Некромант

— Ну что, пидрила разукрашенная, поговорим? — прошипел Борис и хотел уже схватить трансвестита за грудки, как тот, ничуть не испугавшись, пнул его толстым каблуком прямо в живот.

У Падерина перехватило дыхание и помутнело в глазах. Он повалился на тротуар, совсем как ночью во время борьбы с острозубыми охранниками Гелеонта. Ряженый же отключил сигнализацию, убрал в багажник бутылки и вернулся к парню, который корчился на асфальте.

— Еще раз тебя увижу, — сказал Павлов, склонившись к поверженному Борису, — закопаю в яме как собаку!

Отбросив его от машины, трансвестит забрался внутрь, завёл двигатель и был таков. Борис же ещё долго сидел на пыльном тротуаре, придерживая ноющий живот и тихо злясь на себя за очередную оплошность. Ведь он же знал, что этот размалёванный молодчик в старинном женском платье способен на любые гадости, но не смог обезопасить себя даже в недолгом поединке. Как же он собирается поквитаться с ним за Леру, если даже за себя постоять не может! Эта мысль была больнее той травмы, что нанёс ему трансвестит.

— Молодой человек, Вам плохо? — поинтересовалась миловидная старушка в аккуратном сером платочке.

— Я в порядке, — попытался улыбнуться ей Борис, но живот вновь скрутила тугая боль.

— Может, вызвать скорую? — предложила она, показав свой старенький сотовый телефон.

— Нет-нет, у меня такое бывает, пройдёт, — заверил её парень. — Мне бы до машины добраться до своей и всё.

— О, я Вам помогу, — заявила старушка и вдруг весьма бодро схватила его за руку.

Через минуту Падерин стоял, а любезная незнакомка стряхивая с него влажной салфеткой пыль. От такой заботы парень немного отошёл от удара.

— А Вы тоже приходили на похороны Исаака Альбертовича? — полюбопытствовала старушка, придерживая побитого парня как собственного внука.

— Нет, я тут вообще случайно оказался, — замялся Борис. — Мне бы на занятия вернуться. Вас куда подвезти?

— О, здесь недалеко, я сама дойду…

— Да я довезу, — настаивал он, открыв перед ней дверцу своей «Тойоты».

— Хороший был человек, — продолжила старушка уже в автомобиле. — Но теперь его семью постигли одни несчастья.

— Это Вы о ком? — не понял Падерин, прогревая машину.

— О Брахауне, его сегодня похоронили. Замечательный был врач, я его сорок лет знала.

— Да уж, печально, — признал парень, выезжая на дорогу.

— Самое ужасное, что пару дней назад похоронили его внука, — с неподдельной грустью в глазах поведала незнакомка. — Вашего возраста, кстати, совсем молодой ещё.

— А что с ним случилось? — решил поддержать беседу Борис, хотя разговаривать было как-то больно — живот всё ещё гудел от удара каблука.

— Честно говоря, никто так и не понял, — оживилась женщина, для которой, судя по всему, эта тема казалась весьма животрепещущей. — Все говорят повесился, но я думаю, его убили. Как и его друга.

Падерин почувствовал, что речь идёт о том самом деле, которое расследовал Тронин, но побоялся спросить об этом напрямую.

— Ой, какое сейчас страшное время всё-таки, — продолжала старушка, возмущённо мотая головой. — Молодые гибнут каждый день. В прошлом месяце вот у соседки дочь погибла в аварии — 25 лет всего! Ужас, какое горе…

— А этот Брахаун, который врач, он отчего умер? — уточнил Борис.

— Сердце, — нервно выдохнула пассажирка. — Не выдержал известия о жутком убийстве внука.

— Вы говорите про тех парней, что нашли на болоте?

— Кошмарное происшествие! — вдруг вскрикнула старушка. — Я до сих пор поверить в это не могу. Это же самая настоящая бесовщина!

— Я слышал, они там повесились вроде, — осторожно подметил Падерин, удивление которого понемногу проходило. Случай и в самом деле был неординарный. Понятно, что весь город судачил об этом, а многие и лично знали «самоубийц». Хотя происшествие в загородном болоте преследовало Бориса уже второй день кряду.

