Пробуждение

«Гремлины».

Уилл повернулся к окошку и увидел свое отражение в стекле. Но не только. Еще он увидел нечто внутри своего отражения.

Это была девушка. Она была там, за окном, и пыталась что-то ему сказать.

Самолет сильно тряхнуло, и темные очки упали на глаза Уилла.

К стеклу с наружной стороны прилип гремлин и смотрел на него пустыми белыми глазами. Чудище наставило на Уилла коготь, раззявило пасть в злорадной ухмылке и провело пальцем поперек горла. Потом гремлин ухватился двумя лапами за края иллюминатора и отодвинулся назад, готовясь протаранить стекло рогом. Уилл резко отпрянул.

Но тварь не успела нанести удар. Кто-то схватил ее сзади. Рука сомкнулась на роге гремлина и оторвала его от иллюминатора. Уилл увидел Дейва, стоявшего на крыле самолета. Гремлин принялся вырываться, но Дейв зашвырнул его так далеко, что тот, остервенело размахивая лапами, вскоре скрылся из виду.

Дейв приветственно махнул рукой Уиллу и выхватил из кобуры, спрятанной под курткой, нечто вроде гибрида пистолета с винтовкой, со здоровенным курком. Он прошел по крылу дальше от корпуса самолета, стараясь держать равновесие. При этом, как ни странно, на него никак не действовали ни высота, ни температура воздуха, ни скорость полета, ни прочие физические явления, при которых любой другой на его месте давно погиб бы.

Любой другой человек.

Дейв остановился на полпути к мотору, поднял пистолет и открыл огонь по обнаглевшим тварям. От дула к гремлинам метнулись лучи света и проделали в них дыры. Один за другим они рухнули во тьму.

Уилл смотрел в иллюминатор, широко раскрыв рот от изумления.

Последние два гремлина развернулись и помчались к Дейву, словно снаряды. Одного Дейв подстрелил в воздухе, и тот, кувыркаясь, полетел вниз. Второй приземлился на правое плечо Дейва. Щелкая челюстями, он начал подбираться к затылку Дейва. Дейв развернулся, но схватить гремлина не успел. Тот нацелился рогом в основание его черепа.

Дейв убрал пистолет в кобуру. Слегка пошатываясь, он дошел до переднего края крыла, опустился на колени и лег ничком. Ухватившись за крыло, он рывком поднялся на колени и поставил подошвы ботинок на самый край крыла. Сражаясь с чудовищной силой сопротивления ветра, Дейв медленно выпрямил ноги и встал параллельно крылу, наклонившись по ветру, словно лыжник, собравшийся прыгать с трамплина. Существо, вцепившееся в шею Дейва, отчаянно пыталось удержаться, но нанести удар рогом уже не могло – мешала кошмарная сила ветра.

Обретя равновесие, Дейв повернулся на сто восемьдесят градусов. Гремлин цепко держался за него, сражаясь с потоком воздуха, который в себя втягивал двигатель, расположенный прямо под крылом. А потом гремлин беззвучно вскрикнул, и его затянуло в винт турбины. Двигатель захлебнулся. Крыло затрепетало, как у испуганной птицы.

Уилла едва не стошнило. Он поспешно снял очки и обхватил голову руками, борясь с внезапно навалившимся головокружением.

«Это не может происходить. Это невозможно! Такого не бывает!»

Он утер со лба липкий пот и заставил себя посмотреть за окошко. Дейв стоял на крыле. Он подошел к иллюминатору. Уилл смотрел на него сквозь прижатые к лицу пальцы, боясь, что если уберет руки от головы, она развалится на куски.

Дейв в упор смотрел на Уилла. Вид у него был усталый и раздраженный. Он поднял вверх два пальца и сказал что-то, но Уилл не расслышал. Но слышать было не обязательно – и так все было ясно: «Это два».

Дейв покачал головой и устремился прямо в тучи, словно его, как снаряд, выпустили из пушки. Уилл опустил шторку на иллюминаторе, зажмурился и попытался представить, что он – кто-то другой и находится не здесь.

Кто угодно, где угодно, только не здесь.

Он успел хорошо разглядеть круглую нашивку на куртке Дейва и попробовал сосредоточить на этом свои мысли. На нашивке было три изображения. Силуэт рыжего кенгуру. Рядом – голова рыцаря в шлеме. А еще – очертания вертолета. Над этими тремя изображениями – надпись: АНЗВС.

