоте. Учитывая рельеф местности, он тем не менее должен был бы, при прочих равных условиях, выдержать атаки Макдональда, который лично повел французов в бой.
В действительности, однако, эти условия были вовсе не равны, так как оказалось, что Ланжерон вел не бой, а скорее боевое отступление. Будучи одержим идеей, что его левому флангу и Яуэру грозит опасность, Ланжерон направил большую часть своих усилий на защиту своей линии отступления. Опасаясь, что дивизия Мэзона стремится обойти его с левого фланга, Ланжерон отправил 10-й корпус П.М. Капцевича обратно к Петервитцу для обороны линии отступления на Яуэр. После этого у него осталось всего два небольших корпуса: 9-й 3. Д. Олсуфьева и 6-й князя А.Г. Щербатова, и отряд Рудзевича для сдерживания Макдональда. В своих мемуарах, однако, Щербатов писал, что его корпус находился в резерве до вечера и не принимал никакого участия в сражении до четырех часов пополудни. Кроме того, почти все тяжелые батареи Ланжерона были отправлены в тыл для того, чтобы не мешать отступлению по узким и утопавшим в грязи дорогам. Конечно, когда все эти подразделения собрались воедино, французы оказались на поле боя в подавляющем большинстве как с точки зрения численности, так и огневой мощи. К вечеру они выбили Ланжерона с высот, располагавшихся между Геннерсдофом и Шлаупом и являвшихся командой точкой для всей южной части поля боя. Русские войска сражались упорно, но у них не было шансов удержаться против превосходящих сил противника[669].
В этот момент Мюффлинг вернулся из ставки Блюхера, где сообщение о том, что Ланжерон выбит со своей прочной позиции, было встречено с презрением. В своих мемуарах Мюффлинг вспоминал о том, как он обнаружил Ланжерона на холме за Шлаупом в компании Рудзевича, Олсуфьева и Щербатова. Мюффлинг поведал им о победе, одержанной севернее Вютендер-Нейссе, пропел дифирамбы Сакену и призвал их контратаковать и без промедления вновь взять Хеннерсдорфские высоты. Один из русских генералов воодушевился, но Ланжерон ответил: «Полковник, вы уверены, что главнокомандующий разворачивает мой корпус не для того, чтобы прикрыть свое отступление?» Мюффлинг добавлял: «Это было навязчивая и глубоко укоренившаяся в сознании графа Ланжерона идея, которая привела его к принятию неверных решений». Однако если у Ланжерона и были какие-то сомнения в правдивости донесения Мюффлинга, их развеяло то, что предстало перед его взором. Поручик Радожицкий, чья батарея была развернута на холме, вспоминал, что сквозь стену дождя внезапно показались прусские войска, на полной скорости преследующие бегущие французские батальоны на противоположном берегу Вютендер-Нейссе. Он слышал, как стоявший неподалеку А.Ф. Ланжерон воскликнул: «Ma foi[670], они бегут!»[671]
667
РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3911. Л. 246 (об.)-247. Длинный рапорт Венансона является лучшим отчетом о сражении, выполненном со стороны корпуса Ф.В. Остен-Сакена. Лучшие свидетельства очевидца с французской стороны дает Кох, а с прусской — К. Мюффлинг. Прекрасный отчет о сражении дает также М.И. Богданович, детали которого находят подтверждение в работе Р. Фридриха.
668
Помимо общих работ и мемуаров Коха, ценные сведения о заключительном и слабо освещенном эпизоде сражения приводятся в истории Одесского полка, который входил в состав 27-й пехотной дивизии Д.П. Неверовского, см.: Попов Ф.Г. Указ. соч. С. 139–141.
669
Щербатов А.Г. Мои воспоминания. СПб., 2006. С. 87.
670
Клянусь честью (фр.). (Прим. ред.).
671
Muffling К. Op. cit. Р. 67–68; Радожицкий И.Т. Указ. соч. Ч. 2. С. 202.