— Я знала Кешу, он бы ни за что на такое не пошёл! — уверенно сказала женщина. — Такие родители, такое отличное воспитание, жизнь — полная чаша. Он был бодрый, весёлый парень, хорошо учился, очень животных любил! Нет, всё это в чистом виде убийство, причём зверское!

— Может, он попал в какую-то секту? — словно предположил парень, хотя сам прекрасно понимал, что так всё, скорее всего, и было.

— Он еврей, а у них не принято заниматься чем-то подобным, — безапелляционно заявила пассажирка. — Я уверена, это всё это как-то связано с его общественной деятельностью.

— Какой? С животными, что ли? — усмехнулся Борис.

— Кешенька очень любил их и делал всё для того, чтобы улучшить ситуацию в городе. Он и суды против мэрии выигрывал часто, и митинги, пикеты проводил. Весь в деда! Тот в своё время был видным диссидентом.

— Так и что, Вы думаете, это мэрия повесила паренька за судебные иски?

— Я не знаю, но то, что убили Кешу за его усердие, это уже не вызывает лично у меня никаких сомнений.

Узнать что-то более существенное у этой старушки не получилось, поэтому Падерин поспешил высадить её у нужного дома и не вдаваться в подробности образа этого «благородного» Брахауна. Если уж тот оказался повешенным на одном болоте с сатанистом Силантьевым, сей факт уже говорил не в пользу бабулькиной версии. Да и на месте Степана Игоревича лично Борис бы закрыл дело. Всё и так было ясно, как день — парни собрались и, как говорила Евгения Дольсон, «приобщились к миру демонов». Куда как больше его волновала судьба флейты и наглый трансвестит, с которым надо было уже серьёзно разобраться за все дурные выходки.

Едва Падерин подумал об этом, как ему вспомнился странный внешний вид обидчика. Вчера, когда он сорвал с его головы парик, там оказались рога. Кто вот будет клеить такое на свою башку? Только тот, кто позиционирует себя сатанистом. А что, если сориентировать следователя Тронина на этого ряженого? Пусть задержит его, допросит с пристрастием. Это будет справедливо на фоне тех пакостей, которые позволяет себе чокнутый трансвестит. Поэтому, едва добравшись до университета, Борис развернул машину в обратную сторону и погнал к зданию городской прокуратуры.

— Факты! — повторил Степан Игоревич в ответ на домыслы студента. — Кроме твоих предположений об этом эксцентричном типе, на него ничего нет.

— Когда задержали меня, у Вас тоже не было ничего, кроме ночной прогулки по кладбищу, — парировал Борис. — Но это же не остановило Вас в попытке завести на меня парочку дел…

— Послушай, у тебя с ним личные счёты, — улыбнулся Тронин, сидя за своим широким столом. — Этот Павлов, переодетый в бабу, как-то притянут за уши. Тем более буквально вчера у тебя с ним были разборки в кабинете у начальства. Разве не так?

— У Вас отличная память, — угрюмо заметил Падерин и посмотрел на портреты партийных вождей, которые висели ровной грядой на стене напротив. — Но этот недоносок должен что-то знать. Он сатанист, я уверен в этом!..

— Просто очередной гот-неформал, — усмехнулся мужчина. — Настоящие сатанисты стараются скрывать свои увлечения и выглядят довольно неприметно.

— Это Вы про тех сатанистов, которые свели счеты с жизнью год назад?.. — огорошил его Борис. — Они тоже неприметно себя вели?

— Секта братьев Берсеньевых это совершенно другая история. Они не устраивали себе суицид.

— Разве они не сожгли себя в какой-то церквушке?

— Их останки нашли в сгоревшей соборной церкви, да, — признал следователь. — Но это не означает, что сектанты сами себя убили.

— По мне, так и Кеша Брахаун с дружком просто решили проститься с этим светом, — поделился студент собственными предположениями. — Все эти сатанисты любят такое практиковать — групповое самоубийство, кровавые ритуальчики…

— Ритуальчики? — ухмыльнулся Тронин. — А ночью ты говорил, что ничего не знаешь о сатанистах.

— Пришлось вот навести справки. Мне бы отмазаться поскорее от ваших необоснованных наездов. Я-то к сектантам не отношусь, Вы же знаете это.

— Ты натолкнул меня на одну дельную мысль, — оживился мужчина, но его задор не понравился Падерину.