Он не видел ее, но девушка до сих пор на него смотрела. Изнутри его сознания. Ее настойчивый взгляд безмолвно вопрошал:

– Ты Пробудился?

Дэн Макбрайд

Сорок минут спустя самолет без дальнейших проблем совершил посадку в Денвере. Пассажиры покидали салон молча, радуясь возвращению на землю. Следующий рейс Уилла был отложен из-за грозы на час. Это дало ему время замести следы.

Он нашел другую авиалинию с кучей мест на полуночный рейс до Феникса. Он подал усталой служащей аэропорта посадочный талон на рейс до Чикаго и отправил в ее сознание изображение посадочного талона на рейс до Феникса. А еще он мысленно добавил свое имя в список пассажиров в компьютере. Служащая его пропустила.

То же самое, только наоборот, он проделал перед посадкой на рейс до Чикаго. Служащая исключила его имя из списка пассажиров. «Отправка картинок» стала получаться легче. Он и в этот раз устал, но не до изнеможения. Сев в кресло, Уилл надел очки и осмотрел салон. Все чисто. Если ему повезло, то те, кто за ним следил, могли решить, что он улетел в Феникс.

Через несколько минут усталый Уилл погрузился в крепкий сон без сновидений. Он не шевелился несколько часов, пока не почувствовал, как изменилась сила притяжения. Самолет пошел на посадку.

В пять часов сорок пять минут утра по стандартному центральному времени Уилл вошел в безлюдный терминал аэропорта О’Харе. В зоне выдачи багажа он увидел пожилого седоволосого мужчину с табличкой, на которой разборчивым почерком было выведено: «МИСТЕР ВЕСТ». Мужчина заметил Уилла, помахал ему рукой и пошел к нему.

– Ты Уилл? – спросил он.

– Да, сэр.

– Меня зовут Дэн Макбрайд, я из Центра. Я коллега доктора Роббинс. Искренне рад с тобой познакомиться.

Макбрайд смотрел на Уилла дружелюбно, доброжелательно. Он был ростом шесть футов, прямой и подтянутый. Судя по обветренному морщинистому лицу, ему было за семьдесят, но двигался он, словно человек вполовину моложе. Когда он пожал руку Уиллу, у того было такое ощущение, что кости вот-вот треснут. В ответ он изо всех сил сжал руку Макбрайда, очень стараясь не морщиться от боли.

– Могу я взять твой чемодан? Ты ждешь еще какой-то багаж?

– Нет, сэр, это все, – ответил Уилл и отдал Макбрайду свой чемодан.

– Ну, если так, то пошли. Машина рядом.

Макбрайд указал на двери и первым зашагал к выходу. Ходил он с заметной хромотой – возможно, страдал какой-то болезнью коленного или тазобедренного сустава, но похоже, считал физическую боль легким неудобством. В его коротких и правильно построенных фразах Уилл уловил едкий и строгий выговор уроженца Новой Англии.

– Как себя чувствуешь? – осведомился Макбрайд. – Тяжелая выдалась ночь?

– Заметно? – спросил Уилл.

– Наверняка большинство твоих попутчиков было бизнесменами, летящими на деловые встречи. Я, конечно, рискую показаться тебе ученым занудой, Уилл, но ночные рейсы для меня всегда служили символом того, как поклонение деньгам заставляет нас относиться с полным презрением ко всему человеческому, что в нас есть.

Уилл вытаращил глаза.

– Наверное, это было сказано слишком заумно для того, кто провел бессонную ночь в полете.

– Я вас отлично понял, – возразил Уилл. – Просто я никогда не слышал, чтобы люди так изысканно разговаривали.

– Что ж, Уилл, на западном побережье многие владеют грамотной английской речью.

– Понимаю, но для меня бы более привычно прозвучало: «Ночные рейсы, приятель, от них мозги вспухают».

Макбрайд дружелюбно рассмеялся. Они вышли из терминала. Было еще темно. Волна холода нахлынула на Уилла, проникла под его тонкую хлопковую толстовку. Он сделал резкий вдох, и у него сразу замерз кончик носа.

– У нас выдались ранние заморозки, – сказал Макбрайд. – К такому в Калифорнии тоже вряд ли привыкли.

– Здесь всегда так?

– Нет, нет, нет. В ближайшие пять месяцев обычно бывает гораздо хуже.